Трофим знал их, на спиртзаводе раньше работали. Заныло в груди - прямо
к люльке направились полицаи.
из Минска.
носу спящего ребенка. Давид всхлипнул, заплакал. - Приказа не знаешь, к
стенке захотел за укрывательство?
Несмышленыш ведь, кроха. Полицаи щелкнули затворами.
Бутылочку поставлю, огурчиков!
Клавдии, с воем бросившейся к нему в ноги: - Не скули, такой молодухе
скучать не дадим!
полицаи - за ним. Клавдия с криком бросилась к дверям, но тут
послышались глухие удары, чей-то предсмертный стон, и из сеней ввалился
в комнату Трофим. Прислонился к косяку, бросил на пол окровавленный
топор.
еду и одежду и темной ночью отправились в лес к деревне Вычихи, где, по
слухам, находились партизаны. Под утро натолкнулись на дозорных.
прожили партизанской жизнью. Весной сорок четвертого, перед самым
освобождением, Трофим взрывал немецкий эшелон с боеприпасами, не
уберегся от осколка, и потерял ногу - по колено хирург отрезая из-за
гангрены. Однако все четверо Мазуров выжили и вернулись в родной дом.
родителей, сколько от соседей, и очень гордились своим необычным
прошлым. Росли близнецами, ели, спали, учились вместе. Трофим и Клавдия
нарадоваться Не могли на сыновей: хворост из лесу носили, воду таскали,
сено помогали косить и корову доили, полы в хате мыли - лучшей любой
девки. А как сестренки-погодки появились - няньки не надо, даже по ночам
к ним вставали, мать жалели.
прослыли самыми отчаянными сорванцами в округе. Без них не обходилась ни
одна сколько-нибудь заметная потасовка. Сверстники старались отношений с
ними не портить, знали: Игната обидишь - двоих обидишь, Давида ударишь -
двоих ударишь, одному слово скажи - тут же оба тиграми бросаются, горло
друг за друга перегрызут. Но знали и то, что дружить с братьями
интересно, что они мастера на всякие выдумки.
походников своими историями. Например, такой.
садов, который, как магнитом, притягивал мальчишек своими грушами,
вишнями и вкуснейшими яблоками "белый налив". Охраняла сад огромная и
презлющая собака, которая во время одного, неудачного набега так
цапнула Давида за ногу, что тот неделю пролежал в постели. Братья
разработали план мести, свидетельствовавший об их незаурядной
изобретательности.
с Кавказа еще тогда, когда та была щенком, и сожалел, что не может найти
ей подходящую пару для приплода. Братья накололи два кубометра дров
исполкомовской машинистке и, заручившись ее помощью, составили и
напечатали бумагу:
являетесь хозяином кобеля кавказской породы, каковая в Минске, где я
проживаю, отсутствует. А у меня имеется упомянутой породы сука. Так что
прошу привезти кобеля. При удачном исходе гарантирую вам щенка. С
уважением - Прошкин".
уговорили кондуктора пригородного поезда бросить письмо в почтовый ящик
на минском вокзале. Через несколько дней хитроумные интриганы,
установившие за домом председателя сельпо неусыпную слежку, могли
торжествовать, глядя, как тот в обнимку с кобелем садится в служебную
машину. Ватага пацанов с трудом дождалась темноты и приступила к делу.
Когда гражданин Ковальчук, взбешенный гнусным обманом, возвратился
домой, лучшие деревья в саду были обобраны дочиста. Пострадавший поднял
на ноги милицию, подозреваемых преступников согнали в отделение, но их
раздутые животы участковый счел уликой недостаточной и дело производст-
вом прекратил.
воспоминания, произошел позднее, лет через пять.
семью нужно было кормить и одевать, и братья устроились трактористами в
лесхоз. Молодые, крепкие, кровь с молоком - на все сил хватало: и на
работу, и на вечернюю учебу, и на гулянки до утра. Давид влюбился первым
- в Шурку, белобрысую секретаршу директора спиртзавода, а Игнат, хоть и
ревновал брата, во всем ему помогал: передавал записки, лупил
соперников, в роли телохранителя сопровождал Шурку, когда Давид
отлучался, и тактично отворачивался, когда влюбленные целовались.
