ветровым стеклом. По правому борту за штурвалом сидел университетского
вида молодой человек в голубой шапочке для парусного спорта, с трубкой,
небрежно торчащей в углу рта. Между ним и Гербертом Леонардом, держась за
ветровое стекло, стояла Марта Борден в своем светло-голубом платье.
Страшно было подумать, как ее голые руки и ноги перенесли эту полную
москитов ночь.
Свободной рукой она указывала на причал. Лодка замедлила ход, опустилась
всем корпусом на воду и повернула в том направлении, но совсем немного -
явно недостаточно, чтобы подойти к берегу на расстояние выстрела винтовки.
Это было очень умно. Леонарду тоже надо было отдать должное. Он проявил
себя таким же сообразительным, как Мак, подставляясь таким образом в
качестве приманки. Я не думал, что он такой умный, решительный и даже
храбрый, но, наверное, для любого штабного офицера наступает момент, когда
он чувствует, что должен хоть раз выйти и показать, чего он стоит на поле
боя.
Так или иначе, именно в выполнении этого задания Леонард хотел участвовать
лично. Достижению его цели мешал сейчас только один человек, но этот
человек входил в полдюжины самых опасных людей мира. Леонард никогда не
смог бы спать спокойно, пока не увидел бы Мака мертвым. Мак знал это и
воспользовался этим, чтобы привести Леонарда сюда, ко мне на мушку.
Остальное зависело от меня.
Это было очень умно и стало еще умней, когда они посадили лодку на мель,
находясь, конечно, вне зоны поражения. Они разыграли спектакль, показывая
наблюдавшему за ними с берега - Маку и тем, кто бы ни был с ним в хижине,
- как ужасно они разозлились друг на друга за эту глупость. На расстоянии
слова не были слышны, но пантомима была ясна: университетский парень явно
упрекал Марту, которая горячо отвечала ему, что если бы он поворачивал,
как ему говорили, то все было бы нормально. Леонард же приказывал им обоим
заткнуться и сделать хоть что-нибудь. Это был прекрасный отвлекающий
маневр. Между тем настоящая атака бесшумно развивалась в направлении
скрытой хижины, по крайней мере, они считали, что не производят шума.
Одна лодка приближалась вдоль берега прямо под моим укрытием. Я слышал
равномерные шлепки весел по воде. Она пристала к берегу - большая
плоскодонная гребная шлюпка с маленьким движком на корме, - и четыре
человека в маскхалатах высадились в том же месте, где и мы с Джаррелом
несколько часов назад. Это неудивительно, поскольку разрыв в стене
мангровых деревьев делал этот участок удобной точкой для высадки. То, что
они подошли так близко, несколько нервировало, но в этом было и
преимущество. К тому времени, как они вылезли на берег, посовещались,
рассредоточились и начали красться внутрь полуострова, лучший в мире
следопыт не смог бы различить следов нашей с Джаррелом высадки.
Я видел, как человек на правом фланге, не подняв головы, прошел всего в
двадцати ярдах от меня. В этом преимущество укрытия на дереве. Ни олень,
ни человек обычно не ожидают опасности сверху. Это был молодой человек с
четкими чертами лица, прекрасно тренированный, который мог голой рукой
разбить кирпич и отстрелить из автомата пуговицы с вашей куртки. Но в лесу
автомат вещь совершенно бесполезная.
Я по слуху следил за его движением еще некоторое время после того, как он
скрылся из поля зрения. Другие, двигавшиеся вдоль противоположного берега,
видимо, со второй десантной лодки, тоже были не лучше. С высоты я мог
довольно точно проследить за развитием атаки по треску веток, шуршанию
листьев, бряцанию оружия и сдавленным ругательствам. Да, вряд ли можно
было ожидать, что у Герберта Леонарда есть наготове группа агентов,
обученных для действий в джунглях. Тем более таких, которые будут держать
язык за зубами относительно странной операции вроде этой.
Солнце уже поднялось над горизонтом, и парию в шапочке для парусного
спорта удалось снять с мели лодку Леонарда. Он встал за штурвал и медленно
повел лодку в сторону причала. Между тем какой-то человек пробрался по
настилу с чем-то громоздким в руках, оказавшимся электронным мегафоном. К
этому времени другая лодка появилась далеко вдоль протоки за причалом,
откуда приплыли мы с Джаррелом. Это была тщательно спланированная ловушка.
У нее был только один недостаток: в ней никого не оказалось. Человек с
мегафоном подтвердил это во всеуслышание.
- Хижина безопасна, сэр, - прокатился над водой его рев. - Никого нет дома.
Леонард поднял свой мегафон, и я явственно услышал его голос:
- Повторите.
- Хижина пуста. Никаких следов того, что кто-нибудь пользовался ею.
Повторяю - никаких следов. Пуста. Не занята. Приказания?
На борту лодки яхтсмен из университета достал пистолет и направил его на
Марту. Человек на причале вновь поднял мегафон.
- Что прикажете, сэр? - повторил он.
- Все отставить. Я иду, - крикнул Леонард. Я смотрел, как он приближается.
