не просто из гордости. Я думал, что это может возбудить его, как запах
пота нервную собаку, которая обычно только рычит, и она кусает. И я
вспомнил журналиста, писавшего о Джоне Коффи. Этот репортер - ужасный
человек по фамилии Хэммерсмит. Самое ужасное в кем было то, что он не
знал, что он ужасен.
застонал. Я не хотел, но ничего не мог поделать. Боль пронзила меня
насквозь до самых лодыжек.
будет продолжать в том же духе. - Ничего, я просто гуляю, я люблю
гулять, отпусти меня!
руку. Пальцы ее были сжаты.
фыркнул с отвращением. Там не было ничего, кроме остатков второго
кусочка жареного хлеба. Я сжимал его в правой руке, когда он стал давить
мою левую кисть, и на пальцах осталось масло - не масло, маргарин, масла
здесь не держали.
откусывая кусок рулета. - Боже правый.
как мотор с протекающими клапанами и старыми разболтанными поршнями.
Когда я взялся за ручку двери, ведущей в кухню - и к безопасности, -
Долан сказал: - Если ты, Поли, расскажешь хоть кому-нибудь, что я сжимал
твою бедную ручку, то я всем скажу, что у тебя галлюцинации. Начало
старческого маразма. А ты знаешь, что мне поверят. Если же там синяки,
они подумают, что ты их сам себе поставил.
каким-то образом оставшийся молодым и подлым, тогда как я стал старым и
хрупким.
говорить.
голос верзилы (если взять словечко Перси), который думает, что будет
молодым вечно. - А я узнаю, что ты там делаешь. Я сделаю это своей
обязанностью. Слышишь?
вошел в дом, прошел через кухню (я чувствовал запах яичницы с сосисками,
но уже не хотел их) и повесил накидку на крюк. Потом поднялся в свою
комнату, останавливаясь на каждой ступеньке, давая своему сердцу время
успокоиться и собираясь с мыслями, чтобы начать писать.
мой друг Элен, просунула в дверь голову. Она казалась усталой, и,
по-моему, ей было нехорошо. Элен гладко зачесала волосы, но все еще была
в своем платье. Старые возлюбленные не тратят много времени на
церемонии, ведь по большей части мы просто не можем себе этого
позволить.
писать...
Картера печеночных таблеток. Заходи.
чуть пораньше... И...
помог ей я. - Я надеялся, что она только видела, что ее окно было
закрыто, и она не слышала, как я хныкал и просил отпустить.
мистер Долан расспрашивал всех о тебе. Он и меня спрашивал, это было на
прошлой неделе. Я тогда об этом не задумалась, просто решила, что у него
противный любопытный нос, который он сует в чужие дела, а теперь мне
интересно.
тревожно, как я ощущал. - Что спрашивал?
так кажется.
подняла свою скрюченную, но странно прекрасную руку, прежде, чем я
произнес хоть звук.
только твои дела. Меня воспитывали так, но не все это понимают. Поэтому
будь осторожен. Именно это я и хотела сказать. А теперь оставляю тебя,
занимайся своим делом.
по имени. Она обернулась и посмотрела вопросительно.
головой. Не так. - Если я закончу то, что пишу, ты прочитаешь?
влюбиться, даже такому старику, как я.
думая о смерти Делакруа.
сначала ты должен завершить начатое.
довольно много времени. Я сидел почти час, глядя в окно и постукивая
карандашом по столу, наблюдая, как временами проясняется серый день,
думая о Брэде Долане, который называет меня Поли и все время отпускает
пошлые шуточки про китайцев, ирландцев и негров, а также о том, что
сказала Элен Коннелли. "Он считает, что у тебя есть тайна. Мне тоже так
кажется". Может, так оно и есть. Да, может быть, И конечно же, Брэд
Долан хочет знать. Не то чтобы он думал, что это важная тайна (это не
так, важная она разве что для меня), а просто потому, что считает: такой
старик, как я, не должен иметь тайны. Не должен брать накидки с крюка
возле кухни и, конечно же, не должен иметь тайн. Не должен думать, что
такие, как мы, все еще люди. А почему бы нам не позволить такую мысль?
Он не знает. И в этом он тоже похож на Перси. И вот мои мысли, как рукав
реки, снова вернулись туда, где их прервал Брэд Долан, когда из-под
козырька кухонного входа схватил меня за руку: к Перси, к злобному Перси
Уэтмору, и к тому, как он отомстил человеку, посмеявшемуся над ним.
Делакруа бросал в стену разноцветную катушку, ту, которую приносил
Мистер Джинглз, и она отскочила из камеры в коридор. И тут уж Перси не
упустил своего шанса.
Глава 2
мистер Джинглз догнал катушку - слишком увлеченный ею, чтобы заметить,
что его старый враг неподалеку, - Перси изо всех сил наступил на него
своим тяжелым черным башмаком. Послышался хруст ломающегося позвоночника
Мистера Джинглза, изо рта у него хлынула кровь. Его темные глазки
выкатились из орбит, и в них я прочел совсем человеческое выражение
удивления я страдания.
просунул руки сквозь решетку как можно дальше и стал снова и скова звать
мышонка по имени.
ним. Вопрос времени, - Он повернулся и не торопясь пошел назад по
Зеленой Миле, оставив Мистера Джинглза лежать на линолеуме в красной
лужице крови, растекающейся по зеленому.
для игры в нарды на пол. Фишки рассыпались и покатились в разные
стороны, но ни Дин, ни Харри не обратили на это ни малейшего внимания.
Перси не ответил. Он молча прошагал мимо стола, приглаживая руками
волосы. Он прошел через мой кабинет в помещение склада. Вилли Уортон
ответил за него:
смеяться над ним - не очень-то мудро. - Он засмеялся здоровым таким
смехом деревенского парня - жизнерадостным и глубоким. Мне попадались
люди (правда, довольно редко), которые выглядели нормальными только
когда смеялись. Буйный Билл Уортон был как раз из них.
его усиках застывали капельки крови, и пелена постепенно застилала его
еще недавно блестящие глазки-бусинки. Брут поднял разноцветную катушку,
взглянул сначала на нее, а потом на меня. Он был растерян, да и я тоже.
За спиной Делакруа все еще причитал от горя и ужаса. И дело не только в
мыши. Перси пробил брешь в защитной броне Делакруа, и теперь весь его
страх выплескивался наружу. Но Мистер Джинглз оставался в центре его
переживаний, и слушать это было тяжело.
молитвами на ломаном французском. - Нет, нет, бедный Мистер Джинглз, мой
бедный Мистер Джинглэ, нет, нет.