На втором этаже дворца начался пожар. Богомолов с небольшой группой бойцов прорвался туда и увидел какого-то мужчину, сидевшего на полу возле стены. На мужчине были только белые трусы и майка. В руке он держал запаянную колбу с какой-то жидкостью. От колбы тянулась трубка, оканчивающаяся иглой, воткнутой в вену на сгибе локтя. Рядом с мужчиной стоял мальчик лет пяти и плакал.
Позднее Богомолову пришлось участвовать в допросе адъютанта Амина, которому, как только начался штурм дворца. Генеральный секретарь приказал позвонить, чтобы предупредить советских военных советников о штурме.
— Советские помогут, — уверенно заявил Амин.
— Товарищ Генеральный секретарь, так это же советские и стреляют,
— чуть растерянно ответил адъютант.
— Врешь, не может быть! — вскричал Амин, потом неожиданно успокоился и сказал: — Соедини с начальником Генерального штаба.
— Нет связи!
— С командиром танковой бригады!
— Нет связи, товарищ Генеральный секретарь!
Амин уставился в одну точку перед собой и пробормотал:
— Я догадывался… — Потом качнулся взадвперед и тихо добавил: — Все верно…
В этот момент в окно влетел снаряд, впился в стену и… не разорвался.
— Ага! — радостно воскликнул Амин, словно получил сообщение, что никакого штурма нет, а это салют в его честь.
В следующий момент второй снаряд разорвался прямо у окна, один из осколков впился в грудь Амину, но он даже не почувствовал боли и вскочил. Капельница опрокинулась, Амин успел подхватить колбу с физраствором и, сжимая ее в руке, точно гранату, выбежал в коридор. За ним побежал и его сын.
Раздавшийся взрыв отбросил Амина к стене. В этот-то момент в коридор и ворвался Богомолов с тремя бойцами. Прочитав в глазах русских приговор. Амин подобрал с пола оброненный кем-то пистолет и медленно поднял оружие, но нажать на спуск не успел: очередь, выпущенная быстрой рукой Криворучко, оборвала жизнь диктатора. Одна из пуль, срикошетив от стены, вонзилась в хрупкое тело мальчика.
— У, дьявол! — растерянно выругался Криворучко, склоняясь над мальчиком.
— Ранен? — с надеждой спросил Богомолов.
— Убит! Пуля… рикошетом… — поморщившись, ответил старший сержант.
В этот момент из боковой комнаты выскочил мужчина лет сорока. По его пышным аксельбантам и белоснежной портупее Богомолов сразу же понял, что это кто-то из окружения диктатора. На всякий случай он взял афганца на мушку, но тот в отчаянии бросился к телу своего покровителя и начал причитать на своем языке.
— Родственник, что ли? — удивленно спросил его Криворучко.
— Нет, это наш Генеральный секретарь, Хафизулла Амин, — со слезами на глазах ответил тот на хорошем русском языке.
— Ты уверен? — переспросил Богомолов.
— Конечно, уверен: я его личный адъютант! — с гордостью произнес он.
— Мать честна! — воскликнул Криворучко.
— Вот тебе и мать! — вздохнул Богомолов. — Нужно объявить всем!
— Можно вас попросить об одном одолжении? — обратился неожиданно адъютант.
— Смотря, о каком! — нахмурился Богомолов.
— Разрешите завернуть хозяина в ковер? Боюсь, что надругаются над ним…
— Хорошо, несите сюда ваш ковер.
Тело мертвого диктатора завернули в один ковер, его сына — в другой, чтобы потом предать их земле.
Штурм продолжался около часа. Вскоре Богомолов доложил руководству, что дворец захвачен. Десять человек погибли. Ранений не избежал никто.
А оставшиеся в живых не знали, что все это — лишь начало и будут еще сотни операций, гораздо кровопролитнее, чем эта, и что последний солдат покинет афганскую землю лишь в феврале восемьдесят девятого года…
Богомолов тяжело вздохнул, опустился в кресло и устало откинул голову на спинку.
Сейчас главное — группа Говоркова. Согласившись на эту операцию после долгих колебаний, генерал надеялся, что Савелий не станет понапрасну рисковать и вернется без потерь…
IX. КТО ЕСТЬ КТО
Савелий не знал о переживаниях Богомолова. Он, конечно, заметил, что генерал беспокоится, но решил, что это связано с предстоящей операцией. Если бы и сам Савелий не думал постоянно об операции «Горный воздух», он сумел бы «прослушать» мысли Богомолова, но ему было не до этого.
