— Когда?
— Среди тех трех насильников жены следователя был и брат Слюнявого — Кишка! Чего это ты им вдруг заинтересовался?
— Незадолго до своей гибели Амиран вручил мне видеокассету, где записано, как он расколол этого Слюнявого на правду об убийстве своей жены и дочери!
— Убийстве? Я слышал, что они в своем доме сгорели…
— А сжег их, по приказу Джанашвили, Слюнявый!
— Во падаль! Выходит, Амиран его замочил? Повезло ему: на месте Амирана я бы эту гниду на кусочки искрошил и самого заставил жрать! Недаром я, однажды столкнувшись с ним, сразу захотел по тыкве его постучать! — Ростовский брезгливо скривился.
— Ты прав: рожа просто мерзопакостная, — согласился Бешеный. — Так что, организуешь встречу? .
— Что ж, братишка, кажется, ты вовремя подсуетился: братва давно хочет разборку ему устроить… — Андрей подмигнул. — Пожалуй, попробую выполнить твою просьбу.
— Только постарайся побыстрее, Андрюша, — сказал Савелий, — время не терпит.
— А это уж как жулики решат, — развел руками Ростовский, — у них все козыри, им и ходить, но думаю, что им и самим не резон тянуть с этим вопросом…
Через несколько дней Ростовский позвонил Говоркову и объявил ему, что встреча состоится послезавтра и что Савелий на нее приглашен в качестве гостя.
— Я, братишка, так тебя расписал, что братва просто жаждет познакомиться с тобой! — сказал Ростовский. — Будешь принят если не на равных, то при полном уважении. Я за тобой заеду и отвезу на место. Так что будь готов…
— Я всегда готов!
Последовав совету Амирана-Мартали, Савелий решил на всякий случай по полной использовать личный сейф. Вернул назад видеокассету, к тому же запер там и папки, полученные от Малютина. Ко дню встречи с криминальными лидерами Савелий съездил в банк и забрал из сейфа видеокассету. К этому он пришел не без некоторых раздумий. Разум говорил, что факты, о которых шла речь на видеокассете, пригодятся для суда над Джанашвили, но сердце и интуиция подсказывали, что эта мразь ускользнет от суда и забьется на какие-нибудь острова, где и будет спокойно наслаждаться жизнью под южным солнцем. В конце концов интуиция взяла верх, и видеокассета поехала на сходку вместе с ним…
Через день Бешеный встретился с Ростовским на Смоленской площади, куда Андрей заехал за Савелием по его просьбе; после звонка Богомолова его старому приятелю в МИД России тот подготовил справку о том, в какие страны оформляет въездные визы Нугзар Джанашвили, какие визы уже оформлены и каковы сроки действия этих виз. Вот за этой справкой, естественно, без каких-либо пометок от руки и подписей, и заезжал Савелий.
Пожилой седоватый сотрудник был одет, как говорится, с иголочки. Трудно сказать, чем, скорее всего чем-то неуловимым для точного определения, дипломаты всех стран похожи друг на друга. И когда он вышел из здания МИДа ровно в три часа дня, Савелий узнал его сразу независимо от условного знака дипломат держал в руке ярко оформленный журнал «Лимузин».
— Добрый день, Вадим Владимирович! — подойдя к нему, поприветствовал Савелий и представился: — Сергей.
— И вам — добрый день! — радушно отозвался сотрудник. — Вот журнал, о котором я вам говорил. — Он протянул журнал. — Извините, но мне нужно возвращаться: дела!
— Спасибо вам…
Подземным переходом Савелий перешел на другую сторону Садового кольца, где его должен был подхватить Ростовский. Ждать долго не пришлось. Вскоре подъехал Андрей, посадил его в свой лимузин цвета «синий металлик» и повез Говоркова в южном направлении. Заметив, что Бешеный о чем-то напряженно думает, разглядывая одну и ту же страницу журнала, Ростовский не стал мешать, и всю дорогу они ехали молча.
А Бешеный на всякий случай запоминал сведения, предоставленные сотрудником МИДа. Выучив все наизусть, он сложил в несколько раз листок, сунул его в карман, перелистал журнал, после чего протянул его Ростовскому:
— Дарю!
