— Ну почему ты такой? Почему ты так со мной разговариваешь, почему ты меня разубеждаешь?
— Я не разубеждаю тебя, Ральф. Я пытаюсь помочь тебе. Быть тебе другом.
— Но выглядит это иначе.
— Иногда правда ранит, — спокойно заметил Мак-Говерн. — Хоть изредка следует прислушиваться к тому, что пытаются сказать твой разум и тело.
Позволь задать вопрос — это единственный тревожный сон, приснившийся тебе за последнее время?
Мысль Ральфа перелетела к Кэрол, закопанной по шею в песок и кричащей о следах человека в белом. К жукам, струящимся откормленным потоком из ее головы.
— Мне вообще в последнее время не снились кошмары, — глухо ответил он.
— Думаю, ты этому не поверишь, потому что тогда рушится твой столь прекрасно разработанный сценарий.
— Ральф…
— Позволь мне задать вопрос тебе. Ты действительно считаешь увиденных мною людей и смерть Мэй Лочер простым совпадением?
— Может быть, и нет. По-видимому, из-за физического и эмоционального перенапряжения создались условия для кратковременного функционального психического расстройства.
Ральф молчал.
— Я верю, что такие вещи случаются время от времени, — вставая, произнес Мак-Говерн. — Возможно, звучит забавно из уст такой рациональной птицы, как я, но это так. Я не утверждаю, что здесь произошло именно это, но допускаю такую возможность. Но в одном я абсолютно уверен — тех двоих мужчин, которых, как тебе кажется, ты видел, вообще не существует в реальном мире.
Ральф смотрел на Мак-Говерна, засунув руки в карманы, чувствуя, как они сжимаются в кулаки. От напряжения мышцы у него дрожали.
Мак-Говерн, спустившись по ступенькам крыльца, осторожно взял Ральфа за руку чуть выше локтя:
— Я думал… Ральф так резко выдернул руку, что Мак-Говерн охнул от удивления и пошатнулся.
— Я знаю, что ты думаешь.
— Ты не слушаешь, что я…
— О, я услышал достаточно. Более чем. Поверь мне. И извини — мне лучше прогуляться. Просто необходимо проветриться. — Ральф чувствовал, как кровь отливает от висков и лица. Он пытался переключиться на другие мысли, чтобы избавиться от бессмысленной, слепой ярости, но ему это не удавалось. Ральф чувствовал себя почти так же, как после приснившегося кошмара о Кэролайн; мысли метались от ужаса и смятения, а когда он сделал пару шагов, его охватило ощущение, что он не идет, а падает, как той страшной ночью, когда он свалился с кровати.
— Ральф, тебе необходимо обратиться к врачу! — крикнул вдогонку Мак-Говерн, и Ральф уже не смог убедить себя, что не слышит ноток странного, сварливого удовольствия в голосе Мак-Говерна. Забота, перекрывающая их, возможно, и была искренней, но это напоминало сладкую глазурь на кислом пироге.
— Не к фармацевту, не к гипнотизеру, не к иглоукалывателю!
Тебе необходимо обратиться к твоему собственному семейному врачу!
"Да, к парню, который угробил мою жену, — мысленно воскликнул Ральф.
— Парню, закопавшему ее по шею в песок и сказавшему, что ей не стоит ни о чем беспокоиться, если она будет принимать валиум или тиленол-3."
Вслух же он произнес:
— Мне необходимо прогуляться. Вот что мне нужно, и это единственное, что мне нужно. — В висках болезненно стучало, как будто внутри били отбойным молотком — вот так, подумал Ральф, наверное, и происходят сердечные приступы. Если он как можно скорее не возьмет себя в руки, то с ним случится то, что его отец называл «апоплексическим ударом от злости». Ральф слышал, как позади него плелся Мак-Говерн. «Не трогай меня, Билл, — мысленно попросил Ральф. — Не прикасайся ко мне, потому что если ты это сделаешь, я могу развернуться и врезать тебе между глаз».
