Чтение 36–й страницы книги ~До последней капли~

не дождаться. Прострелят задницу к чертовой бабушке!

Остановился возле последних кустов. Затих.

И под "рафиком" бандит затих. Если, конечно, жив. Может, его задело
последней очередью? Может, он уже того?

Анатолий бесшумно отстегнул от пояса саперную лопатку и, замахнувшись над
самой землей, забросил ее в траву.

В сторону зашуршавшей, сдвинувшейся листвы от "рафика" ударил одиночный
выстрел.

Жив, подлюка! Лежит за колесом и бдит. Обзор у него хороший, ничего не
мешает, вокруг чистый, если не считать тел погибших бандитов, асфальт.

И стреляет, кстати, прилично. Куда надо. Пулю почти в лопатку влепил,
хотя бил на звук. И экономно. Патроны бережет. Хочет до вечера отсидеться.
До темноты. А по темноте слинять по-тихому.

Из леса прокуковала кукушка.

"Сколько же мне лет осталось жить?" - автоматически подумал Анатолий.

- Ку, - сказала кукушка.

"Значит, до первой атаки. Значит, минут десять. Тьфу! Это же Семен!"

И снова:

- Ку-ку. Ку.

"Значит, через полторы минуты".

Анатолий засек время. Вытянул из кобуры револьвер.

Минута.

Еще половинка.

С противоположной обочины длинными очередями застрочил автомат. Семен
пошел в атаку. Или имитирует ее. Что в принципе почти одинаково. Важно,
чтобы укрывшийся под микроавтобусом бандит занервничал. Наблюдать два
направления одновременно ему затруднительно. Какое-то в каждый конкретный
момент должно быть главным. Здесь важно уловить этот момент. Или создать
искусственно. Что и сделал Семен.

Не может бандюга не прореагировать на длинную, с одной из сторон,
очередь. Испугается он, что именно оттуда сейчас начнется наступление.

Очередь оборвалась так же неожиданно, как и раздалась.

Пауза.

И тут же хлопок выстрела.

Анатолий быстро оторвался от земли, выполз на асфальт и, удерживая
револьвер в вытянутых руках, перекатился в сторону.

Вон он. За задним колесом. Лицом к Семену, спиной к Анатолию.
Занервничал. Решил занять более выгодную по линии предполагаемой атаки
позицию. Повернулся на мгновение. Затылком.

В этот затылок Анатолий и вогнал две пули. Одну за одной. Для верности.

Бандит обмяк и застыл на асфальте.

И точно так же обмяк и Толя. На прыжок, на перекатывания и на выстрел он
использовал последние силы. Теперь он не мог даже встать. Он чувствовал себя
глубоко старым и больным человеком, а не удачно отстрелявшимся диверсантом.
У него ныла спина, болел живот, которым он ударился об асфальт. И еще его
тошнило и очень хотелось в туалет.

"Медвежья болезнь у меня, что ли, от перенапряжения случилась?" - думал
он.

- Вставай, - сказал появившийся из-за машины Семен, забрасывая за спину
дымящийся автомат. - Буде лежать-то. Простудишься.

- Сейчас, отдышусь только.

- Ну, дыши, дыши. Только недолго. У нас еще только полдела сделано. Мы и
так из-за этого ковбоя припозднились. Как бы наверстывать не пришлось.

- Наверстаем. У тебя случаем но-шпы нет?

- Чего?

- Но-шпы. Таблетки такие. От спазмов.

- Чего нет - того нет. Я как-то не привык на задание лекарства от живота
таскать. Разве только перевязочные бинты. Отчего скрутило-то? С перепугу,
что ли?

- Да ладно тебе прикалываться. Прихватило и прихватило. Сейчас отпустит.
Через минуту. Все равно я сейчас не боец. Передышка нужна.

- Ладно, страдай. Одна минута в запасе у нас есть, - согласился Семен,
присаживаясь на труп лежащего рядом бандита. - Здорово все-таки мы их...