Поплутав по окраинам, Костик, водитель Ростовского, припарковал машину у двухэтажной пристройки к новенькой ультрасовременной высотке. Они вышли из машины. Савелий огляделся: на пристройке не было ни вывесок, ни каких-либо надписей, которые бы сообщали о предназначении этого здания.
— Приехали, пошли! — сказал Ростовский. Они поднялись на небольшое крылечко и очутились перед массивной металлической дверью, над которой висел всевидящий глаз телекамеры. Андрей нажал на кнопку звонка у двери. Звонка Савелий не услышал — вероятно, сигнал раздался где-нибудь наверху, в глубине помещения.
Щелкнул замок, и Ростовский толкнул дверь.
Савелий зашел следом за Андреем — и поразился, насколько роскошь интерьера не соответствовала убогости внешнего вида здания.
— Тут что, общежитие королей? — пошутил Савелий.
— Нет, здесь просто казино для своих людей, — в тон ему ответил Ростовский.
По ковру, устилающему широкую мраморную лестницу, они поднялись на второй этаж.
— Мы к Вите Камскому, — буднично сказал Ростовский стоящему на лестничной площадке охраннику.
Тот молча и невозмутимо обыскал их одежду и, не найдя оружия, кивнул головой, показывая направление. Андрей отодвинул тяжелую бархатную портьеру и пропустил Савелия вперед. Бешеный сделал несколько шагов и очутился в небольшом и очень уютном зале. Здесь стояло несколько обеденных столов, окруженных креслами с высокими спинками. В глубине зала виднелась слабоосвещенная барная стойка. Неподалеку от бара за накрытым столом, который был побольше других, сидело человек пятнадцать. Все они были разного возраста, и некоторые из этих людей выглядели совсем как рядовые граждане.
Ростовский лишь приблизительно знал кто из уважаемых жуликов мог появиться на этой сходке, потому и сообщил Савелию только о тех, в ком был уверен, что придут наверняка. И дал каждому краткую характеристику. С некоторыми мы раньше уже встречались. Витя Камский, Семен Кирсанов — Киса, Миша- Батон, совсем недавно его наконец короновали в «Вора в законе», Никита-Баллон — «смотрящий» за общаком, и возможно, прибудет сам Гоча-Курды, родной дядя Амирана-Мартали. Этому обстоятельству Савелий порадовался больше всего: Амиран отзывался о нем в превосходных степенях и говорил, что именно он заменил ему отца.
«Представляю, как закипит грузинская кровь, когда Гоча-Курды узнает, кто виновен в смерти его любимого племянника! — с усмешкой подумал Савелий. — Вряд ли кто из присутствующих здесь захочет оказаться на месте Джанашвили…»
Осмотрев едва ли не каждого, Савелий подумал невольно вот о чем: в этом зале сейчас собралась самая крутая верхушка воровских и криминальных лидеров не только Москвы, но и России, однако, встретив кого-то из них на улице, он ни за что бы не принял их за видных представителей криминального мира: они ничем особенным не отличались от обычных людей. Хотя у некоторых, особенно у молодых, Бешеный увидел массивные золотые цепи на шеях и такие же массивные браслеты на запястьях.
— Вот, уважаемые, знакомьтесь, — сказал Ростовский, подводя Савелия к столу, — это тот самый Бешеный, за которого мы и вели базар. Прошу любить и жаловать.
— Привет честной компании! — проговорил Савелий, ни с кем персонально не здороваясь.
