рандеву, Питер.
базируются на чистосердечном признании преступника, мистер Дрейк. Но даже
и в услышанном вами разговоре таких доказательств было немало. Достаточно
вспомнить, например, сетования мисс Нельсон на то, что она ничего не знает
об операции, не говоря уже о ее желании взять все дело в свои руки.
больные амбиции, но они не доказывают, что в ее планах играет какую-то
роль и Ларкин.
с заказанным кофе. Когда наконец официант отходит в сторону, Дрейк делает
маленький глоток и морщит нос.
ничуть не отличается от английского, разве что еще хуже, - констатирует
Дрейк с той ноткой национального нигилизма, которую вряд ли одобрил бы
мистер Оливер и которой он мог бы противопоставить кофе, приготовленный
им, чистокровным англичанином.
две-три глубоких затяжки. Выпустив несколько колец дыма, он произносит:
поссорить меня с Ларкиным.
равнодушно, - однако она должна иметь хоть какие-то разумные основания.
Ведь у меня нет никаких мотивов устранять Ларкина. Я не заинтересован в
этом хотя бы по той простой причине, что не могу ни заменить его, ни
присвоить его проценты.
не стоит забывать. Зарубите себе на носу, что Ларкин мне нужен для
доставки груза сюда точно так же, как вы нужны мне для его вывоза оттуда.
Нужен, понимаете, Питер? Иначе я не стал бы делиться с ним прибылью.
солидные доказательства. Но в этом виноват я сам и никто другой.
было сначала вызвать ее на откровенность, а я вместо этого поспешил
выложить ей свои обвинения.
делах, приятель.
из железа, мистер Дрейк.
усмехается. - Ну наконец-то. Оказывается, эта женщина была способна
соблазнить не только старину Дрейка. Выходит, вы были не так уж
безразличны к ее гибкому телу. А я, признаться, подумал, что я один такой
дурень на свете.
бы совсем неплохо, если бы шеф постепенно свыкся с мыслью о том, что
американец может оказаться предателем, не следует пока особенно нажимать
на Дрейка, чтобы не перегнуть палку и не навлечь на себя беды.
мне редко удается видеть его хотя бы издали, - ведь Ларкин не принадлежит
к фауне Дрейк-стрит. Он появляется на нашей улице только в те дни, когда
ему нужно встретиться с шефом по делам или обсудить кое-какие вопросы.
Причем Питера, будь он хоть трижды секретарем Дрейка, никогда не
приглашают на эти совещания.
моего возвращения из Болгарии прошло много времени, американец ни разу не
попытался войти со мной в контакт. Следовательно, по логике вещей, Ларкин
совершенно не заботится о возможности продолжительного использования нашей
сети в своих целях.
использована для политической провокации. А пока в процессе подготовки ее
они делают ставку на Дрейка.
людьми могу стать орудием провокации, последствия которой трудно
предугадать. А поскольку канал уже проверен, начала операции недолго
ждать. И нельзя терять времени.
книжном магазине на Дрейк-стрит, читаю газеты в кафе, а сам не свожу глаз
с входа в нашу в штаб-квартиру, чтобы не пропустить появления Ларкина.
выследить американца, и я наконец устанавливаю его местопребывание. Ларкин
поселился в гостинице "Сплендид", на одной из небольших улиц по ту сторону
площади. Великолепие этой гостиницы ограничивается только ее названием. На
самом деле это заведение для туристов средней категории. Ларкин снимает в
ней комнату под номером 305. Окно его номера выходит на улицу, и я могу
следить по вечерам, горит у него свет или нет. Пока что это все, что мне
удалось установить.
соблюдая все меры предосторожности - за американцем от главной квартиры
Дрейка до гостиницы "Сплендид". Я тщательно изучаю улицы, по которым он
двигался, в каком киоске покупал газету, я даже не упускаю из виду такой
знаменательный факт, что он кроме газеты купил и журнал "Тайм". Да, пока
это все.