Не хочу притворяться, что мой пульс и дыхание оставались абсолютно
нормальными по мере того, как лодка оказывалась в пределах досягаемости
винтовки. Университетский пустил лодку вдоль хлипкой пристани и обратился
к артисту с мегафоном. Тот опустил свой инструмент, снял с плеча автомат и
направил его на Марту. Университетский убрал пистолет, поглубже натянул
свою шапочку и поднялся наверх на пристань. Леонард указал на девушку, и
двое мужчин, стоявших на пристани, наклонились вниз и вытащили ее на
настил. Только после этого Леонард двинулся, чтобы выйти из лодки.
Думаю, я знал, что это должно случиться. И Мак знал, что это должно
случиться, когда приготовил для меня оружие, способное прострелить лося
вдоль туши. Тяжелая винтовка повышенной мощности, по сути дела, была как
бы письменным приказом. Она ясно говорила: ты выполнишь задание, кто бы ни
встал на твоем пути.
Что ж, мне не в первый раз приходилось принимать такое решение, и я принял
его. Тем более что в данном случае это было не очень трудно. Девица
действительно очень мало для меня значила. Мне легко справиться со своей
страстью к самоуверенным, вероломным молодым дамам, которые дают понять,
что считают меня распутным идиотом, готовым оставить свои мозги за дверью
при виде зовущего женского тела.
Это было как в плохом фильме с банальной сценой захвата красивой
заложницы. Они всегда пытаются прибегнуть к этому приему, полагая, что
если это сработает на экране, сработает и в реальной жизни. Я осторожно
наклонил винтовку вперед, готовый сделать выстрел, если Леонард даст мне
шанс. Но он был достаточно осторожен, чтобы не дать. Он был достаточно
умен и понимал, что его заманили сюда с определенной целью. Меньше всего
он хотел подставляться до тех пор, пока не узнает, в чем она состоит.
Именно для этого он сохранил девушку, не пристрелив ее тотчас, как только
понял, что ее информация привела к пустому ящику.
Пока он сидел в лодке, в него нельзя было стрелять, и когда вышел на берег
- тоже, так как он тщательно скрывался за стойками ветрового стекла и за
причалом. Затем он поставил впереди себя девушку, и вся процессия
двинулась к берегу по настилу. Я вздохнул. Если бы у меня была винтовка,
которую я сам пристрелял, и надежный упор для нее, я бы попробовал пустить
пулю мимо головы Марты в голову человека за ее спиной. Но эта винтовка на
таком расстоянии может дать отклонение в шесть-восемь дюймов, а я не был
уверен, что мои выстрелы с этого шаткого насеста будут настолько точными.
У меня не было выбора. Я осторожно встал и аккуратно направил черное
перекрестье прицела прямо на Марту Борден, рассчитав угол так, чтобы пуля
пришлась точно в середину тела за ней. Они приближались, все еще ничего не
подозревая. Я положил палец на спусковой крючок, и мой мозг дал приказ
мышцам. Я не верю в гуманизм. Для меня девушка была мертва. Очень жаль.
Если ты, милая, не предашь, то тебя и не застрелят. А если предашь, то
получай по заслугам. Прощай, Марта Борден...
Но она продолжала приближаться, а мой сентиментальный кончик пальца не мог
сдвинуться на необходимую часть дюйма. Неожиданно внизу поднялась
суматоха. Девушка бросилась назад на Леонарда, сбила его с ног и спрыгнула
с настила. Она приземлилась в грязь глубиной шесть дюймов, почти упала и с
трудом начала продвигаться наискосок к берегу. Леонард встал, что-то резко
сказал стоящему рядом человеку, и тот поднял автомат. Это был бы верный
выстрел. Из автоматического оружия на расстоянии всего двадцати ярдов
невозможно промахнуться по девушке, которая барахтается в глубокой грязи.
Но Леонард наконец стоял незащищенный, и ни один стрелок не пожелал бы
лучшей цели.
Мой палец все-таки решил подчиниться настоятельным приказам мозга.
Раздался грохот, и мое плечо ощутило сильнейшую отдачу. Человек с
автоматом, не успев выстрелить, уронил свое ружье в грязь отлива у причала
и мягко последовал за ним. Он был мертв еще до того, как ударился о землю.
Трудно придумать что-либо похлеще этого проявления непрофессионального
идиотизма. Именно такое слюнтяйское поведение заставляет меня ежиться и
выключать телевизор, когда я вижу на экране, как якобы подготовленный и
преданный делу агент, выполняющий задание, от которого зависит судьба
миллионов, отвлекается от своих прямых обязанностей и проявляет чудеса
героизма, спасая совершенно не имеющих отношения к делу красоток.
К тому времени, как я вернулся в исходное положение, передвинул затвор и
навел перекрестье прицела на то место, где я последний раз видел Герберта
Леонарда, его там, разумеется, не было. Он быстро все понял. Его поведение
этим утром в отличие от поведения некоторых других было абсолютно
профессиональным. Тот факт, что кто-то может посчитать его трусом потому,
что он прячется за женщину, ни в малейшей степени не волновал его.
Сейчас, при звуке выстрела, он без колебаний отбросил чувство собственного
достоинства и, кинувшись в грязь на дальней стороне причала, исчез из виду
за одной из куч.
Молодой человек с трубкой и шапочка для парусного спорта нашли убежище на
Березин Федор
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Беляев Александр