Чтение 36–й страницы книги ~Проигравший получает все~

Рывком Таня села на кровати.

В квартире было тихо. Мамочка, Юлия Николаевна,
трепетно оберегала Танечкин сон. Она отключила телефон и
даже отсоединила дверной звонок - не ровен час, начнет
ломиться заполошная соседка. Сама в комнату, где спала Таня,
даже не заглядывала.

Возилась на кухне. Поставила тесто. Потом сбегала на
рынок за фруктами.

Когда тесто взошло, принялась лепить Танюшкины любимые
пирожки с абрикосами.

Лишь одного заботливая мама не предусмотрела: в
комнате, где отдыхала дочка, осталась газета, которая
обвиняла Татьяну в убийстве. Так что когда она - в ужасе, с
колотящимся сердцем - проснулась, первое, что она увидела,
была та самая, сложенная вчетверо, газетка.

Таня потянулась к ней - в надежде, что, быть может,
ужасная публикация ей приснилась. Равно как эта кошмарная
тюрьма, где она провела почти сутки.

Заметка была на месте.

Таня еще раз пробежала ее глазами - так человек по
какому-то мазохистскому свойству натуры бередит иной раз
свою рану. Все слова, разумеется, оказались на тех же самых
местах: " Она обвиняется в жестоком убийстве... В припадке
ревности Садовникова взяла нож и нанесла Ольге К. несколько
жестоких у даров...Садовникова не перенесла измены и убила
ни в чем не повинную девушку..."

Оглушенная тяжелым дневным сном и ужасным несчастьем,
свалившимся на нее, Таня выползла на кухню. Глаза у нее были
на мокром месте.

- Просну-улись, - ласково протянула мама, поворачиваясь
к ней от противня с уже готовыми румяными пирожками.

- Ах, мамми, - вздохнула Таня, потом подошла к Юлии
Николаевне, уткнулась в ее плечо и зарыдала.

Мамми обняла ее и только ласково приговаривала: "Ну-
ну... Ну-ну, маленькая..." В голосе ее тоже звучали слезы.
Потом, когда Таня немного успокоилась, Юлия Николаевна чуть
отстранила ее:

- Все будет хорошо, - сказала она абсолютно убежденным
голосом. - Ты же не виновата? Не виновата. Значит,
разберутся. Если следовательша - такая дурочка, значит,
Валерий Петрович разберется. Этот детектив - как его там?
Паша Синичкин? - разберется. Валера сказал, что лучше
детектива нам не найти.

Значит, они найдут убийц. И еще перед тобой извинятся.
И МУР, и газета. И по шапке еще получат. Поувольняем их
всех. Это я тебе обещаю.

Таня засмеялась сквозь слезы. Она хорошо знала
способности, которыми обладала мамми в смысле борьбы за
справедливость.

- Ну, вот и хорошо, - проговорила мама, заметив, что
Таня успокаивается. - Не думай ты ни о чем. Все образуется.

- Зачем я вообще сюда приехала! - в сердцах проговорила
Таня. - Долбаная страна! Гребаная Москва! Ну, что я здесь
забыла!

- Как что? - деланно изумилась Юлия Николаевна. - А мои
пирожки?

***

Выпив чашку крепчайшего чая - одной заварки, безо
всякого сахара и пирожков, - Таня почувствовала прилив
бодрости. "Ровным счетом ничего не потеряно! - подумала она.
- Я, в конце концов, на свободе. А значит - могу
действовать. Значит - снова моя судьба в моих же руках.
Снова жизнь посылает мне испытание. И я снова должна их всех
обыграть..."

Кого - их всех - Таня пока не знала. Но уже чувствовала
в себе силы бороться.

Вторую чашку чаю Таня налила уже не такого крепкого и
выпила его, уплетая мамины пирожки. "Не все потеряно! -
говорила она себе. - Don't give up!"( Не сдавайся! (.англ.))
После полдника (или завтрака? или все-таки обеда?) Таня
взялась за телефон.

- А-а-ле? - ответил томный женский голос. То была
секретарша детектива Синичкина.