— Неужели ты не понимаешь, что я пытаюсь помочь тебе?! — выкрикнул Мак-Говерн. Почтальон на противоположной стороне улицы снова остановился и взглянул на них, а около «Красного яблока» Карл, занятый по утрам, и Сью, работающая днем, удивленно уставились на них. Карл держал в руках пакет с гамбургерами. Да, в такие моменты замечаешь удивительные вещи… Однако не настолько удивительные, как те, которые он видел утром.
«Вещи, которые, как тебе казалось, ты видел, Ральф», — мягко прошептал предательский голос в его голове.
— Прогулка, — с отчаянием пробормотал Ральф. — Всего лишь прогулка. — Перед внутренним взором прокручивалась лента кино. Это было неприятное кино. Ральф старался не ходить на такие фильмы, даже если весь репертуар кинотеатра он уже просмотрел. Звуковая дорожка этого мысленного фильма ужасов воспроизводила «Хлоп! Беги, ласка!»
«Позволь мне кое-что сказать, Ральф, — в твоем возрасте умственные расстройства — вещь распространенная. В твоем возрасте подобное частенько происходит с людьми, так что СХОДИ К СВОЕМУ ВРАЧУ!»
На веранде своего дома стояла миссис Бенниген, по-прежнему облаченная в ярко-красное осеннее пальто. Она смотрела на них, открыв рот от удивления.
— Ты слышишь меня, Ральф? Надеюсь, что слышишь! Надеюсь!
Ральф зашагал быстрее, приподняв плечи, как будто сопротивлялся сильным порывам ветра. «И что, если он будет продолжать кричать все громче и громче? А что, если он станет плестись за мной через всю улицу!»
«Если он сделает это, люди подумают, что это он сошел с ума», — сказал Ральф сам себе, но и эта мысль была бессильна успокоить его. В голове звучала мелодия детской песенки — казалось, кто-то наигрывал на пианино — нет, не по-настоящему играл, а спотыкался на каждом такте, словно мелодию подбирал ребенок, только недавно открывший для себя прелести музыки:
Вокруг малберибаш сплошной —
Мартышка думает, что это шутка.
Хлоп! — Ласка! Убегай, малютка!
Теперь перед мысленным взором Ральфа проходили пожилые обитатели Гаррис-авеню — те, кто покупает страховку в компаниях, рекламируемых кабельным телевидением; те, кто страдает от камней в желчном пузыре и рака кожи; те, чья память сократилась, а простата увеличилась; те, кто живет на одно пенсионное пособие и взирает на мир сквозь утолщающуюся катаракту, а не через розовые очки. Это люди, прочитывающие всю периодику и дотошно изучающие по каталогу в супермаркете состав консервированных продуктов и замороженных обедов. Он видел их, одетых в гротескно короткие шорты и короткие юбки, кепки и футболки с изображением героев мультфильмов. Короче, он видел самых старых в мире дошколят. Они маршировали вокруг двойного ряда стульев, в то время как маленький лысоголовый человечишка наигрывал "Хлоп!
Беги, ласка!" на пианино. Второй лысоголовый убирал один стул, и когда музыка смолкала, все быстро усаживались, но одному не оставалось места — в этот раз не повезло Мэй Лочер, а кто следующий — не окажется ли им Мак-Говерн? Лишний обязан покинуть комнату. И Ральф слышал смех Мак-Cоверна.
Билл смеялся, потому что ему снова досталось место. Мэй Лочер умерла, Боб Полхерст умирает, Ральф Робертс теряет разум, но с ним-то все в порядке, Уильям Д. Мак-Говерн, эсквайр, как всегда в полнейшем порядке, как денди лондонский одет, не сгорблен и не сутул, отлично питается и по-прежнему в состоянии отыскать себе стул, когда обрывается музыка.