— Садись к нам, парень, — пригласил его один из сидящих во главе стола, лет пятидесяти пяти, с чуть заметной проседью на висках. По предварительному описанию Ростовского Савелий понял, что это Витя Камский: по всей вероятности, он и был здесь за председательствующего. — Закуси, чем Бог послал…
Савелий занял указанное ему место, находившееся через стул от Вити Камского. Ростовский присел рядом. Бешеный из вежливости ткнул пару раз вилкой в тарелки рядом с собой, потом выпил бокал «Нарзана» и вновь обвел изучающим взглядом участников сходки: кто молча что-то жевал, кто потягивал минералку (как правило, во время важных сходок алкоголь не употребляется), кто просто сидел, откинувшись в кресле, и смотрел в потолок…
Создавалось впечатление, что присутствия Бешеного никто не замечает. Но Савелий чувствовал, что именно сейчас его внимательно изучают: как он себя поставит среди них, что будет делать — начнет ли волноваться или, наоборот, борзеть и корчить из себя крутого парня. Неожиданно Савелий перехватил мысли одного из сидящих во главе стола: «Интересно, сколько этот Бешеный будет волынку тянуть?» Эмоциональная окраска этой мысли была очевидно иронической.
— Ну что, вы мне слово дадите или мне самому начать? — решительно спросил Савелий, нарушая общее молчание.
— Ну, говори, коли есть чего сказать, — разрешил Витя Камский.
— Для того и собрались, — добавил его кореш, синий «законник» — Семен Кирсанов, он же Киса.
«Эти точно за меня будут, — подумал Савелий, — а вот тех троих переламывать придется…»
Он мельком глянул на конец стола, где угрюмой компанией компактно сидели трое дородных мужчин кавказского типа.
— Долго я ваше внимание занимать не стану, — сказал Савелий, — хочу только перед своей речью предупредить, что лично я во всех ваших делах участия никакого не принимаю, доходов от этого не имею, и вообще, можно сказать, я довольно случайно оказался в курсе всех дел. Так уж случилось, что я коротко сошелся с Амираном-Мартали, он помог мне в одном, личного плана, деле, и я хочу в память об этом человеке помочь всем вам.
— Ты, парень, лапшу-то нам на уши не вешай! — сказал один из сидящих рядом с Витей Камским.
— Жора Свердловский, «Вор в законе», с Урала, никому не верит даже себе… — быстро и очень тихим шепотом охарактеризовал его Ростовский, едва шевеля губами, но Савелий услышал каждое слово.
— Я лично уверен: должен у тебя какой-никакой, а резон быть! — продолжил Жора Свердловский.
— Ну, если хотите, могу назвать важную для меня причину: стремлюсь вывести на чистую воду одну гниду, которая, убежден, причастна к гибели Амирана-Мартали. Назовите это местью или еще как-нибудь, но других выгод у меня нет. Хотите верьте, хотите проверьте.
— Правэрым, абызатэлно правэрым! — подал свой голос один из кавказцев.
— Кочумай, Доля! — грубовато прервал его грузин, чьи глаза недобро сверкнули.
— Гоча-Курды… — услышал Савелий шепот Ростовского.
— Ты правда знаешь, кто убил Амирана-Мартали? — глядя исподлобья, тихо спросил Гоча-Курды.
— Исполнителя — не знаю, а о заказчике догадываюсь!
— Дагадываться — нэ знат! — вставил тот, кого Гоча-Курды назвал Долей.
— Погоди, Доля! Не будем волну гнать! — примирительно заметил Витя Камский. — Сперва выслушаем человека, а потом уж можно и решать! — Он повернулся к Савелию. — Ну, давай, Бешеный, выкладывай, с чем пришел.
Амиран-Мартали был его — любимчиком, и Витя Камский тоже, как Савелий и Гоча-Курды, жаждал отомстить виновным в его гибели.
— Сначала я считаю своим долгом вам рассказать о том, каков всем вам известный Нугзар Джа- нашвили на самом деле. Так вышло, что мне попали на сохранение важные документы, в которых Нугзар фигурирует не в самом выигрышном для себя свете…
Дальше Бешеный минут пятнадцать рассказывал криминальным лидерам о многочисленных делах Нугзара: о его доходах, планах, которые совершенно не вязались с воровскими «понятиями», о том, как Джанашвили, прикрываясь их авторитетом, на самом деле старается свести под корень старых «законников», тем самым укрепляя свое положение. Поведал он собранию и о своих догадках по поводу смерти Амирана-Мартали. Конечно, приказ исполнителям исходил от тайного Ордена, но и Велихов, и Джанашвили помогали этому Ордену уничтожить Амирана-Мартали. И поэтому — пускай косвенно — Лысого Нугзара тоже следовало назвать в числе убийц «Вора в законе» Амирана-Мартали.