Чтобы избежать каких-либо неприятностей на милицейских постах, где могли остановить и проверить багажник, забитый оружием, Савелий обратился к Олегу и попросил пару-тройку машин для сопровождения. У «Герата» было несколько оборудованных спецсиренами и проблесковыми маячками машин. Несмотря на занятость, Олег решил лично проводить группу.
Дорога до военного аэродрома в Кубинке занимала чуть больше двух часов, но Савелий не хотел рисковать и назначил сбор группы за три часа до отлета. В половине восьмого утра он собрал ребят в спортзале, чтобы сказать напутственную речь, но нужные слова почему-то не находились, и Савелий сказал просто:
— Мужики! Хотелось перед дорогой пожелать нам всем чего-нибудь, но слов подобрать не могу. — Он улыбнулся. — Мы с вами славно потрудились…
— Строили мы, строили и, наконец, построили, — писклявым голосом произнес Роман.
— Приятно, что у вас такое бодрое настроение, — заметил Савелий. — Вы прекрасно подготовлены, чтобы выполнить любую, даже самую трудную задачу. Саша, — обратился он к Матросову, сними-ка шапку!
Вздохнув, тот снял шапку, и все покатились со смеху: вместо пышной шевелюры на голове у Матросова остался лишь коротенький «ежик».
— И чего ржут? — буркнул Александр и спросил Савелия: — Может, скажешь, зачем меня обрили?
— Потом узнаешь. Между прочим, тебе такая стрижка идет. Ладно, продолжим. Вы действительно готовы к любым испытаниям. Единственное, чего мы не успели — просто не было возможности, — это отработать слаженность наших действий.
— Боишься, командир, что кто-нибудь может подкачать? — прямо спросил Матросов.
— Этого я как раз не боюсь, — твердо ответил Савелий. — Но есть такое понятие, как бесконтактное общение. Когда один другого понимает с полуслова, с полувзгляда. Ну, как, например, близнецы или люди, которые много лет живут вместе, бок о бок. Им даже слов не нужно: они просто чувствуют, то, что хочет сказать или сделать другой. Но у нас с вами, повторяю, не было времени, чтобы научиться этому…
— Тем не менее, капитан, пока ты занимался другими делами, мне удалось кое-чему научить ребят, — скоромно сказал Воронов.
— Например?
— Например, одному детскому развлечению.
— Знаковой системе общения? — догадался Савелий. — Здорово! Получается?
— А ты проверь! — предложил Денис Кораблев.
— Хорошо. — Савелий взглянул на Воронова. — Только не подсказывай!
— Даже и в мыслях не было, — усмехнулся Андрей.
— Отлично! Договоримся так: я подаю знак, указываю на кого-нибудь из вас, и этот кто-то сразу же должен объяснить словами или показать. Готовы?
— Так точно! — ответили все хором.
Савелий отвернулся, чтобы отвлечь их, и незаметно сделал знак пальцами. После чего указал на Трегубенкова.
— «Не вмешивайся! Мы не знакомы!» — сразу «перевел» Владимир.
— Хорошо, — одобрил Савелий, моргнул раз, потом другой и ткнул пальцем в сторону Дениса.
— «Сделай что-нибудь!» — расшифровал Кораблев.
— В какой-то ситуации можно, конечно, и так понять, а если поточнее?
Кораблев пожал плечами и вопросительно взглянул на Воронова, но тот демонстративно отвернулся. Савелий посмотрел на Матросова.
— «Помоги!» — с усмешкой сказал он, но тут же поправился: — Если совсем уж точно, то «Поддержи меня!»
— Вот сейчас верно, — улыбнулся Савелий и подал еще один знак.
Все мгновенно бросились на пол.
— Молодцы, ребята! Когда вы увидите этот знак, времени для рассуждения не будет. «Падай, если хочешь остаться в живых!» Отлично поработали, господа!
— Служим Родине, господин капитан! — хором ответили парни.
— Да, палец в рот вам не клади… — начал Савелий, а они так же слаженно подхватили:
— … враз оттяпаем!
— Отличный девиз, между прочим, для нашего отряда, — заметил Роман.
— Длинноват больно, — поморщился Матросов.
— Можно просто: «Палец в рот — откусим!»
— А это совсем не в струю, — покачал головой Воронов.
— Кстати, как назовем отряд? — спросил Савелий.
— Мы уже придумали, — ответил Кораблев. — «Крутые ребята». Нравится? — без особого воодушевления спросил он.
— Вижу, тебе самому — не очень?
Лондон Джек
Громыко Ольга
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Зыков Виталий