марихуаной. Но если этот тип отправится заключать очередную сделку с
поставщиком наркотика - а как известно, подобные вещи происходят с глазу
на глаз, - единственным осязаемым результатом вашей слежки будут стертые
подметки. Вот этим я и занимаюсь - за неимением иных возможностей стираю
себе подметки.
связь. В определенные дни в одно и то же время я прогуливаюсь в одном из
переулков, где находится интересующий меня дом с интересующей меня дверью.
В нижней части этой двери, как в большинстве подобных дверей, есть прорезь
для писем. И когда мне нужно отправить письмо, я опускаю его в это
отверстие. А когда письмо адресовано мне, то его краешек слегка
выглядывает наружу, зажатый бронзовой крышкой. Когда письма нет, я прохожу
мимо - вот и вся премудрость.
никакие не письма, а обычные рекламные листовки, из тех, что раздают на
улицах прохожим, с целью убедить их, что они должны пользоваться таким-то
и таким-то стиральным порошком или летать самолетами такой-то и такой-то
авиакомпании. На такой безобидный листок, даже если он попадет не по
назначению, вряд ли кто-нибудь обратит внимание, поскольку такие рекламы
опускаются во все почтовые ящики Лондона.
неплохо делает свое дело, особенно если вы применяете ее там, где ее никто
не станет искать. Типичный пример - рекламные листовки, которыми я
пользуюсь. Кстати, они практически не содержат тайнописи. Сам факт, что я
их опускаю по определенным дням и в определенное время, означает: "Жив,
сообщений не имею".
сообщения. Одно из них информировало меня о публикации материалов в связи
с торговлей наркотиками. Другое было предельно лаконично: "Первый груз
пропущен сегодня по каналу в Вену. Содержание - десять килограммов чистого
крахмала".
от квартиры Линды, поэтому даже если меня увидят прогуливающимся в этих
местах, я смогу оправдаться посещением мисс Грей. Лучше, конечно, чтобы
меня никто не видел, и пока что такой риск минимален. С тех пор как надзор
за мной был поручен Линде, всякая другая слежка прекратилась. А что
касается операций с почтовым ящиком, то они занимают не более двух секунд,
я почти не останавливаюсь, причем дело происходит вечером на полутемной
улице, так что мои действия можно зафиксировать только с помощью
инфракрасных лучей. Сами подумайте: Дрейк и инфракрасные лучи! Это так же
невероятно, как застать меня слушающим оперную музыку.
то неприятное для меня обстоятельство, что он нужен Дрейку. В противном
случае все могло бы решиться легче и быстрее. Но как напасть на такой
случай?
жизни и привычки не имеют ничего общего с субъектами, обитающими на
Дрейк-стрит. Женщины и карты его не интересуют. Склонности к выпивке не
обнаруживает. Жизнь Сохо ему откровенно чужда, и он появляется здесь
только для того, чтобы увидеться с шефом. Но должны же у него быть и
другие связи! Это тот самый вопрос, который не дает мне покоя. Пока мне не
удалось установить ни одной связи Ларкина. Конечно, он может поддерживать
свои служебные контакты и с помощью радио. В наш век техники и
микроэлектроники это не так трудно... Не так трудно, но маловероятно. В
конце концов, он ведь не в тылу врага, чтобы в одиночку выходить на
радиосвязь. Но чтобы добраться до его человеческих связей, мне нужно
следить за ним с утра до вечера. А такая возможность совершенно
исключается: я должен постоянно находиться под рукой у Дрейка на его улице
и за каждое свое отсутствие давать подробные объяснения, которые, как
правило, вызывают у Дрейка недоверие.
Получу возможность полюбоваться, как этот тип прогуливается с другим
типом. Или пьет кофе еще с одним. Или переглядывается c третьим. Один
цереушник с глазу на глаз с другим цереушником. А в результате? Два
цереушника - и только.