Затем Савелий попытался убедить сходку в том, что Нугзар скрывает от них свои настоящие доходы, что он давно перешел на другой уровень преступлений и скоро станет недосягаемым даже для криминальных лидеров…
— Короче, Джанашвили загребал жар вашими руками, — сказал напоследок Савелий, — поднялся по вашим спинам и теперь потирает довольно руки, а вы, все время прикрывавшие его, остались на бобах. Те жалкие крохи, которые Нугзар вам отстегивает на общак, для него что работяге купить стакан семечек на базаре. Если вам угодно и дальше оставаться в авторитете и контролировать ситуацию, вам надо всерьез подумать о том, как поступить с Джанашвили. Его нужно остановить, и как можно скорее, а это можете сделать только вы, я уверен в этом. Иначе я бы к вам не пришел. Это все, что я хотел сказать.
— Красыво ты тут нам плол, савсэм как пракурор! — не унимался все тот же Доля. — Ростовский, ты каго к нам прывол? Это же мэнтовскый кадр!
— Я на ментов никогда не работал, — твердо сказал Савелий, — а если бы и работал, то не все ли вам равно, кто вам глаза на правду откроет?
— У нас ментам веры нет, парень! — подал голос еще один авторитет.
— Васька-Леший, из Питера, «В законе»… — заметил тихо Ростовский.
— Если бы мы и сами не знали почти все то, о чем ты луг нам сейчас говорил, — продолжил питерский, — ты бы заглох на второй минуте своего базара. А так вроде все сходится. Как, я прав, не так ли, граждане воры?
— Ты прав, Леший, мы и сами много о чем догадывались, — сказал Киса, — я, еще когда он решил во власть рвануть, говорил вам: ссучится Лысый Джан, забьет на нас и на «понятия» наши воровские… А Бешеный правду нам сказал, не постеснялся: скоро мы все у него в шестерках бегать будем. Эта лысая тварь поднимется на наших костях, а потом нашлет ментовку и нас поодиночке всех замочат. А потому прав Бешеный: нам нужно поторопиться осадить его, пока он совсем не зарвался! Потом поздно будет.
— Что, Сэмэн, мало он тэбэ падарков дэлал? — ехидно усмехнулся Доля. — Нугзар дэло дэлаэт, нэ нада эму мэшат! Я так думаю! Он о сэбэ нэ забываэт и о тэбэ нэ забудэт, нэ валнавайся! А у парня, эслы он нэ мэнт, на Нугзара зуб ымээтся ыз-за Амырана-Марталы, вот он на нэго бочку ы катыт. Развэ это по «понятыам»?
— А по «понятиям» кореша своего за колючку вместо себя совать? — вскинулся Витя Камский. — По «понятиям» тоннами рыжье за границей иметь, а в собственной стране работяг без куска хлеба оставлять? С такими, как Нуга, нам всем скоро за кордон перебираться придется, в России воровать нечего будет, все чинуши под себя утащили!
За столом разгорелся жаркий спор. Савелий молча сидел и следил за происходящим. Кроме троих кавказцев, в защиту Джанашвили высказывался еще один авторитет — молодой, по-модному одетый парень, которого все называли Конем. Все остальные были явно настроены против Нугзара.
Савелий был удивлен тем, что Гоча-Курды, дядя Амирана-Мартали, сидел молча и угрюмо слушал, что говорят другие. Но вдруг, словно ему передалась эта мысль Бешеного, громко спросил:
— Слушай, Доля, неужели ты готов за сраную «капусту» забыть, что Лысый Нуга замешан в гибели «Вора в законе»?
Обвинение было недвусмысленным, и Доля обязан был среагировать, но он был от рождения трусоват, и потому его хватило только на то, чтобы посеять сомнения у жуликов.
— Это эщо нужно доказат! — нервно ответил он.
— Что скажешь, Бешеный? — повернулся к нему Витя Камский.