Чтение 36–й страницы книги ~Почему не Эванс?~

К тому же начинал накрапывать дождь - ей стало еще неуютней.

Франки застегнула пальто до самого верху, под станционной лампой кинула
последний взгляд на письмо Бобби и, осмотревшись, двинулась в путь.

Благодаря разъяснениям Бобби она совсем не плутала. Впереди были видны
огни селения. Франки свернула налево и по дорожке, ведшей на крутой холм,
добралась до вершины, где была развилка. Франки пошла по правой тропе и,
немного спустившись, увидела перед собой небольшие домики, а перед ними
узенькую сосновую рощу - это была та самая деревушка, о которой писал Бобби.
Она подошла к щеголеватой калитке и, чиркнув спичкой, увидела на ней надпись
- "Тюдоровский коттедж" Вокруг не было ни души. Франки подняла щеколду и
вошла внутрь ограды. Перед домом тоже росли сосны. Она притаилась среди
деревьев, выбрав место, с которого хорошо был виден фасад. Потом, с чуть
сильнее обычного бьющимся сердцем, она попыталась как можно натуральнее
воспроизвести уханье совы. Прошло несколько минут - никого. Франки снова
заухала.

Дверь коттеджа отворилась, и на пороге появился человек в шоферской
ливрее, он опасливо вглядывался во тьму. Бобби! Он поднял руку, приглашая
войти, и скрылся в доме, оставив дверь открытой.

Франки вышла из своего укрытия и направилась к дому. Ни в одном окошке не
было света. Полная тишь и темнота.

Франки осторожно переступила через порог и очутилась в темном коридоре.
Она остановилась, вглядываясь в мрак.

- Бобби? - прошептала она. И вдруг насторожилась. Почему ей так знаком
этот запах - этот тяжелый, приторный запах?

В тот миг, когда ее осенило - хлороформ! - сильные руки обхватили ее
сзади. Она открыла рот, чтобы крикнуть, но на него шлепнули мокрую тряпку.
Сладкий, неотвязный запах проник в ноздри. Она отчаянно боролась -
изгибалась, выворачивалась, лягалась, но все напрасно - силы ее убывали. В
ушах стоял гул, она чувствовала, что задыхается. А потом она потеряла
сознание...

Глава 28

В последнюю минуту

Когда Франки пришла в себя, первые ее ощущения были весьма отвратительны.
Проснуться после того, как тебя усыпили хлороформом, - никому такого не
пожелаешь. Она лежала на очень жестком деревянном полу, руки и ноги у нее
были связаны. С трудом перевернувшись, она чуть не ударилась со всего
размаху о разбитый ящик для угля. Потом она снова пыталась двигаться,
преодолевая дурноту, но не очень-то получалось.

Несколько минут спустя Франки смогла если не сесть, то хотя бы начать
соображать.

Где-то рядом послышался слабый стон. Она огляделась по сторонам. Судя по
всему, она находилась в некой мансарде. Свет проникал только через слуховое
окно в крыше, и сейчас его почти не было. Через несколько минут вообще
стемнеет. К стене было прислонено несколько картин в сломанных рамках, еще
имелась полуразвалившаяся кровать, несколько сломанных стульев и уже
упоминавшийся угольный ящик.

Похоже, стон доносился из угла.

Веревки были затянуты не слишком крепко, и потому как-то можно было
двигаться... Она поползла по пыльному полу.

- Бобби! - вырвалось у нее.

Да, это был Бобби, тоже со связанными руками и ногами. А рот его был
обвязан тряпкой.

Узел этой тряпки он как-то сумел ослабить. Франки как могла стала ему
помогать, пользуясь тем, что путы на ее руках не были накрепко затянуты. В
конце концов она содрала тряпку зубами.

- Франки! - с трудом разлепив губы, слабо воскликнул Бобби.

- Я рада, что мы опять вместе, - сказала Франки. - Но нас, похоже,
облапошили.

- Похоже, - угрюмо согласился Бобби, - Что называется, "поймали на
живца".

- Как они тебя сцапали? - спросила Франки. - Уже после того, как ты мне
написал?

- Написал? Ничего я тебе не писал.

- Не писал? - в ужасе воскликнула Франки, широко распахнув глаза. - Какая
же я идиотка! И в письме еще весь этот вздор насчет того, чтобы я никому ни
слова.

- Послушай, Франки, давай я расскажу тебе обо всем, что со мной случилось
- по порядку, а потом ты мне.

Бобби описал свои приключения в Грэндже и их зловещий финал.

- Очнулся я в этой проклятой дыре, - сказал он. - На подносе была
кое-какая еда и питье. Я был ужасно голоден и сразу все съел и выпил. Туда,
наверно, что-то подмешали, потому что я почти сразу уснул. Какой сегодня
день?

- Пятница.