Ральф зашагал еще быстрее, еще выше приподнял плечи, проигнорировав еще один залп советов и предостережений. Он подумал, что вряд ли Мак-Говерн последует за ним по улице, хотя чем черт не шутит. Если Мак-Говерн достаточно зол, с него станется — будет убеждать, уговаривая перестать дурью маяться и сходить к врачу, напоминая ему, что пианино может замолчать в любой момент, что если он, Ральф, не найдет стул, пока это еще возможно, удача отвернется от него навсегда.
Однако выкриков больше не последовало. Ральф хотел было обернуться проверить, куда подевался Мак-Говерн, затем посчитал это лишним. Если Билл увидит, что Ральф оглянулся, он может начать все сначала. Поэтому лучше продолжать идти. Ральф снова неосознанно направился к аэропорту. Он шагал, опустив голову, пытаясь не слушать неустанное пианино, стараясь не видеть старых детей, марширующих вокруг стульев, силясь не замечать их испуганные взгляды под маской почти правдоподобных улыбок.
И пока Ральф шел, он понял, что его надежды и молитвы отвергнуты.
Его продолжало подталкивать к туннелю, а вокруг сгущалась темнота.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ТАЙНЫЙ ГОРОД
Пожилые обязаны быть исследователями.
Т. С. Элиот «Четыре квартета»
ГЛВЫВ XI
1
Дерри Старых Кляч был не единственным тайным городом, спокойно существовавшим в месте, которое Ральф Робертс всегда считал своим домом; выросший в Мэри-Мид, где сейчас расположены различные строения ОлдКейп, Ральф, будучи еще ребенком, открыл для себя, что наравне с Дерри, принадлежавшим взрослым, существует и тот, который предоставлен в полное распоряжение детей. Рядом с трамвайным депо на Нейболт-стрит стояло заброшенное здание, в котором бродяги находили себе ночлег, здесь иногда можно было отыскать полупустую банку томатного супа или недопитую бутылку пива; позади театра «Аладдин» тянулась аллея, где под сенью старых кленов закуривалась первая дешевая сигарета, а иногда распивалась и бутылочка вина; над рекой склонился огромный вяз, с которого ватаги мальчишек и девчонок учились нырять.
Эти тайные улицы и тропы были вне досягаемости взрослых, и, соответственно, они ничего не знали о тайном городе… Хотя и бывали исключения. Одним из них являлся полицейский по имени Алоиз Нелл мистер Нелл для младшего поколения Дерри, — и только сейчас, уже приближаясь к площадке для пикников, Ральф подумал, что Крис Нелл, возможно, сын старого мистера Нелла… Только вряд ли это так, потому что полицейский, которого Ральф впервые увидел в компании Джона Лейдекера, слишком молод для сына старого мистера Нелла. Скорее всего, внук.
Ральф узнал о другом тайном городе — том, который принадлежал старикам, — когда вышел на пенсию, но он не чувствовал себя его равноправным гражданином, пока не умерла Кэролайн. То, что открылось ему, представлялось потаенной географией, странно напоминающей ту, которая была известна ему в детстве, местом, в основном игнорируемом торопящимся на работу, спешащим на игру миром. На обочине Дерри Старых Кляч существовал еще один тайный город — Дерри Проклятых, ужасное место, населенное в основном пьяницами, бродягами и идиотами, которых не нужно держать взаперти.
Именно на площадке для пикников Лафайет Чепин познакомил Ральфа с одним из наиболее важных своих соображений… О том, как превращаешься в bona fide <Настоящий (лат.).> Старую Клячу. Это соображение имело отношение к настоящей жизни. Разговор возник, когда мужчины только познакомились.
Ральф поинтересовался, чем занимался Фэй до того, как стал приходить на площадку для пикников. — Ну, в моей настоящей жизни я был плотником и столяром, — ответил Чепин, обнажая в широкой улыбке оставшиеся зубы, — но все закончилось почти десять лет назад. — Ральф еще подумал тогда, что выход на пенсию подобен укусу вампира — он отправляет тех, кто пережил его, в страну мертвых. И если говорить откровенно, это было недалеко от истины.
