Дарлинг, какой милой его жена и каким страшным ударом стала для их славных
детей гибель родителей.
удар. А кто не любит детей? И для курицы хуже яичницы ничего быть не может,
верно? А сколько страданий причинил их отец честным законопослушным
гражданам, которые стремились к одному - чтобы все эти безнадежные кретины в
Вашингтоне оставили в покое их конституционные права? Но граждане
промолчали. По мере того как очередь медленно ползла по улице, большей
частью молчали и они сами. Оба знали прошлое здания Министерства финансов,
которое сейчас какое-то время заслоняло их от ветра, знали о том, как Энди
Джексон решил передвинуть его, чтобы не видеть из Белого дома здание
Капитолия (было все еще слишком темно, чтобы рассмотреть развалины), и
нарушил таким образом прямизну Пенсильвания-авеню, образовав знаменитый и
раздражающий всех выступ - впрочем, это больше не имело значения, потому что
улица перед Белым домом была закрыта. А почему? Да потому, что понадобилось
защитить президента от собственных граждан! Разве можно разрешать гражданам
приближаться слишком близко к Великому Пу-Ба . Разумеется, они не
могли сказать этого вслух. Эту проблему они обсуждали во время рейса по пути
в Вашингтон. А сейчас нужно проявлять осторожность - кто знает сколько
правительственных шпиков снует вокруг, особенно в очереди, ведущей к Белому
дому, - они примирились с этим названием здания лишь потому, что его якобы
выбрал Дэйви Крокетт . Холбрук
узнал об этом из кинофильма, который он однажды видел по телевидению, хотя
никак не мог припомнить его названия. Впрочем, старина Крокетт был именно
таким американцем, давшим имя своему любимому ружью, он наверняка разделял
бы их взгляды, живи он сейчас, это уж точно.
тут когда-то живали. Энди Джексон, не подчинившийся решению Верховного суда,
Эйб Линкольн, крутой сукин сын. Как жаль, что его убили до того, как он
успел осуществить свой план и выслать всех ниггеров обратно в Африку или в
Латинскую Америку (обоим нравился также и Джеймс Монроу за то, что он принял
участие в создании Либерии как места, куда можно выслать рабов; жаль, что
никто не воспользовался этой идеей). Тедди Рузвельт, сумевший сделать так
много хорошего, охотник, путешественники воин, который, впрочем, зашел
слишком далеко в "реформировании" своего правительства. После них, правда,
здесь уже великие люди не жили, решили оба, но ведь нельзя винить здание за
то, что в последнее время оно давало приют тем, кто недостойны его. Это
вообще одна из проблем со зданиями в Вашингтоне. В конце концов, и в
Капитолии когда-то, слышались голоса Генри Клея и Дэна Уэбстера . Эти
были настоящими патриотами, не то что шайка, которую поджарил этот
пилот-япошка.
словно это был вражеский лагерь. У входа стояли охранники в форме Секретной
службы, а внутри находились морские пехотинцы. Ну разве это не позор?
Морские пехотинцы! Настоящие американцы, даже темнокожие, возможно, потому
что они прошли такое же обучение, как и белые, и некоторые из них, пожалуй,
тоже были патриотами. Жаль, конечно, что они ниггеры, но тут уж ничего не
поделаешь. И все эти морские пехотинцы поступали так, как им приказывали
правительственные чиновники. Вот этого Холбрук и Браун, глядя на их молодые
лица, не понимали. Впрочем, они ведь еще мальчишки и со временем, может
быть, изменятся. В конце концов среди горцев тоже немало бывших военных.
Морские пехотинцы дрожали от холода в своих шинелях и белых, как у девок,
перчатках. Наконец сержант - судя по нашивкам - открыл двери.
потолком. Неудивительно, что те, кто жили здесь, воображали себя говенными
королями. К таким вещам надо присматриваться повнимательней. Линкольн вырос
в бревенчатое хижине, а Тедди ночевал и в палатке, когда охотился в горах.
Но сегодня всякий, кто живет здесь, ничем не отличается от обычного
проклятого бюрократа. В зале тоже стояли морские пехотинцы, почетный караул
окружал деревянные гробы, однако наибольшую опасность представляли люди в
штатском с тонкими виниловыми проводками, которые тянулись от их воротников
к ушам. Секретная служба. Это и есть лицо врага, выкормыши того же самого
правительственного департамента, в который входило Бюро по алкоголю, табаку
и огнестрельному оружию. Этого следовало ожидать. Впервые граждане выступили
против правительства из-за алкоголя - "водочный бунт", вот почему горцы так
расходились в своем восхищении действиями Джорджа Вашингтона. Те из них, кто
обладали более либеральными взглядами, говорили, что даже у хорошего
человека бывают недостатки, а с Джорджем лучше было не связываться. Браун и
Холбрук старались не смотреть на агентов Секретной службы. С этими мудаками
тоже лучше не связываться.
