стихло, и секундой позже я услышал чей-то спокойный, твердый
голос.
полковника де Графа! Неважно, кто я! Быстрее, слышите, быстрее!
которой я успел буквально продраться через утреннюю пробку на
перекрестке, затем голос в наушниках произнес:
кукла, которую мы видели вчера. Я уже раньше видел такую
девушку. Астрид Лимэй... - Из де Графа так и посыпались
вопросы, на я прервал его: - Бога ради, все это неважно.
Магазин... думаю, она в смертельной опасности. Мы имеем дело с
убийцей-маньяком. Поспешите, ради бога!
проклятиях, которыми теперь осыпал себя. Если кто-нибудь ищет
человека, которого легче всего оставить в дураках, думал я в
бешенстве, то Шерман как раз тот, кто ему нужен. И в то же
время я отдавал себе отчет, что я несправедлив к себе. Я имел
дело с превосходно налаженной преступной организацией, но с
организацией, в которой был невычислимый психопатический
элемент, делавший нормальное предвидение почти невозможным.
Ясно, Астрид выдала Джимми Дуклоса, ей пришлось выбирать между
ним и Георгом. Георг был ее братом. Потом ее послали следить за
мной, ведь самой ей неоткуда было знать, что я остановлюсь в
отеле "Рембрандт", а она вместо того, чтобы обеспечить себе мою
помощь и сочувствие, в последнюю минуту струсила. Тем временем
я приказал за ней следить - и именно тогда начались
сложности, когда из приманки она превратилась в обузу. Начала
встречаться со мной - либо я с ней - без ведома тех, кто желал
знать о каждом ее шаге. Возможно, за мной следили, когда я
тащил Георга от этой паршивой шарманки на Рембрандтплейн либо
из церкви, вероятно, меня дожидались и те двое пьяниц перед ее
жилищем, которые вовсе не были пьяницами...
но, так, чтобы я не подумал, что с ней произошло что-то плохое.
Они полагали - и вполне справедливо, что если я допущу, будто
она увезена насильно и находится в опасности, - брошу все
надежды достигнуть моей конечной цели и сделаю то, что - как
они теперь знали - было последним из всего, что мне хотелось бы
сделать: пойду в полицию и открою все, что знаю, а у них были
основания подозревать, что знаю я очень много. Как ни забавно,
тут наши желания совпадали - для них это тоже было последним
среди желаний: хотя, раскрываясь полиции, я отказался бы от
главной задачи, я мог так серьезно повредить их организации,
что понадобились бы месяцы, а то и годы, чтобы ее восстановить.
Поэтому Даррел и Марсель, рискуя головой, точно сыграли свои
роли вчера утром в "Новом Бали", в то время как я явно
переиграл свою, и убедили меня, что Астрид и Георг улетели в
Афины. И они действительно улетели, но в Париже их заставили
покинуть самолет и вернуться в Амстердам. Когда Астрид
разговаривала с Белиндой, к ее виску был приставлен пистолет.
перешла на сторону врага, а такие заслуживают только одного. Ну
и, естественно, нечего было опасаться какой-либо реакции с моей
стороны - ведь я утонул в два часа ночи в транспортном порту.
Сейчас у меня был ключ ко всему происходящему, я знал, почему
они выжидали. Но знал также, что ключ этот нашел слишком
поздно, чтобы спасти Астрид.
через Амстердам-но лишь потому, что у его жителей прекрасная
реакция. Углубившись в старый квартал и не снижая скорости, я
приближался к магазину ведущей туда узкой улочкой, как вдруг
увидел полицейский заслон, полицейскую машину, перегородившую
дорогу, и вооруженных полицейских по обе ее стороны. Тормоза
еще визжали, когда я выскочил из машины. Рядом тут же возник
полицейский.
страхового агента или кого-нибудь в том же роде.
дороги!
полицейской машины было недостаточно, выражение его лица не
оставляло сомнений. - Там не очень-то приятное зрелище,
господин майор.
глянул вверх. С такого расстояния похожая на куклу фигура,
медленно раскачивающаяся у конца подъемной балки на фасаде
магазина Моргенштерна и Муггенталера, казалась немногим больше
куклы, которую я видел вчера утром, но ту я разглядывал вблизи,
так что эта была больше, намного больше. Точно такяя же
традиционная одежда, что и на кукле, которая качалась там еще
так недавно, и не надо было подходить ближе, чтобы понять, что
лицо вчерашней куклы было точной копией этого лица... Я
вернулся за угол, де Граф за мной.
как бы издалека, холодный, спокойный и совершенно бесцветный.
не может быть там давно. Жила еще неполный час тому назад.
Наверно, магазин был открыт задолго до...
в голову, мысль, - пронзившая меня еще большим страхом и
холодом. Астрид, с пистолетом, приставленным к голове,
позвонила в отель "Тауринг". Но позвонила, чтобы передать мне
известие, которое не имело значения, не могло, не должно было
иметь значения - ведь я-то лежал на дне порта. Оно имело бы
смысл, если б мне его передали. То есть в том единственном
случае, если бы те, кто приставлял пистолет к голове Астрид,
знали, что я по-прежнему жив. А откуда они могли знать, что я
жив? Кто мог им это сообщить? Меня никто не видел, за
исключением трех матрон на острове Хейлер. А с чего бы они
стали заниматься чем-нибудь подобным?
а потом подвергали риску самих себя и свои планы, убивая ее,
если совсем недавно так усиленно старались убедить меня, что
она жива, здорова и невредима? Внезапно мне явился точный
ответ. Они о чем-то забыли. Я - тоже. Они забыли о том, о чем
забыла Мэгги: что Астрид не знала номера телефона нового
отеля девушек. А я забыл, что ни Мэгги, ни Белинда никогда не
разговаривали с Астрид и не слышали ее голоса. Я вернулся в
переулок. Цепь и крюк под крышей магазина по-прежнему
раскачивались, но уже избавленные от груза.
через несколько минут, молодой, наверно, только что получивший
диплом, и, полагаю, бледнее, чем обычно. Я резко спросил: - Она
мертва уже несколько часов, не правда ли?
читалось множество вопросов, но у меня не было охоты на них
отвечать.
еще кое-кого.
девушки, обе из Интерпола. Одна из них - Мэгги. Вторая сейчас в
отеле "Тауринг", - я дал ему фамилию и номер телефона Белинды.
- Свяжитесь с ней от моего имени, хорошо? Скажите ей, чтобы
заперлась в номере на ключ и никуда не выходила, пока я ей не
скажу, и чтобы не реагировала ни на какие звонки и письменные
вести, которые не будут содержать слова "Бирмингем". Сделаете
это лично?
покачал головой:
водителю указания, из-за угла показался мрачный ван Гельдер. В
руке была дамская сумочка.
ее мне.