вернулись, узнали ошеломляющую новость: Шурка выходила замуж за Степку,
киномеханика районного Дома культуры. Давид затребовал объяснений, и они
были даны: от него, мол, вечно воняет керосином и тавотом, ногти
завсегда поломанные и черные, а Степка чистый и пахнет "Шипром".
Напоследок Шурка пожалела несчастного и пригласила его с братом на
свадьбу.
братьев преподнес новобрачным Игнат. Подарок был не из дешевых: Игнат на
ползарплаты купил в промтоварном магазине "Шипра" и перелил его из
флакона в две банки. Когда жених и невеста, бледные от волнения, уселись
за стол и приготовились целоваться, явился Игнат, поздравил их и со
словами: "Нюхайте друг друга на здоровье!"-вылил на каждого по банке. И
молодым козлом выпрыгнул в распахнутое окно, пока не намылили шею.
Игнату хотели дать пятнадцать суток за хулиганство, но ограничились
строгим внушением: выручила почетная грамота за уборку урожая.
вообще-то они всю свою зарплату и приработки отдавали в семью. И хотя
деньги получались солидные, Игнат и Давид привыкли отказываться от обнов
в пользу сестер, для которых не жалели ни денег, ни трудов: каждый год
покупали им пальтишки и сапожки, платьица и туфельки, не допускали до
тяжелой работы и ходили по дому на цыпочках, когда девочки садились за
уроки.
детях, очень скучали, когда подошло время и братья отправились служить в
танковую часть, широко отпраздновали два года спустя их возвращение и с
гордостью, хотя и настоянной на печали, проводили сыновей в их первую
антарктическую экспедицию.
совсем уже взрослые, сильные, уверенные в себе и своей дороге люди,
отдохнули, осмотрелись и стали работать на ремонтно-тракторной станции.
И родители начали было потихоньку присматривать для сыновей невест, как
вдруг пришло письмо от Гаврилова, Батя писал, что не настаивает,
понимает, что у каждого свои планы, но если Мазуры не насытились
Антарктидой по горло, то он будет рад опять пойти с ними в поход.
и сестер, опечаленных новой разлукой. Но Мазуры-старшие уже понимали,
чего стоят эти уверения.
последний раз, что больше во льды его калачом не заманишь, а
возвращается - и видит все те же белые сны.
на зимовке. И жизнь так складывается у него, что в одной семье он
тоскует по другой, рвется к ней всем своим существом, чтобы потом
скучать по этой. Мало кто из полярников избежал такой раздвоенности,
потому что не выдумана она любителями громкого слова, а существует на
самом деле.
ты за человек и на сколько закурок тебя хватит? Где, как не здесь,
познаешь подлинную цену всему, оставленному тобой на Большой земле:
родительской и женской любви, аромату зелени и цветов, субботней
прогулке с детьми и беззаботному вечернему чаю в кругу семьи? Но навек
отравлен полярник невозможно трудной, прекрасной своей жизнью, ожиданием
корабля и мужской дружбой, в общих муках рожденной и потому нерушимой.
вернутся домой - пойдут в четвертый.
откажут. А на Игната и Давида не только Гаврилов, другие начальники
"глаз положили" - дрейфовать звали в Арктику, на береговые станции. Не
потому, что ни одного прокола у братьев не было - таких людей вообще
нет, без проколов, как говаривал батя, а потому, что Мазурам верили.
Знали, что на этих ребят можно смело положиться. Никогда не заполучал
Гаврилов водителей надежнее, разве что Валера Никитин, близкий друг, но
у того имелось два недостатка: во-первых, прежде чем выполнить приказ,
вольно или невольно Валера оценивал его правильность, продумывал причины
Посняков Андрей
Корнев Павел
Контровский Владимир
Прозоров Александр
Контровский Владимир
Орлов Алекс