- Ничего здорового. Я себе чуть пузо до кишок не истер, пока по лесу
ползал.

- Зато другое место не зацепил. Потому как оно в глубине оказалось...

- Ладно, хватит зубоскалить. Засекай время. И закурить дай. Если есть.

- Ты же курить бросил.

- Я думал, и стрелять бросил. А видишь, как вышло. Давай не жмись. Не
пайковые. Потом прикупишь. Если живым останешься.

Так они и курили. Один лежа навзничь на асфальте. Другой сидя на теле
поверженного им врага. Курили и смотрели, как дым поднимается с кончиков
сигарет вверх.

Бой еще не был закончен.

Бой еще был впереди.

Глава 24

Сан Саныч долго не возвращался из небытия. А когда вернулся, увидел все
то же самое: комнату, своего безразлично стоящего в ожидании дальнейших
событий палача, свою кровь на полу и испуганно жмущихся к стене и друг к
другу ребенка и женщину.

- Три минуты, - сказал палач, посмотрев на часы. - Ты крепкий старик.
Другие, моложе, после такого удара по пять минут пластом лежали.

Это были первые слова бандита после начала знакомства. Полковник уж,
грешным делом, думал, что он немой.

Кажется, палач зауважал свою жертву. Как очень крепкую боксерскую грушу.

- Будем продолжать?

Снова удар по разбитой, растерзанной плоти. Не по коже уже - по кровавому
мясу.

Снова детский крик. Но более слабый. Но более безнадежный.

- Убери их! - простонал Сан Саныч.

- Не было указаний.

Удар.

Еще удар.

Еще.

- Сан Саныч, скажите им. Скажите, - тихо начала подвывать женщина. - Они
же вас убьют. Все равно убьют. А потом нас.

И все громче. Громче. Громче...

- Скажите, Сан Саныч. Скажите-е-е!

Удар.

Падение на пол.

Хоть бы женщина замолчала. Или палач сдох. Трудно так-то, и по корпусу, и
по нервам одновременно.

Удар.

Вдруг далекие, один за другим, глухие взрывы. И еле слышная стрекотня
автоматов. Звуки боя. Откуда они?

Голоса, топот во дворе.

В дверь заскочили боевики.

- Что там? - спросил Седой.

- Сами ни черта понять не можем. Похоже, что-то с нашими приключилось.
Шеф велел готовить еще одну машину. А остальным быть начеку. В общем, общий
сбор.

- Всех?

- Всех, кроме тебя.

- А мне что делать?

- Шеф сказал, то же, что и делал. Один-то справишься?

- Справлюсь. Не впервой.

- Ну, тогда мы пошли.

- Валяйте.

- Да, он еще просил передать, - посыльный придвинулся к Седому, зашептал
ему что-то на ухо, косясь в сторону заложников.

- Всех? - переспросил Седой. Посыльный снова что-то зашептал.

- А как я пойму?

- Поймешь, - ответил уже на ходу бандит. Дверь захлопнулась.

Седой еще с минуту постоял у зарешеченного окна, затем подошел к Сан
Санычу.

- Передохнул, что ли? Ну тогда поехали.

Удар.

Падение.

Удар.

Бить стал более жестко. Без боязни что-нибудь сломать. Значит, получил
добро на ликвидацию. В случае чего.

А что это в "случае чего"? И что это за стрельба? Милиция прорывается?
Или ветераны умудрились вырваться, когда их сюда везли? Но кто им тогда дал
оружие?

Удар.

Помутнение сознания.

Глава 25

Михась с Борисом подбирались к лагерю с юга. С противоположной от ворот и
от места боя стороны. Они бежали трусцой. Потому что на большее были не
способны. Они старались успеть к контрольному сроку в намеченную для атаки
точку.

Но не успевали. Им бы лет по сорок да килограммов по десять скинуть - они
бы три раза туда-сюда успели обернуться. А так и одного много.

- Стой! - просил Михась. - Стой, сил больше, нет. Сейчас задохнусь!