лазутчика отправились к тому месту, где ударила в дерево молния. Они шли
скорым шагом по лесной дороге. В небольшом рюкзачке у одного из них лежали
кости безвестного узника ГУЛАГа, которым надлежало стать прославленными и
чудодейственными. Преступники подошли к сосне и стали копать. Несколько раз
лопата натыкалась на камни - они были разбросаны здесь повсюду, и план
выкопать ложную могилу не удавался. При внимательном рассмотрении самозванцы
обнаружили нечто вроде небольшого холмика, окруженного валунами. Действовать
надо было очень осторожно и быстро. Августовская ночь едва ли длилась больше
двух часов. Они сняли дерн и углубились в яму. Копали больше часа, и все это
время тревожное чувство не покидало старца. Ему казалось, что теперь он
вторгается в область запретного, неизвестного. И очевидно было, что после
этого обмана надо будет уйти. Неожиданно лопата звякнула о что-то
металлическое. Люппо достал фонарик
поднесли фонарь и подцепили крышку
руками голову и сжался в комок: вера, так долго удерживаемая в глубине его
души, хлынула, как кровь из горла. Он в исступлении целовал землю и твердил:
"Господи, помилуй, Господи, помилуй",- и так без счета. Напарник его стоял в
стороне, он глядел на распростертого неофита большими задумчивыми глазами, и
его влажные губы шевелились
совпадения? Один к миллиону?
- Изыди от мене, сатана! - гневно блеснули глаза старца
выхватил подрубленные корни сосны и засохший срез
мне, что нас кто-то опередил
Глава VII. Харон
Неслышно вошел келарь и стал равнодушно глядеть на молящегося
пробежал озноб: он догадывался, но никогда не думал, что дело дойдет до
того, о чем спокойно и буднично объявил низенький невзрачный мужичок
понимал. Ты жалеешь нас как человек, в котором нет веры, и жалость твоя, яко
лжа
- Я слышал твой разговор со скопцом. Я знал давно, что ты самозванец, но я
тебе не мешал, потому что ты делал то, что должен был делать. Я следил за
каждым твоим шагом: как ты слушал богомерзкие голоса, вместо того чтобы
молиться, как принял чуждого нам человека и позволял ему присутствовать на
наших молитвах, как, омраченный неверием, ты разрыл землю в святом месте и
хотел подкинуть туда чужие кости. Если бы ты хоть раз оступился, я бы убил
тебя. Но все, что ты делал, ты делал для блага Бухары. Теперь ты должен
будешь сделать последнее. Не бойся за них - они более любят ту жизнь, чем
эту. За себя решай, как хочешь. Там, в часовне, есть потайной выход. Когда
все заволочет дымом, ты сможешь уйти. Но если ты не сделаешь того, что
должен, ты знаешь, что тебя ждет?
- Ты хочешь меня испугать?
- Нет. Я только хочу, чтобы ты сделал положенное. С тобой или без тебя это
все равно произойдет. Мы не можем более хранить нашу веру в чистоте и должны
последовать своему завету. И ты должен будешь им объявить, что час пришел
ровно столько, сколько без малого триста лет назад сюда пришло и осталось
здесь жить. Маленькое и злое солнце зависло над их головами, но они как
будто не замечали его, лица их истончились, потемнели от голода и казались
плоскими, как изображения на иконе
- Да! - выкрикнул келарь.- Они хотят спасти свои души. Им нечего больше тут
делать. Господь призывает их к Себе
просто растерян и не знает, что Ему с нами делать
больше не нужен здесь, ибо только станешь смущать людей. Ты хочешь спасти их
тела, но если продашь хоть что-то, если впустишь сюда деньги, не удержишь их
и погубишь их души
печально.- Но ничего не понял во мне. Зато я тебя понял
даже меня ты смог обмануть. Это ведь ты подложил под сосну ковчег. Но
неужели ты не боишься, что за подлог ты будешь гореть в аду?
