кто это, он ответил, что Ада. Это его секретарша.
минут через двадцать. Я уже была в постели, читала.
Вы не подниметесь со мной?
два кресла, письменный стол, пять полок с книгами, Зуйкова удивило, что
две полки занимало пятидесятитомное издание всемирной детской литературы,
на остальных - разрозненные издания: Пикуль, Булгаков, словари,
справочники. Выборочно полистав книги, Зуйков присел к столу. В тумбах
стола с десяток папок. Зуйков стал листать бумаги в них. Это были
документы - деловая переписка, копии приказов и постановлений Совмина, и
все - давнее, еще с тех времен, когда Фита по должности своей был связан с
заводами, где делалось разное оружие - от стрелкового до бронетехники и
авиации. Ничего интересного Зуйков не нашел. В столе был единственный
широкий выдвижной ящик. В нем Зуйков обнаружил: футляр с часами - подарок
к пятидесятилетию от какого-то Евсения Николаевича, о чем
свидетельствовала гравировка на обороте, судя по дате, подарок
восьмилетней давности; еще один футляр, в нем очень красивая, дорогая
авторучка "Пеликан" с золотым пером, которой не пользовались; потертая
федоскинская шкатулка с изображением женщины в белом платье, сидящей в
саду на скамье, внизу, видимо, фамилия автора рисунка "Буканова Н. 1950".
В шкатулке, схваченные кольцом два ключа: один, похоже, от гаражного
замка, другой - обычный; и, наконец, маленький блокнот, новый, уголки
страниц не залоснились, не загнулись. Записей в нем почти не было. Блокнот
размером с ладонь, на обложке серебряное тиснение "USSR MORFLOT". На
первой странице графы (по-английски) "Фамилия", "Домашний адрес",
"Почтовый код", "Телефон", "Служебный адрес", "Телефон", "Факс", кроме
первой графы, где рукой владельца вписано "Фита А.И.", были незаполнены.
На следующей странице столбиком шли рисунки-символы всех пароходств СССР.
Скажем, значок с расстральными колоннами, а напротив него напечатано
"Ленинградское пароходство" и адрес его. Затем шла страничка с указанием
времени всех стран мира по Гринвичу с цифрой разницы относительно
московского времени; и, наконец, страница с перечнем всех стран мира и
названием их валют. Во всем этом длинном списке подчеркнута шариковой
ручкой была лишь Франция: "FRANC = 100 CENTIMES".
женщину, молча наблюдавшую за его действиями.
ключи никогда не видела. Я к мужу в стол не заглядывала, у меня своих
ящиков на кухне достаточно.
исполненных и отпечатанных на агфовской бумаге снимков. Это были летние,
как говорят, дачные фотографии семейства Фиты: сам, его жена, сын с
невесткой и внуки.
"Барахло".
чистой бумаги, ничего не было. Зуйков хотел было уже встать, но
наклонился, заглянул под стол. В это время внизу позвонили в дверь.
пластиковых лент корзину для мусора. На дне ее что-то было. Он вытащил
корзину. В ней лежали изорванные на очень мелкие кусочки фотографии. Взяв
со стола лист бумаги, Зуйков завернул их аккуратно и сунул в карман
пиджака, в другой положил ключи, найденные в шкатулке, в боковой карман
сунул блокнот. Вышел, поразмыслил, и на всякий случай дверь опечатал.
"Спасибо большое, Аркадий Ильич, все у меня есть". - "Смотрите, если что
надо, не стесняйтесь, мы с женой всегда рады будем помочь".
видел Анатолия Ивановича.
в синих спортивных брюках, в такой же блузе, поверх которой надета теплая
куртка, и в кедах.
Зуйков.
Зуйков.
хорошо знакомы с Анатолием Ивановичем, приятный, веселый человек.
Евдокия Федосьевна, я на первый случай вроде закончил. Вы уж извините,
служба такая. Да, комнату наверху я все же опечатал. Может еще раз
придется заглянуть, не обессудьте.
дачи.
Зуйков.
прогулять своего спаниеля. Маршрут у нас с ним один: от нашей дачи, вниз
по дороге до шлагбаума, оттуда назад. Когда возвращались, я и встретил
Анатолия Ивановича, почти у шлагбаума, он трусцой спускался вниз, к
станции. "Куда спешите, сосед?" - спросил я. - "Прогуляться перед сном", -
не останавливаясь сказал он. - "Что ж на станцию? Идемте по лесу", -
предложил я. "Извините... Я... пробежечкой... А вы с собачкой... оно
долго", - ответил и ушел или убежал, как хотите. Меня удивила его
нелюбезность и торопливость. Уже поднявшись наверх, к лесу, я оглянулся и
увидел, что он уже на платформе на Москву обменивается рукопожатием с
каким-то человеком.
Анатолия Ивановича, а у нас с Анатолием Ивановичем рост один: 178
сантиметров. А тот ему едва до плеча доставал.
восемь", - отметил про себя Зуйков.
пошел к "Волге", припаркованной у штакетника.
карманов ключи, блокнот и завернутые в бумагу клочки разорванных
фотографий. Он высыпал их на стол и попытался сложить из цветных
разрозненных мозаичных кусочков что-то цельное, понятное. Но ничего не
получалось. Он сгреб их и высыпал в конверт. Затем взялся за блокнот,
тщательно перелистал его страничку за страничкой. В итоге он выписал на
отдельный лист бумаги семнадцать номеров телефонов. Они были разнесены
Фитой по алфавитным страницам, но нигде не указывалось, чьи они. Видимо,
Фита знал их принадлежность, что говорило о том, что номера эти были для
него значимы, помнил по цифрам, кому они принадлежали. Номера были шестии
семизначные. Первые явно не московские, вторые могли быть и московскими, и
других городов, как России, так и иных государств СНГ. Все это предстояло
выяснить. Зуйков позвонил, вызвал сотрудника.
Зуйков, когда тот вошел, и отдал ему бумажку. - В этом конверте
разорванные фотографии, отдайте экспертам, пусть попробуют сложить...
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Маккарти Кормак
Прозоров Александр
Пехов Алексей
Орлов Алекс