залегший за пулеметом. - Ни зги не видать, вот они нас и шуруют - не
понял, что ль?
студенистыми песчинками в лица. Тучи опустились еще ниже к земле, и
тусклый сероватый овал в том месте, где была луна, сейчас вовсе исчез.
гулкой земле цокали копыта многих коней. Поликарп быстро защелкал
затвором. Блюхер нашел его руку, сжал у запястья: мол, тихо! - и так
держал несколько мгновений. Цоканье копыт все ближе, коней много, только
голосов не слыхать. Морозная земля ломко гудит, кони идут прямо на вагон,
а Блюхер шепчет:
начнет.
заливистое ржание резануло ночь, выросли кони из ночи, совсем рядом с
вагоном выросли их морды, согретые белым игольчатым паром; антрацитово, с
загадочной синевой, высветились громадные глаза. Табун стал. Кони
появились, словно в сказке, чтобы так же внезапно исчезнуть, когда
Поликарп ломким, испуганно-обиженным голосом выкрикнул:
- ринувшись в сторону, заглушили все звуки окрест, но чем дальше в ночь
уносился табун, тем явственнее доносилась отфыркивание паровоза,
поднимавшегося по пологому подъему в гору.
устроим сцену ревности!
своих людей дальней, более верной дорогой - в обход по степи, которая
сейчас, во время морозов, стала как поле ипподрома. Но низкие тучи легли
на землю, звезды затянуло поначалу серой, а потом непроглядно-черной
мглой, и поэтому сотня проблуждала по ночной степи лишний час. Всадники
рассчитывали увидеть хоть махонькой огонек в вагоне Блюхера, но вокруг не
видно ни зги.
восток. - По этому распадку мы выйдем на них, если князь не спутал.
захватив огромный кусок ночи передними ногами, махнул вперед - к востоку.
Высунувшись в смотровое окошко, он увидел развороченное железнодорожное
полотно. Два японских солдата, посаженные к машинисту для охраны от
хунхузов, щелкнули затворами.
японских военных с черными траурными повязками на рукавах и несколько
человек с фотоаппаратами. Они стали щелкать магнием в ночи, снимая
одинокий классный вагон красного командира.
доблестного русского военачальника, жестоко погубленного хунхузами?
изумленных и растерянных японцев - плечо в плечо, тесно, "морской
стенкой".
навстречу Блюхеру с вытянутой лодочкой рукой, - мы счастливы вашему
радостному избавлению. Виновники подобного коварства будут непременно
разысканы нами и сурово наказаны.
американцы, члены английской миссии из Читы, три корреспондента
Ассошиэйтед Пресс, возвращавшиеся из Москвы в Штаты. Сорвалась у
Гиацинтова операция! Ничего теперь не выйдет.
в бинокль все происходившее у полотна. - У-у-у-у, собаки! Выскочили.
Назад! - повторил он и стеганул коня по плоскому взмокшему крупу.
с молодым парнем, который только три часа назад целил ему в лоб из
маузера.
посапывает паровоз.
что ямина остается боле могилы.
жрут с бабами.
остановился и, развернув короткие стволы орудий, рявкнул сразу со всех
платформ.
вжались в землю. Бронепоезд рявкнул второй раз.
матерясь и крича что-то, они ринулись на красных. Постышев понял, что
сейчас, если не поднять своих, если не встряхнуть людей слепой яростью
рукопашного боя, сомнут белые, перебьют и разгонят бойцов, с таким трудом
собранных.
более нескладен. Длинные его ноги подвертывались, попадая в ямки и
незаметные глазу трещины в мерзлой земле. Дыхание было сбивчивым, и лицо
побелело. Он бежал молча, судорожно сцепив зубы. Он не оглядывался назад,
он смотрел только вперед, на стремительно приближавшуюся к нему белую
цепь.
ощутил молчание бегущих следом - только тогда он заорал что-то страшное и
злое и, опустив маузер на уровень глаз, начал, палить по бегущим и
стрелявшим цепям белых.
к бронепоезду, Постышев остановился, вытер ладонью пот, высморкался и
крикнул:
тоже бежали, орали, размахивали руками, потому что они сейчас смогли
победить, они сейчас сломили в себе самое унизительное, что есть в
человеке, - страх.
назад, руки за спиной, голова опущена на грудь, глаза закрыты. Пимезов не
решался заглядывать к полковнику: тот в гневе - с утра пришла шифровка о
провале операции с Блюхером.
штаб японских оккупационных войск. Генерал Тачибана принял его
незамедлительно. На лице генерала не было обычной улыбки, а это с ним
крайне редко случается.
столу, - что ваши люди столь бездарны. В разговорах они у вас прозорливцы
и мудрецы, а как до дела, так сразу начинаются "временные неувязки".
Обычная русская манера, сколько вас ни учи, право слово.
разрешение на действие.
должны были бы сидеть хозяином на Лубянке, а не в Полтавском закоулке!
полковник, надоело.
выслушать, потому что ни с кем из наших я говорить об этом не стану.
задумчиво смотреть в широкое окно на город.
чекистам, чтобы они в Чите завтра утром сняли с дайренского поезда, из
второго вагона, место номер двадцать четыре, уфимского мещанина