брать морские ванны.
есть котлы, и там ему эту воду греют. А в море такую уйму воды не
очень-то нагреешь, никаких там приспособлений для этого нет.
тратил.
и веселей. А она опять пристает:
сыпался; пришлось еще раз давиться куриной костью и опять думать. Потом
я сказал:
ты, еще не видывал! Да их меньше семнадцати не бывает.
столько времени, даже для спасения души. Это их в неделю всех не перес-
лушаешь.
что! А то и совсем ничего не делают.
с прислугой? Лучше, чем мы с неграми?
собакой.
Новый год, на Четвертое июля?
ешь ли ты, Заяч... знаешь ли, Джоанна, что у них никогда и праздников-то
не бывает, их круглый год никуда не пускают: ни в цирк, ни в театр, ни в
негритянский балаган, ну просто никуда!
дующую минуту я уже пустился объяснять ей, что лакей совсем не то, что
простой слуга, и обязан ходить в церковь, хочет он этого или нет, и си-
деть там вместе с хозяевами, потому что так полагается. Только получи-
лось у меня не оченьто складно; кончил я объяснять и вижу, что она мне
не верит.
короба.
зал. Она как будто поверила и говорит:
этого не будет, чтобы я всему остальному поверила.
вместе с Сюзанной. - Нехорошо и невежливо так с ним разговаривать, он
здесь чужой и от родных далеко. Тебе ведь не понравилось бы, если бы с
тобой так обращались?
и не думал обижать. Ничего я ему не сделала. Он тут мне наврал, по-мое-
му, а я сказала, что не обязана всему верить. Вот и все, больше ничего
не говорила. Я думаю, такие-то пустяки он может стерпеть?
твоей стороны нехорошо так говорить. Ведь на его месте тебе было бы
стыдно; вот и не надо говорить ничего такого, чтобы человеку было стыд-
но.
бы ты была с ним ласкова и не говорила мальчику ничего такого, а то он
вспомнит, что он тут всем чужой и далеко от родины.
старому крокодилу! "
почтение!
вать! "
во, как она всегда говорила; только после этого бедная Заячья Губа стала
тише воды, ниже травы и ударилась в слезы.
щенья.
ятно было слушать; мне даже захотелось еще больше ей наврать, чтобы она
еще раз попросила прощенья.
как она попросила прощенья, все они принялись хлопотать и стараться,
чтобы я почувствовал себя как дома и понял бы, что я среди друзей. А я
чувствовал себя такой дрянью, таким мерзавцем и негодяем, что решил
твердо: украду для них эти деньги, а там будь что будет.
шись один, я стал это дело обмозговывать. Думаю себе: пойти, что ли, к
этому доктору да донести на моих мошенников? Нет, это не годится. А
вдруг он расскажет, кто ему сказал? Тогда мне от короля с герцогом соло-
но придется. Сказать потихоньку Мэри Джейн? Нет, лучше не надо. По ее
лицу они, конечно, сразу поймут, в чем дело; мешок с золотом у них -
они, не долго думая, возьмут да и удерут с деньгами. А если она позовет
кого-нибудь на помощь, меня тоже в это дело запутают, когда-то еще там
разберутся! Нет, только и есть одно верное средство: надо мне как-нибудь
украсть эти деньги, и украсть так, чтобы на меня никто не подумал. У ко-
роля с герцогом тут выгодное дельце, они отсюда не уедут, пока не оберут
дочиста и этих сирот, и весь город, так что я еще сумею выбрать удобное
время. Украду деньги и спрячу, а потом, когда уеду вниз по реке, напишу
Мэри Джейн письмо и расскажу, где я их спрятал. А красть все-таки лучше
нынче ночью, потому что доктор, наверное, не все сказал, что знает; как
бы он их отсюда не спугнул.
но я все-таки отыскал комнату герцога и начал там все подряд ощупывать;
потом сообразил, что вряд ли король отдаст кому-нибудь эти деньги на
сохранение, на него что-то не похоже. Пошел в комнату короля и там тоже
начал шарить. Вижу, без свечки ничего не выходит, а зажечь, конечно, бо-
юсь. Тогда я решил сделать по-другому: думаю, подстерегу их и подслушаю.
И в это самое время вдруг слышу - они идут.
ит, где я думал; зато мне под руку попалась занавеска, под которой висе-
ли платья Мэри Джейн; я скорей нырнул под нее, зарылся в платья и стою,
не дышу.
заглянул под кровать! Вот когда я обрадовался, что не нашел вовремя кро-
вати! А ведь как-то само собой получается, что лезешь под кровать, когда
дело у тебя секретное.
вниз, рыдать вместе со всеми, а то они там начнут сплетничать на наш
счет.