непонятливого иностранца от шага, равного самоубийству, то уж столь
легкомысленно рисковать жизнью своих людей она не имеет права. Кроме того,
блюстители порядка настояли на том, чтобы каждый из нас вооружился
автоматическим пистолетом. Энжерс с энтузиазмом принял это предложение; я
же всеми силами пытался отказаться от него. После всего того, что обо мне
писали газеты, не хватало только появиться с оружием в руках. Когда в
конце концов я вынужден был уступить, то старательно спрятал кобуру
подальше под пиджак, а сверху повесил фотоаппарат.
центральной станции. Несколько детишек, что-то напевая, играли у дороги.
Увидев нас, они с криками разбежались. Полицейские выскочили из машин и
поспешили к спуску в подземелье. Мы с Энжерсом не спеша последовали за
ними. Нельзя было не заметить, как по мере распространения новости о
приезде полиции кругом воцарялась тишина. Казалось, множество людей
слилось в единый чуждый нам организм подобно плотоядному растению,
почувствовавшему приближение насекомого.
преградить нам путь. Когда же полицейские несколько раз терпеливо
объяснили ей причину своего появления, она решительно замотала головой,
заверяя, что Толстяка Брауна здесь никогда не было, нет и не может быть,
поскольку все говорят, что он уехал из страны.
не укрываете, - заметил возглавивший группу лейтенант, отстраняя ее со
своего пути.
полицейских мощными фонарями освещали жалкие комнатенки. Теперь я увидел,
как они были устроены. Простые деревянные щиты, листы жести, доски,
лестницы каким-то образом крепились к металлическим опорам и бетонным
перекрытиям монорельсовой станции. Ни о каких уборных здесь, конечно, не
могло быть и речи. Вентиляция происходила через зиявшие в едва сбитых
перегородках щели.
Столы и стулья заменяла отслужившая свое тара, а постели - кучи тряпья.
Сооружения из жести, в которых сжигали ветки, использовали для
приготовления пищи. Дым от них был самым приятным из здешних запахов.
календари, рекламные плакаты. В некоторых из этих ячеек были свои домашние
алтари с распятием, перед которым горели свечи.
владения запылают, пожарники будут заботиться лишь о том, чтобы пламя не
распространилось на расположенную над трущобами станцию, и дадут им
выгореть дотла. Кстати, пожар был бы хорошим средством расчистки трущоб.
из боязни за прогнивший половой настил, но свиней, кур и коз было
множество.
всего люди равнодушно смотрели на нас, иногда безразличие сменялось
настороженностью, кое-кто из обитателей приподнимался при нашем появлении,
заискивающе улыбаясь, жестами приглашал войти. Дети издали с любопытством
рассматривали незнакомцев. Они выглядели голодными и грязными, но явно
больных среди них было немного. Из сотни ребятишек я заметил лишь
несколько больных экземой, рахитом и еще каким-то заболеванием, названия
которого я не знал.
двадцать минут мы отошли далеко от входа. Мрачная обстановка и затаенная
злоба обитателей этого муравейника стали сказываться на моих нервах. Мы
шли по совсем темному проходу, только фонари полицейских освещали нам
путь. Навстречу, низко опустив голову, прошла женщина в крестьянском
платке. Она несла корзину. Я остановился и посмотрел ей вслед. Никогда не
смогу простить себе этого!
неспроста, значит, и он где-то тут!
19
его. Он обрушил на них поток грубой брани. Я не представлял себе, что этот
всегда уравновешенный, подчеркнуто корректный англичанин способен на
подобные всплески.
ее, быстро!
крик. Через минуту они вернулись, держа с двух сторон за руки сеньору
Браун. Она сопротивлялась, платок ее съехал на плечи.
карманного фонарика ей в лицо.
кто я такой. Я почувствовал на себе взгляд ее черных полных ненависти
глаз. Я отвернулся, не желая быть соучастником дальнейшего.
гулко отозвался в тишине.
Отправляйтесь туда, откуда она вышла; он может оказаться именно там.
Энжерс направил на нее пистолет, но сеньора Браун лишь усмехнулась.
мы не можем дать ему скрыться.
вооруженные полицейские обшаривают светом фонарей жалкие лачуги. Когда они
добрались до места, где проулок раздваивался, Энжерс жестом приказал
сеньоре Браун следовать за ними. Она не повиновалась, но после очередной
угрозы пистолетом уступила и пошла за полицейскими.
секунду взгляд от своей жертвы, приказал им:
направились по правому проходу. Я заметил облегчение в мимолетном взоре
женщины, когда она увидела, куда пошли полицейские. Я промолчал. Я
надеялся, что, никого не найдя здесь, полицейские откажутся от дальнейших
поисков.
жертве, приказав следовать за ними. Она пошла вперед, Энжерс за ней, а я
чуть было не двинулся следом, когда почувствовал, что слева, в провале,
что-то шевельнулось.
Возможно, нападающий оступился или Энжерс инстинктивно почувствовал
опасность и дернулся в сторону. И все же ему задело левое плечо.
Брауна.
Я бросился прочь.
достигла обитателей трущоб и они обрушили свой гнев на незваных гостей.
Только это спасло меня от участи, которая выпала на долю Энжерса и
полицейских.
Один полицейский волочил ногу. С головы до пят они были облиты
нечистотами. Я не стал спрашивать, где жена Брауна, вероятнее всего, она
осталась рядом с убитым.
направился к машине и, связавшись с управлением, запросил подкрепление.
Энжерс, прижимая платок к лицу, говорил, что на сей раз Сигейрасу
несдобровать - он укрывал убийцу.
ему.
Кодексе Наполеона, бремя доказательства невиновности лежит на обвиняемом.
действиями, дети швыряли в машины комья грязи. Тогда один из полицейских
трижды выстрелил в воздух, и все скрылись.
сторону Пласа-дель-Сур. Никто не сделал даже попытки меня остановить.
обрывочные сцены той поездки. Я не в состоянии был осмыслить случившееся,