- Это не подлог. В ковчеге лежат мощи Евстолии
- Их положил туда убийца,- нехотя сказал келарь.- Я знал место в лесу, где
они зарыты
- Я ждал, как она велела, знака и перенес ковчег под сосну, потому что так
было угодно Богу. Он вел мою руку. И я сделаю все, чтобы довести их до
спасения и не уклониться ни на один из соблазнов
делают, что друг друга обманывают
поведет и других
- Я дам им свободу выбора. Пусть каждый решает за себя сам
Стоящие перед избой люди смотрели на него неподвижными слезящимися глазами,
и, глядя в эти глаза, он понял, что жизнь уже оставила их. Он медленно
переводил взгляд с одного лица на другое, и все они, молодые и старые,
одинаково изможденные, были уже неотмирными. Он искал хотя бы одно живое
лицо, за которое можно было бы уцепиться, но не находил - даже посеревшие от
голода младенцы казались старичками. И его вдруг пронзило острое осознание
своей вины - он снова чувствовал себя не старцем, но историком Василием
Кудиновым, который двадцать лет подряд с невероятным успехом проводил
научный опыт по остановке истории и теперь пожинал горькие плоды этого
эксперимента
отняв у этих людей свободу и возможность следовать своей воле. Предложи он
им сейчас выбор, привыкшие к полному послушанию, они бы не вынесли этого
бремени. В тот момент ему захотелось упасть на колени и покаяться перед ними
за свой обман, пусть бы побили его камнями, как лжепророка, пусть кинули бы
в яму или привязали к дереву на съедение мошке. Но покаяние его - кому оно
было нужно?
Далеко над лесом появилась светящаяся точка, многократно отразившаяся в
сорока парах глаз, послышался гул, и когда ракета-носитель вонзилась в
стратосферу, то Вассиану почудилось, что небо дрогнуло и как будто
приоткрылось. Там, в полоснувшем глаза разрыве, на мгновение он увидел
невыносимо яркий свет и отблеск иного мира, где жил сочиненный некогда
корреспондентом атеистического журнала мужичонка с помятыми крыльями,
которого посылали в особо трудных случаях на помощь неопытным ангелам. Гул
ракеты стих, глаза у всех погасли, но старцу вдруг показалось, что все на
Земле не имеет смысла, если этого мира не существует и эти люди не могут в
него войти. И не нужно было никаких чудес, чтобы уверовать: все оказалось
очевидным, стоило только эту завесу приоткрыть. В сущности, то, что они
хотели сделать, было просто эвакуацией самым быстрым и безопасным способом
из погибельного, рушащегося мира. И даже если оно противоречило
установленным Небом канонам, все равно этих беженцев там не могли не принять
по законам обыкновенной гуманности и милосердия
оставшиеся на отколовшейся и уменьшающейся в размерах льдине рыбаки ждут
вертолета, до рези в глазах всматриваются в белесое небо и вслушиваются в
бесконечное пространство
наступившей тишине это прозвучало пронзительно и отчетливо - произнес:
- Потерпите еще чуть-чуть. Скоро вы будете со мною в раю и узрите Бога
Живаго
Глава VIII. Спасатель
Август перевалил за середину, начался Успенский пост, но по-прежнему стояла
жара. Из колодцев ушла вода. Дождей не было уже больше месяца, не уродилось
ни грибов, ни ягод, птицы и звери двинулись на север, днем воздух
раскалялся, и даже ночь не приносила долгой прохлады. Быстро высыхала на
траве и листьях роса, и нечего было рассчитывать на то, чтобы сделать в
такое лето запасы на долгую северную зиму. Лес стоял черный и страшный в то
лето, когда прошло ровно семь тысяч и еще полтысячи лет от сотворения мира
Посняков Андрей
Андреев Николай
Херберт Фрэнк
Марко Джон
Соломатина Татьяна
Сертаков Виталий