Таня попросила Павла - ей сухо сообщили, что он "в
городе на задании".

Когда Таня сказала, что она - клиент, голос секретарши
стал сладким-сладким.

Видать, не так уж густо у Павла с заказами, раз
секретутка сразу признала в Тане сегодняшнюю посетительницу,
посулившую Синичкину сумасшедшие бабки.

- Оставьте ваш номер, Татьяна Ивановна. Павел Сергеевич
перезвонит вам в течение пяти минут, - мармеладным голоском
проговорила девица.

Синичкин позвонил Тане через три с половиной минуты.
Судя по уличному шуму, он звонил из машины по сотовому. Таня
напомнила детективу, что тот обязался перед нею ежевечерне
отчитываться. Павел с преувеличенной готовностью воскликнул:

- Да, конечно!

Они договорились встретиться с Татьяной в одиннадцать
вечера в его офисе. До того времени, сказал Павел, он будет
занят расследованием ее дела.

В последнем Таня не сомневалась. За пятьдесят штук
"зеленых" этот парень будет рыть землю.

А кто б на его месте не рыл?

Но этого Татьяне было мало. Она не привыкла, чтобы ее
ac$l! решалась где-то и кем-то. Она не любила смотреть со
стороны за теми, кто играет. Она предпочитала играть сама.
Тем более когда на кону стоит ее жизнь.

И ее доброе имя.

Потому она попросила маму не мешать, уселась в любимое
глубокое кресло и глубоко задумалась.

"Что я сама могу сделать, - спрашивала она себя, -
чтобы расследовать зверское убийство этой юной потаскушки и
таинственное исчезновение Димы?"

Таня вспоминала когда-то читанные детективы, крутила
так и эдак - но в голову ничего не приходило.

Все улики были против нее. И деревенская тетка, которую
она встретила в лифте на пути к Диме. И ссора, которую
прекрасно слышали соседи. И отпечатки ее пальцев на ноже,
которым убили Димину подружку...

Неужели она действительно в тупике?

***

"Неужели я действительно в тупике?" Андрею так не
хотелось в это верить... Проклятый ларек, чтоб ему сгореть!

Впрочем, ларек и сгорел. Вместе с товаром на три штуки
баксов. И с трейлером - который обошелся ему еще в
пятнадцать кусков. И со всеми взятками, которые он совал в
санэпидстанции и в налоговой...

"Эх, дурак я, дурак! Слишком легко мне братки бабки
дали", - терзал себя Андрей. Он уже несколько часов без
движения лежал на своем диване. Мать, слава тебе господи,
отправилась в гости.

Он был должен - вместе с процентами - тридцать тысяч.
Да вся их однокомнатная квартира вместе с мебелью меньше
стоит. Он и брался за этот ларек в надежде, что встанет на
ноги и сможет прикупить себе отдельное от матери жилье -
вон, как сделала его соседка Татьяна. Той-то везет, без
всяких ларьков себе на хату заработала... Интеллигентка
чертова.

Андрей вышел на балкон. Закурил. Его взгляд упал на
распахнутую балконную дверь в соседнюю квартиру. Он долго
прислушивался - тишина. Потом взобрался на перила - благо
невысоко, всего третий этаж - и заглянул в комнату.

Андрей не смог рассмотреть все детали - но, кажется,
дома никого нет. Ни Татьяны, ни ее мамочки. НИКОГО НЕТ. И
БАЛКОН ОТКРЫТ! А МОЖЕТ БЫТЬ...

Он вспомнил неодобрительную мамину фразу:

"Она теперь миллионерша..." Миллионерша! Где же
соседкины миллионы? На кредитных карточках? На заграничных
счетах?

А что, если... Если хоть что-то лежит не в банке, а
дома... Посмотреть где-нибудь под постельным бельем в шкафу
или под картиной? Все тетки деньги там прячут... Нет,
нельзя. Это преступление!

А у него вымогают тридцать штук - это разве не
преступление? Десять тыщ одних процентов!