***
находился в безопасности своего кабинета, и теперь ей следовало выполнять
обязанности руководителя личной президентской охраны, которые
распространялись на все здание. Траурная процессия не представляла угрозы
Белому дому. С точки зрения безопасности она всего лишь затрудняла работу,
вот и все. Даже если бы среди тех, кто захотели проститься с погибшим
президентов и его женой, скрывалась группа террористов, за закрытыми
дверями, ведущими из вестибюля, стояли наготове двадцать вооруженных агентов
Секретной службы, некоторые с автоматами "узи" в мгновенно открывающихся
кейсах. Металлодетектор, скрытый в дверном проеме при входе в вестибюль,
указывал агентам из отдела технической безопасности, на кого следует
обратить внимание, а остальные агенты держали в руках скрытые от посторонних
глаз стопки фотографий, похожие на колоды карт, которые они постоянно
тасовали, так что лицо каждого, кто входил в вестибюль, можно было сравнить
с лицами людей, потенциально способных на террористический акт. В остальном
они полагались на профессиональную подготовку и инстинкт, привлекающие их
внимание к людям, которые выглядят "странно" - обычный американизм,
означающий необычное поведение. Проблема, однако, заключалась в том, что
была холодная погода. В вестибюль входили люди, и многие из них выглядели
странно. Одни топали ногами, стараясь согреться. Другие держали руки в
карманах, или поправляли пальто, или дрожали, или просто оглядывались по
сторонам, оказавшись в теплом помещении, - и все это привлекало внимание
агентов личной охраны президента. В таких случаях, когда так вели себя те,
от кого при проходе через металлодетектор звучал сигнал, агент - он ли или
она - поднимал руку, как бы почесывая нос, и говорил в микрофон, к примеру:
"Мужчина, синее пальто, шесть футов". И тогда четыре или пять агентов
поворачивали головы и внимательно смотрели на какого-нибудь зубного врача из
Ричмонда, который только что переложил карманную грелку из одного кармана в
другой. Его лицо сверяли с фотографиями подозреваемых с аналогичными
физическими данными и, даже не найдя похожего человека, за ним продолжали
следить. Скрытая телевизионная камера электронно увеличивала его
изображение, попадавшее затем в картотеку. В некоторых более подозрительных
случаях агент вставал в очередь и следовал за обратившим на себя внимание
человеком, чтобы заметить номер его автомобиля. Давно ликвидированное
Командование стратегической авиации имело своим официальным лозунгом фразу:
"Мир - наша профессия". Секретная служба руководствовалась манией
преследования, и наглядным доказательством необходимости этой паранойи были
два гроба, стоящих в вестибюле Белого дома.
***
гробов из дорогих пород дерева. Мало того что они стоили денег
налогоплательщикам, подумали оба и - какое богохульство! - так еще накрыты
американскими звездно-полосатыми флагами. Впрочем, по отношению к жене это,
может быть, и не богохульство. Женщина должна быть предана своему мужу, тут
уж ничего не поделаешь. Под напором толпы они повернули налево, и вдоль
бархатных канатов начали спускаться по лестнице. Оба обратили внимание, как
изменилось поведение толпы. Глубокие вздохи, всхлипывания, слезы, главным
образом женщин. Оба горца молчали, бесстрастно глядя перед собой, как и
большинство мужчин. Скульптуры Ремингтона на мгновение остановили на себе их
восхищенные взгляды, а затем они снова оказались на открытом воздухе, и
свежий ветер тут же унес с них липкий жар федерального парового отопления.
Они молчали, пока не вышли за территорию Белого дома и не оказались вдали от
остальных.
Холбрук.
было, и его неосторожные слова никто не услышал.
посмотреть вдоль Пенсильвания-авеню.
бюрократами. - Холбрук и Браун прошли еще несколько ярдов. - Проклятье!
"Гребана мать!", подумал Холбрук, но ему не хотелось повторять все, что
говорит Эрни.
Капитолийского холма еще больше подчеркивало очертания его вершины. Хотя они
впервые приехали в Вашингтон, оба хорошо представляли себе силуэт горизонта
по памяти, и потому его искажение не могло быть более очевидным. Пит был
теперь доволен, что согласился на уговоры Эрни приехать сюда. Одно это
зрелище стоило всех трудностей поездки. На этот раз он первым выразил их
общую мысль.
это вдохновляет.
Бажанов Олег
Эриксон Стивен
Шилова Юлия
Сапковский Анджей
Шилова Юлия
Суворов Виктор