подполковник чем-то недоволен, но в силу своей духовной структуры он не
мог понять, чем же именно недоволен этот югослав. Закаменев лицом (уроки
разведшколы: "Меняй смех на тяжесть взгляда - это действует на агента"),
Диц сказал:
соображения по поводу происходящих в армии событий. Кто из армейских
вожаков хотел бы урегулировать конфликт путем переговоров с нами?
осведомитель. Я никогда никому ничего не и з л а г а л.
им прочитать отчеты о ваших беседах с Зибером и о тех вояжах, которые вы
совершали с Ульманом.
Зарцль. Ну, помните, журналист? Который вместе с вами фотографировал
военные порты? Мы ведь все помним и все знаем...
Зибера, их беседы о живописи, лошадях, астрологии; вспомнил своих коллег,
подчеркнуто уважительных с ним, широко образованных и талантливых
офицеров, и ему показалось диким продолжать разговор с этим болваном,
который властен над ним только потому, что имел доступ к таинственным
папкам в гестапо.
рассеянно посмотрел на Штирлица и, зевнув (было уже два часа ночи),
спросил:
со мной, будто чистенький...
знаете, что такое садизм, Диц? Это проявление маниакального психоза,
желание утвердить свою слабость или умственную отсталость за счет
страданий другого.
индуса, с которым встречался в Кабуле, когда тот демонстрировал опыты по
управлению кровообращением - он останавливал работу сердца и мог не дышать
две минуты.
покачал головой.
взрыхлил почву. Идиот необходим в каждой комбинации... Ненадолго.
Понимаете?
умный, Штирлиц...
журналистике, не так ли?
или уже лично ваш шеф Вальтер Шелленберг. Это, в общем-то, и не вербовка,
а некий паллиатив договора о дружбе между высокими договаривающимися
сторонами. Это исключение не подтверждает правило, о котором я сейчас
говорю. Итак, представьте себе, что начинающий, приглашенный к
сотрудничеству таким же начинающим, делает карьеру. То есть становится
Косоричем. Уважающая себя секретная служба обязана соблюсти "закон
уровней". А тот, кто его вербовал, не хочет отдавать свою победу даже
начальству, наивно полагая, что отраженный свет его подопечного поможет и
ему подняться на ступеньку выше. Вот в чем загадка, Штирлиц. Эта порочна"
система, доставшаяся вашей службе в наследство от веймарской бюрократии,
должна быть разрушена, и, я думаю, эксперимент с Дицем поможет в этом.
потеряли серьезного человека.
понимаю его: с ним говорили в такой манере, которую он не может принять. С
ним говорили в манере, допустимой только с платными осведомителями. Это
дело другое. Косорич не был нашим агентом - в том смысле, в каком их
оформляют через картотеку. Он числился другом Германии. А сейчас Диц дал
понять Косоричу, что он властен над ним. Представляете состояние
Косорича?! Влиятельный военный должен подчиниться нашему детективу. Если
бы Косорич тем не менее провел беседу с Дицем, я бы сразу начал проверять,
кому он сообщил о своем контакте с противником, то есть с нами. Сейчас он
никому ничего не сообщит - слишком униженно себя чувствует. А завтра я
принесу ему извинения за вашего сотрудника и пообещаю, что он будет уволен
из разведки. Косорич получит удовлетворение. И сделает для меня во сто
крат больше, чем сегодня мог бы сделать для Дица. Агент, если вы хотите,
чтобы он работал, должен быть вашей возлюбленной; вашим другом, за
которого вы готовы драться не на жизнь, а на смерть; вашим братом, перед
которым у вас нет секретов. Но если он почувствует себя марионеткой в
ваших руках, если ощутит себя как некую данность, исполняющую роль
проводника чужой и непонятной ему идеи, он отдаст вам минимум - в лучшем
случае. Скорее всего он не отдаст вам ничего, ибо ему будет неинтересно и
он не будет чувствовать своей значимости.
бы я, чтобы он полез еще выше. Такой может стать очень опасным. А ведь
полезет. Судя по всему, он не только высказывает крамольные - с точки
зрения гиммлеровской разведки - мысли; судя по всему, он умеет показывать
класс в работе".
Фохте, о его будущем, он отчетливо понял, что человек этот, представляющий
ведомство Розенберга, конкурирующее с гиммлеровским, живет, думает,
поступает, планирует лишь для себя, для своей карьеры. Общее - судьба
рейха - подчинено в нем личному. Он мог бы заранее подсказать Дицу линию
поведения, мог бы помочь ему с Косоричем, но он не сделал этого, ибо
хотел, во-первых, унизить офицера из гестапо и, во-вторых, на его
поражении возвыситься в глазах начальства.
эту секунду. - Когда каждый о себе и для себя - тогда все полетит в
тартарары - рано или поздно".
одной стороны, жалость и досаду на человеческую слабость, а с другой -
мстительную радость. Косорич ночью застрелился. И он, Штирлиц, мог
сообщить Шелленбергу, что причиной самоубийства Косорича был не Диц, а
чиновник розенберговского аппарата Фохт, замысливший операцию без точного
учета всех возможностей. А можно и не сообщать: все зависело теперь от
того, как поведет себя Фохт, понявший тем же утром, что отныне он в руках
Штирлица. Не откройся он ему, виновник был бы очевиден. Но теперь в
раскладе игры Штирлица Диц мог оказаться союзником, как, впрочем, и Фохт.
И Штирлиц ждал. А в том, что Фохт обязан повести себя определенным
образом, сомневаться не приходилось. Гарантом этой уверенности Штирлица
была сама структура нацистского государства, когда путь вверх пролегал по
костям тех, кто остался внизу.
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман
Шилова Юлия