Чтение 36–й страницы книги ~Настоящий полковник~

Бойцы, повинуясь хорошо знакомому им командирскому гласу, замерли.

- Прекратить драку! Их больше. Там, в гараже И в городе. Их все равно
больше! Бойцы замешкались.

- Он верно говорит Их больше. Со всеми не совладать.

Бойцы оставили омоновцев.

- Ладно, банкуйте.

Встали, отступили на исходные позиции, поддерживая за руки пострадавших в
драке товарищей.

Омоновцы на четвереньках, матерясь и придерживая пострадавшие в драке
места, потянулись к выходу в гараж. Навстречу им, размахивая оружием,
бежало многочисленное подкрепление.

- Вы что? Что у вас?

Омоновцы лишь матерились и мотали касками.

- Кто это вас? Кто? Они? Они?!! Подкрепление рванулось вперед.

- Ну все!

- Не надо. С ними, - тихо крикнули омоновцы. Бойцы Зубанова, прикрыв собой
раненых, приготовились к отражению атаки Но милиционеры увидели два
направленных в их глаза трофейных автомата И увидели на все готовые лица
Главное - лица!

- Отдайте автоматы.

- Нате - возьмите.

Милиционеры нерешительно переглядывались и переминались с ноги на ногу.
Запал атаки в них иссяк, и теперь они уж точно не хотели лезть под пули.

- Да хрен с ними! Куда им отсюда деваться, - махнули рукой милиционеры.

- Бери этого. И пошли.

Подхватили под мышки полковника и потащили к выходу.

Вытолкнули в гараж, на руки заполнивших помещение милиционеров.

- Ну что там?

- Психи там. С автоматами.

- А что же вы их не обезоружили?

- Поди обезоружь. А мы поглядим. К милиционерам протиснулся какой-то
гражданский чин.

- Что у вас там происходит?

- Гранаты нужны. Слезоточивые. Без гранат туда лучше не соваться. Они точно
с придурью...

Что ответил гражданский, Зубанов не слышал. Его, раздвигая толпу толкущихся
без толку милиционеров, выволокли во двор и впихнули в машину. Почему-то в
автобус.

- Кого еще ждем? - спросил водитель.

- Никого не ждем. Все здесь. Поехали.

Автобус выехал из ворот. Но свернул почему-то не в город. Свернул в
противоположную сторону.

Зачем?

Пересек два перекрестка и въехал во двор строящегося здания.

- Здесь притормози.

- Где?

- Да хоть где.

Автобус замер.

Бывшие в салоне пассажиры встали и задернули шторки на окнах.

- Узнаешь?

Полковник всмотрелся в лица. И верно, знакомые лица.

- А это узнаешь?

Мужчина приподнял рукав и продемонстрировал круговой по запястью бинт.

- Узнаешь, гад?

Мужчина придвинулся ближе.

- Да вы что, мужики, я же поскользнулся. Я же не специально.

- И кусался не специально?

- Ну да! Испугался сильно. И сдуру...

- Вот гад! - восхитился кто-то.

- Не специально, говоришь? - тихо спросил травмированный наручниками
оперативник. - А я - специально!

И от души ударил полковника в челюсть.

Стоять на ногах полковник не стал. Упал от греха подальше. Бить его,
лежащего в узком проходе между кресел, было затруднительно.

Но очень хотелось.

- Пусти меня. Меня пусти!

- Да отойди ты в сторону, а то я не достаю!

- Сдвинься! Сдвинься, чтоб тебя!..

Оперативники, мешая друг другу, бестолково суетились подле лежащего тела.
Прыгали с сиденья на сиденье. Тыкали куда-то вниз кулаками.

- Ну дайте же мне!

Несколько ударов достигли цели.

- На!

На!

На!..

- Все, хватит. А то вы его прикончите.

- И поделом бы!

- Все, я сказал. Все! Отлипните от него! Оперативники расступились, подняли
полковника и швырнули на сиденье. И швырнули ему на ноги какую-то пропахшую
машинным маслом тряпку:

- На, утрись!

Полковник провел тряпкой по окровавленному лицу.

- Вы еще будете? Или все?

- А тебе еще хочется?

- Нет. Мне достаточно.

- Тогда молчи!

- Молчу!

Полковник дружелюбно улыбнулся разбитыми губами. По-настоящему дружелюбно,
потому что легко отделался, если учитывать обстоятельства его недавнего
побега.

- Вы с ним закончили? - спросил водитель.

- Закончили. Можешь заводить. Автобус вырулил со двора на улицу.

- В управление?

- Туда.

Оперативники поправляли одежду, стирали платками с кулаков и обуви кровь,
оглядывались на побитого полковника.

- Это чтоб тебе впредь бегать неповадно было! - сказали они.

- Да я не бегал!

- Ну тогда, значит, мы - не били. Автобус въехал во двор горотдела милиции.
Развернулся, сдал к воротам КПЗ. Гуднул. Из будки вышел милиционер.

- Чего вам?

- Привет, Михалыч! Давай открывай свою богадельню. Мы тебе клиента
привезли. Старого.

Михалыч подошел к автобусу, поднялся в салон.

- Ну-у! - обрадовался он, узнав лицо беглого подследственного. - Отбегался,
родимый.

Спустился со ступенек, распахнул ворота.

- Проезжай!

Автобус втиснулся в узкое пространство внутреннего дворика.

- Выходи! Полковник вышел.

- Руки за спину! Сцепил руки за спиной.

- Теперь ступай! Знаешь куда?

- Помню.

Полковник поднялся по ступенькам на крыльцо, шагнул в предупредительно
открытую дверь. Из которой, несколько дней назад, он думал, ушел навсегда.

Не ушел.

Не смог.

Не получилось...

Глава 31

И снова.

- Где ты был с одиннадцати до трех часов дня двенадцатого числа? Где?

- В парке.

- Что ты делал в парке?

- Отдыхал.

- Кто может подтвердить, что с одиннадцати до трех дня ты был в парке?

- Все, кто был в парке.

- Кто конкретно?

- Все без исключения.

- Издеваешься, гад?!

И тут же удар открытыми ладонями по ушам.

- Ну что, вспомнил, где ты был с одиннадцати до трех часов дня двенадцатого
числа?

- Вспомнил.

- Где?

- В парке... Снова удар.

- Если ты, гад, будешь продолжать валять ваньку, я тебя в камеру к блатным
переброшу. Понял? Переброшу и шепну им, что ты не просто зек, а мент
поганый. Ведь ты бывший мент? Только секретный? И значит, все равно мент. А
они ментов - сам знаешь!.. Им мента - только дай! Им мента обидеть -
доблесть. А знаешь, как они обижают? Знаешь? Они опускают. На самое дно!
Догадываешься, как опускают? Вначале на карачки опускают. А потом опускают!
По полной программе! Так, что мало не покажется! А знаешь, сколько их в
камере? Всего? Двадцать человек. Целый хор. И каждый на ментов зуб имеет! А
ты мент! И значит, ни один тебя не минует! Ни один! И знаешь, чем тебе это
чревато? Тем, что ты рискуешь помереть на карачках! Потому что хоровое
исполнение не всякая профессиональная проститутка выдерживает, а ты в этом
деле девица. И если ты помрешь, это для тебя лучший исход будет. Потому
как, если ты, не дай бог, не помрешь, будут тебя по этому делу пользовать в
других камерах. Всю оставшуюся жизнь. Потому что ты теперь мент поганый, а
станешь мент опущенный. И зачем тебе это надо? Ну, говори - надо? Или не