кого для той же Конторы вылавливаю я!
выдающимися способностями столько лет в регионах умудрился просидеть. По
таким талантам маршальская звезда горючими слезами плачет.
на берегу безымянного ручья, Контролер остался жив! И весь идеально
сработанный план стал пригоден разве только для гвоздика в общественном
сортире.
И кто кого словил, я - Резидента или он - меня, неизвестно. Как говорится,
кто скажет раньше "гав", тот и будет прав. Живым меня отсюда он не
выпустит.
еще раз и так же неожиданно, как появились, стали собираться обратно.
оставило меня? Даже не верится.
пять минут его гостям на то, чтобы они отъехали подальше. Третьи лица в
предстоящем мне деле лишние, как в любви. Оно касается только двух человек
его и меня. Двух равных силами и опытом противников. А кто возьмет в этом
почти месячном противостоянии верх, покажет ближайшее будущее. Долго я
торил дорогу к Резиденту, и вот до желаемой встречи осталось пять минут.
Всего пять минут! Уж как-нибудь дотерплю.
точку и замер, уперев руки в подбородок. Сейчас он не напоминал опасного,
непредсказуемого недруга. Сейчас он был лишь отчаянно уставшим человеком.
Было даже как-то неловко тревожить его покой своими настырными домоганиями.
Но, с другой стороны, сам виноват: тот, кто желает жить лучше других,
должен быть готов к крутым поворотам судьбы. Чем выше вскарабкался, тем
больней падать.
приготовившись левой к решительному, как с обрыва вниз, шагу.
повязанная по рукам, по ногам сидит. Какая Катя?!
что происходит. Он думал, что вернулась дама его сердца, а это пришла
совсем другая дама - старая, с длинной, бритвенно заточенной косой, которой
легко косить травостой и головы неосторожных смертных.
спинами к стене, на цыпочках крались три одетые в темное фигуры. У передней
поперек живота висел короткоствольный, вроде "узи", автомат, другие были
вооружены пистолетами с накрученными на дула набалдашниками глушителей.
выставил большой, махнул им в проем двери.
дверные косяки, третий с автоматом зависает в двери, страхуя разом комнату
и входную и прочие ведущие в коридор двери.
вскинуть оружие. Две секунды с небольшим до открытия огня. Стрелять будут
двумя стволами разом. Ни единого шанса для Резидента. И очень мало для
меня, если высунусь.
если у противника оружие в карманах покоится или в крайнем случае на
предохранитель поставлено. Пока сообразят, пока его в боевое положение
приведут - перед мертвыми их очами уже ангелы хороводы водить будут.
вытащены и уже взведены - только на курок жми, не ленись. Пока одного
отстреливаешь, второй мгновенно отскочит под прикрытие кресел, влет всадив
в опасный угол пол-обоймы. Допустим, второго я достану в прыжке, и,
допустим, его пули пройдут мимо. Но есть еще третий! Этот изрубит меня из
автомата в лапшу и покропит меня сверху моей же кровью. Он просто нажмет
курок и поведет дулом от стены к стене. От этого гороха пуль мне не
увернуться. Он самый опасный. Так что если начинать, то с него.
падение книги на пол выстрела Резиденту в голову, еще один, контрольный, за
ухо - и быстрый уход. На все - минута. Комнату они, естественно, обыскивать
не будут, не до того. Мне останется выждать за портьерой несколько десятков
секунд и тихо и незаметно покинуть квартиру. Риск самый минимальный.
Способные меня зацепить шальные пули по комнате летать не будут. Здесь
предвидится не бой, а заказное, на три выстрела, убийство. Может, не лезть
на рожон? Это липовых биографий много, а натуральная жизнь одна. Может,
переждать по-тихому?
дороговата ли цена за 200 заключенных в ней слов?