2
Теперь, оставив Мак-Говерна позади (по крайней мере, надеясь на это), Ральф прошел через несколько рядов дубов и кленов, отделявших площадку для пикников от шоссе. После его утреннего визита на площадке собралось около десятка завсегдатаев, большинство прихватили с собой пакетики с ленчем. Две четы — Эберли и Зеллы — как раз разбрасывали колоду старых, затертых карт, хранимых тут же, в дупле старого дуба; Фэй и док Малер, бывший ветеринар, сражались в шахматы; непрошеные советчики парой переходили от одного игрока к другому.
В играх заключалось значение площадки для пикников — в этом заключалось значение большинства мест, принадлежащих городу Старых Кляч, — но Ральф считал, что игры — так сказать, лишь каркас, обрамление. На самом деле люди приходили сюда, чтобы доложить, убедить (хотя бы только себя), что они все еще живут хоть какой-то жизнью, настоящей или иной.
Ральф сел на скамью рядом с ограждением, бездумно водя пальцем по изрезанной поверхности — имена, инициалы, бранные слова, — и стал наблюдать, как почти через равные промежутки времени садятся самолеты. Он рассеянно прислушивался к разговорам. То и дело упоминалось имя Мэй Лочер.
Некоторые из присутствующих знали ее, и общее мнение, казалось, совпадало с мнением миссис Перрин — наконец-то Господь явил свою милость и прекратил ее страдания. Однако в основном разговоры кружились вокруг приближающегося визита Сьюзен Дэй. Как правило. Старых Кляч, предпочитающих рассуждать о функционировании кишечника или сердечных приступах, не особенно интересовала политика, но даже здесь тема абортов давала единственную возможность ощутить сопричастность к жизни.
— Она выбрала неподходящий город для своего визита и, что самое ужасное, вряд ли догадывается об этом, — произнес док Малер, внимательно оглядывая шахматную доску, когда Фэй Чепин взял штурмом оставшуюся защиту короля. — У нас постоянно что-то происходит. Помнишь пожар в Блэк-Спот, Фэй?
Фэй хмыкнул и срезал последнего слона Дока.
— Кого я не понимаю, так этих платяных вшей, — сказала Лиза Зелл, беря со стола газету и хлопая по фотографии ряженых, стоящих пикетом возле Центра помощи женщинам. — Неужели они хотят вернуть те дни, когда женщины делали себе аборт при помощи спиц?
— Именно этого они и добиваются, — вступила в разговор Cеоргина Эберли. — Они знают, что, если женщина побоится умереть, она родит ребенка.
Похоже, им никогда не приходило в голову, что иногда женщина больше боится родить ребенка, чем проткнуть себя спицей, чтобы избавиться от него.
— А какое отношение ко всему этому имеет страх? — спросил один из непрошеных советчиков — старик с лопатообразным лицом по фамилии Педерсен.
— Убийство есть убийство, находится ли ребенок внутри или снаружи, такова моя точка зрения на проблему. Даже когда они такие маленькие, что рассмотреть их можно только под микроскопом, это все равно убийство. Потому что они стали бы детьми, если бы их оставили в покое.
— Думаю, именно это делает тебя Адольфом Эйхманом каждый раз, когда ты дрочишь в кулачок, — заметил Фэй и передвинул свою королеву. — Шах.
— Ла-фай-ет Че-пин! — воскликнула Лиза Зелл.
— Играть с собой — совсем другое дело, — покраснев, огрызнулся Педерсен.
— Неужели? Разве не наказал Господь одного парня из Библии за излияние на землю? — спросил второй советчик.
— Наверное, вы говорите об Онане, — прозвучал голос позади Ральфа.
Удивившись, Ральф обернулся и увидел старину Дора. В руке тот держал книжку с большой цифрой "5" на мягкой обложке. «Откуда же ты взялся?» подумал Ральф. Он мог присягнуть, что еще минуту назад позади никого не было.
— Онан, Шмонан, — произнес Педерсен. — Сперма — не то же самое, что ребенок…
Акунин Борис
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Куликов Роман
Лондон Джек