истребят ее: когда они в очередной раз намешают водки с перцем, исчезнет
и сама земля.
руганной истины? Прежний Наследник убил себя из-за того, что у него не
было сверхчеловеческих святынь, а ты, кажется, убьешь себя из-за того,
что они у тебя есть, - попираемые и либералами, и чинодралами. Вплетаясь
с ними в единую паутину взаимных симпатий, людей еще можно снести в
бренном плотском мире, где они сопят, улыбаются, страдают и сострадают.
Но в мире бессмертного, где звучит лишь буквальный смысл их слов - в об-
нажающем свете мысли они безжалостны и лживы. Не видеть этого ты, от-
торгнувший серебристую паутину - или отторгнутый ею? - уже не сможешь.
Кажется, один шаг - и ты снова там, среди людей, в теплом запечке, клу-
бящемся их уютными испарениями, - вот же Наталья лепечет без умолку быть
поснисходительнее к тем, кто неизмеримо могущественнее тебя, - к ма-
леньким людям: они не виноваты - ведь они никогда не думают того, что
говорят, и никогда не хотят того, что делают. Но из пронизанного холод-
ным светом ангара истины нет обратного выхода в кишащий живым теплом по-
лумрак доброты. Выход из мира правды есть только один...
у многих из них жизнь совершенно собачья: только в них есть то чужое,
которое из нас же может взглянуть на нас взглядом постороннего: я урод-
лив, я несчастен, я недостоин жить (жизнь недостойна меня). Когда Аркаша
вдруг спросил: "Ты когда-нибудь думал о самоубийстве?" - он не задумав-
шись ответил: "Только тем и живу". Исторические самоубийства он переби-
рает с неутомимостью и сладострастием безденежной кокетки в магазине го-
тового платья.
пули!.. Но что ему у них по душе - это меч: он до смешного содрогается
перед удавкой. Антоний и Клеопатра были бы трогательны, если бы не ее
попытка смухлевать (и все же специальная египетская академия признала их
убийство образцовым в рассуждении приятности). Безусловно симпатичен
Марк Табий Апиций, творчески проевший несусветное состояние, запивши его
ядом, "чтобы не умереть от голода", когда у него осталось всего полмил-
лиона старыми. Отменны Петроний и Сенека, отходившие не в лучший мир с
шуточками-прибауточками, брызгая на приятелей кровавой (фи!) водой из
мраморной (браво!) ванны. Зенон-стоик просто прелестен: сломал палец,
задержал дыхание да тут же и издох, осуществив важнейшее из прав личнос-
ти - право на эвтаназию. Но что за жалкое чинопочитание у этого Вателя -
гофмаршала принца Конде: поканчивать с собой оттого, что не успела пос-
петь рыба для угощения Луи Каторза! Броситься в воду, как Сафо, из-за
несчастной любви - да неужто не нашлось более серьезных причин? Японцам,
позволяющим закопать себя в землю при стечении публики, сильно вредит
привкус эстрады. Их же обычай, с аппетитом закусив, распороть набитый
живот перед гостями... Но вот таким-то именно молодцам чего бы и не
жить? Другое дело Ван Гог - застрелился и молодец! Сомнительный случай -
Сен-Симон, выстреливший себе в глаз, не снеся заслуженного равнодушия
публики к его нуднейшим сочинениям (безумие разумного планирования еще
не развернулось?). И уж точно смешны (особенно круглым числом!) пятьсот
последователей Конфуция, одновременно бросившиеся в море (традиционный
для социалистического Китая массовый заплыв), чтобы не пережить гибели
священных книг, сожженных императором Хикоан-Ти (или Хи Коан Ти?). А
астролог времен Карданус, уморивший себя голодом, чтобы предсказанная им
дата собственной смерти совпала с реальной, - это уже не самоубийство, а
жульничество.
расно знает, что спасения нет, но животная, разбирающая лишь интонацию,
все-таки верит, что как-то что-то, может, еще и образуется.