право на биологическое продолжение своего века любой, пусть самой позорной,
ценой. Я все еще размышлял в контексте безусловных - инстинкта сохранения
рода - рефлексов. И уже действовал вопреки им, согласуясь с условными,
выработанными в классах и тренировочных залах учебки. Я решил затаиться,
переждать, не лезть на гарантированную пулю и... подсчитал расстояния,
отделявшие меня от противников, прикинул, как вернее использо-вать
топографию квартиры, куда и как падать, когда и в кого вначале стрелять. Я
решил любой ценой сохранить жизнь, но уже содрал носком левой ноги ботинок
с правой. Я действовал вопреки решению своего биологического "я". Я
действовал согласно параграфам устава. Буква закона была во мне сильнее
инстинкта самосохранения.
действовал. У меня почти не было шансов выиграть без потерь бой, но у меня
не было и шансов уклониться от него. Кто-то посторонний, живущий во мне, но
не жалеющий меня, отдал короткий приказ - стреляй! - и помимо моей воли
задрал руку с оружием. Мне оставалось только подчиниться.
трехсекундную паузу. На само действие потребовалось времени еще меньше.
бросил в дальний угол снятый ботинок. Его полет загородили стоящие в ряд
стулья. Его не увидели. Его услышали. На долю мгновения убийцы скосились на
неожиданно раздавшийся в углу звук и туда же, следуя за глазами, сдвинулись
дула их пистолетов. Все-таки они не были достаточно натасканы. Все-таки они
ставили свою жизнь выше дела. Исполнители, прошедшие спецподготовку,
никогда бы не отвлеклись на посторонние события, не завершив главного дела.
Кроме того, в обязанности второго входила страховка ударной группы. Только
он один имел право реагировать на внешнюю угрозу. Только он один мог убрать
взгляд с объекта покушения и принять бой. Все прочие должны были, пусть
даже ценой жизни, завершить дело. Только такой подход не оставляет жертве
надежды. Все прочие это чистой воды любительщина, где много стрельбы, много
жертв и мало толку.
порученное им дело, и потому проиграли и в том, и в другом. Они не
выполнили задания и не сохранили жизнь.
стену, я выступил из-за портьеры. И, еще не закончив движение, я сделал два
выстрела: один - в автоматчика, другой - в убийцу, стоящего у правого
косяка. Третий выстрел я, как и ожидал, сделать не успел. Последний
оставшийся в живых бандит обладал отменной реакцией. Он упал за второе
свободное кресло на долю секунды раньше, чем дуло "стечкина" нащупало его
голову, и стал для меня недосягаем.
откинувшись головой на косяк, стоявший слева убийца. Упал я. Очень вовремя
упал. Три пули в том месте, где только что находилась моя грудь, вляпались
в стену, разбрызгивая во все стороны штукатурку. Кажется, я недооценил
последнего противника. Он не только ушел из-под моего выстрела, но и успел
точно в цель послать три своих! Сейчас он заляжет, как за бруствером окопа,
за ближайшей мебелью, и борьба приобретет затяжной и очень непредсказуемый
характер. Стоячих мест в этом летящем в тартарары трамвае не осталось. Двое
легли, потому что умерли, трое - для того, чтобы не умереть. Трое, потому
что Резидент тоже упал и тоже вовремя. И у него с реакциями было все в
порядке. И он хотел жить.
Он не вскочил с кресла, не прыгнул вбок, как это бы сделал на его месте
всякий любящий баловаться оружием "чайник", - он, резко оттолкнувшись
ногами, завалил кресло на две задние ножки и вместе с ним перевалился
назад. В результате он оказался в наиболее выгодной позиции под защитой
собственного, на котором сидел, кресла. Он поступил очень правильно, но он
не знал, что его смерть притаилась сзади, а спереди был только пустой
ботинок. Мой противник сделал еще пять выстрелов наугад, чтобы, выиграв
паузу, переместиться в более надежное укрытие. Я, опираясь на локти,
переполз за стулья. Я ждал еще ; один назначенный Резиденту выстрел.
Выстрела не было!
я. Есть шанс...
Березин Федор
Контровский Владимир
Белов Вольф
Березин Федор
Володихин Дмитрий
Куликов Роман