- А меня изволтузили в среду вечером. Черт подери, и все это время я был,
можно сказать, без сознания. Ну теперь твоя очередь, Франки. Что с тобой-то
приключилось?

Франки подробно поведала обо всем, начав с того, что сумела выведать у
почтенного мистера Спрэга, и до той минуты, когда увидела в дверном проеме
человека в шоферской ливрее, абсолютно уверенная, что это он, Бобби.

- А затем мне заткнули рот тряпкой, намоченной в хлороформе, - закончила
она. - И.., ох, Бобби, меня только что стошнило в угольный ящик!

- До чего же ты ловкая. Франки, - добродушно сказал Бобби. - Прямо в
ящик... И это со связанными руками, не говоря уже о прочем. Ну да ладно,
давай думать, что будем делать дальше. Удача нам изменила, и теперь как-то
надо выкручиваться.

- Если б только я сказала Роджеру о твоем письме, - посетовала Франки. -
И ведь хотела, да побоялась что-нибудь сделать не так...

- А значит, никто не знает, где мы, - печально констатировал Бобби. -
Милая моя Франки, ну и в скверную я тебя втянул историю.

- Да, мы себя явно переоценили, - удрученно заметила Франки.

- Одно я не могу понять: почему они сразу нас не прикончили, - задумчиво
пробормотал Бобби. - Ведь для Николсона человека убить, что раз плюнуть.

- У него свои планы, - сказала Франки, и по ее телу прокатилась легкая
дрожь.

- Нам тоже не мешало бы разработать что-нибудь вроде плана. Надо как-то
выпутываться, Франки. Что будем делать?

- А что, если покричать? - предложила Франки.

- Можно, - сказал Бобби. - Вдруг кто мимо пойдет и услышит. Хотя на это
надежда слабая, иначе Николсон и тебе бы засунул кляп. Погоди, погоди.., у
тебя руки связаны не так крепко, как у меня. Давай-ка попробую развязать
веревки зубами.

Следующие пять минут Бобби с таким напором вгрызался в узлы, что нельзя
не помянуть добрым словом его дантиста.

- Поразительно, как запросто все это получается в книжках, - сказал он,
тяжело дыша от напряжения. - Боюсь, от всех моих стараний никакого толку.

- Толк есть, - сказала Франки. - Рукам стало свободнее. Осторожно! Кто-то
идет.

Она откатилась от Бобби. Кто-то поднимался по лестнице тяжелыми,
внушительными шагами. Под дверью вспыхнула полоска света. Потом послышался
поворот ключа в замке, и дверь медленно отворилась.

- Ну и как тут мои пташки? - донесся до них голос доктора Николсона.

В одной руке он держал свечу, и хотя шляпа его была надвинута чуть ли не
на нос, а фигуру скрывало свободного покроя пальто с поднятым воротником,
его сразу выдавал этот ледяной голос... Бесцветные глаза поблескивали за
толстыми стеклами очков...

Он игриво покачал головой.

- Так глупо попасться - это вас недостойно, дорогая моя леди, - сказал
он.

Оба пленника молчали. Да и что было говорить - все козыри в данный момент
были на руках у Николсона.

Он поставил свечу на стул.

- Дайте-ка на всякий случай посмотрю, удобно ли вам.

Он проверил узлы на веревках Бобби, одобрительно кивнул и подошел к
Франки. Теперь он покачал головой.

- Как мне справедливо напоминали в юности, пальцы появились раньше вилок
- а зубами начали орудовать еще раньше, чем пальцами, - заметил он. - Я
вижу, зубы вашего молодого друга изрядно потрудились. В углу стоял тяжелый
со сломанной спинкой стул. Николсон поднял Франки, перенес на стул и крепко
к нему привязал.

- Не слишком неудобно, надеюсь? - поинтересовался он. - Ну, да это
ненадолго. Франки обрела дар речи.

- Что вы собираетесь с нами делать? - спросила она.

Николсон прошел к двери и взял свечу.

- Леди Франсез, вы все язвили по поводу того, что я слишком люблю
несчастные случаи. Возможно, вы правы. Так или иначе я собираюсь отважиться
на еще один несчастный случай.

- Что это значит? - спросил Бобби.

- Что значит? Ну так и быть, скажу. Леди Франсез Деруэнт, сидя за рулем
своего автомобиля - ее шофер находится рядом, - ошибается поворотом и едет
по заброшенной дороге, которая ведет к открытому карьеру. Автомобиль
срывается вниз. Леди Франсез и ее шофер погибают.

После недолгого молчания Бобби сказал:

- Но мы можем и не погибнуть. Иной раз случаются осечки. Как тогда, в
Уэльсе.

- М-да, ваша сопротивляемость морфию поистине невероятна и очень, на мой
взгляд, огорчительна, - сказал Николсон. - Но на сей раз можете не