"горящую" путевку к морю; в последнее время он вызывал сочувствие у жен-
щин определенного склада - вероятно, отчетливо проступившей печатью неу-
дачника. Однако добровольность даяния и Шуркин хронический тонзиллит
заставили его принять милостыню. Более того, погасив горящую путевку
"мать и дитя", Сабуров почувствовал себя заботливым отцом, а потому в
ближайший библиотечный день, со вкусом встав пораньше, он отправился за
билетами в "Аэрофлот". К сожалению, люди еще более солидные и основа-
тельные уже давно расположились у входа на складных стульчиках - старые
вояки (сходство с бивуаком усиливалось линялой плащ-палаткой, по-комба-
товски накинутой на плечи одного из ветеранов), другие прислонились к
стене и лишь самые легкомысленные прохаживались. С полпятого стою, с
шести, с без четверти семь, делились они боевыми заслугами. Все были
озабочены лишь тем, чтобы никто и никогда ничего не мог взять без очере-
ди.
тот, кто израсходует больше бессмысленного труда (лучше бы заставляли
подмести, подштукатурить...). Деньги - мало ли как ты их раздобыл, а
тут, на глазах, игра идет без обмана. Рыночная цена - цинизм проститут-
ки: столько-то - и я твоя, а общедоступная цена - это гуманизм кокетки,
которая обещает каждому, а дает двум-трем, устраивая вечную собачью
свадьбу...
доступности - я ведь уже отказался от Лувра, от Сикстинской капеллы, от
Флоренции и Венеции, хотя когда-то мне казалось, что просто не стоит
жить, если этого не увидишь. А вот живу же как миленький, и даже постиг,
что не то страшно, когда тебе не дают, а то страшно, когда не берут,
когда никому не нужна Сикстинская капелла, которую мог бы расписать ты
сам..."
партгрупорга Адольфа Сидорова (ах, как поспешили его папа с мамой отк-
ликнуться на мирный договор с Германией!)... Отданное свалке отнято у
духа...
Наступил срок открытия дверей, но они оставались незыблемы. Поэтому те,
кто находился по другую сторону баррикады (всякая казенная дверь - бар-
рикада), смогли еще раз убедиться, что клиенты их - разнузданные свиньи,
готовые поднять несусветный скандал из-за двух минут (где им понять, что
в дверь им колотятся все часы и годы обманов и унижений).
ленно сменилась промежуточной - дверью.
Дульсинеи, всегда присутствовавшей на краешке его сознания, его душевных
сил хватало лишь на то, чтобы ежеминутно смотреть на часы да измерять
глазами расстояние до заветной двери и ревниво, а точнее, с тайной нена-
вистью, следить за конкурентами, которые пытались обойти порядок, одина-
ковый для всех. Когда напряжение достигло апогея, дверь захлопнулась.
Лязгнул засов.
са - они даже часы одинаково не сумели отрегулировать. Сабуров испытывал
уже некое обличительное наслаждение, словно намереваясь предъявить свои
раны на каком-то Страшном суде. Только вот где он их предъявит? Против
кого? Все ведь происходит само собой...
этот излюбленнейший наркотик не помог бы. А немолодой мужчина впереди
него все это время спокойно читал газету, вызывая одновременно и за-
висть, и раздражение: что там можно столько изучать?
зей ЦК НРПЛ, заместителем министра иностранных дел ЛНДР..." - прочел он
через плечо.
ту спешкой и суетой.
ровным дружелюбием. - Пишут, пишут... - грустно прибавил он. - Опять
Сталин стал плохой. Люди за него на пулеметы бросались, здоровье теряли
- выходит, зря?
сии такого уровня - это для Натальи.
енно продолжал сосед: если в газете однажды были высказаны два различных
мнения, значит, уже нельзя верить чему бы то ни было.
ли...
томатами.
он здесь только ради обезножевшей внучки: "Врач велел в воду ее не вно-
сить, на берегу сидеть - неонами этими дышать. А, бесполезно..."
злобными мерзавцами, какими они считают нас.
кончатся билеты, - то же и с Отцом Народов: чем больше им отнято жертв,
тем сильнее не хочется признать их напрасными.
дачи.
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Перумов Ник
Шилова Юлия
Никитин Юрий