Чтение 36–й страницы книги ~Петровка, 38~

- Это истина, это вы очень верно подметили.

Садчиков засмеялся и стал наливать чай - дымный и пахучий - в большие
красные чашки.

Комиссар пригласил Садчикова садиться и, поглаживая себя по животу,
сказал:

- Мне сейчас анекдот смешной рассказали.

- А вот интересно, кто анекдоты выдумывает? - спросил Садчиков.

- Люди, - ответил комиссар, - кто ж еще?

- Не иначе, как писатели.

- Журналисты скорее, я думаю.

- П-почему журналисты?

- А у них времени больше. Писатели трудяги, спину гнут, а журналист -
он просвет имеет. Да и потом парни они веселые и по бритве - вроде нас -
ходят. А когда веселье, тогда и анекдоты рождаются.

- П-похоже, - сказал Садчиков, - очень может быть. Или веселье, или
злость. Похоже.

- "Похоже", - передразнил комиссар. - Что я тебе, Алейников? Похоже
на фотографии выходит, а я тебе мысль излагаю самостоятельную, ни на что
не похожую, мил душа...

- Ну-ну, извините, - сказал Садчиков по привычке и сразу же понял,
как не к месту сказал он эту свою шутливую фразу.

Комиссар внимательно посмотрел на него, хмыкнул и ответил:

- Да нет, ничего...

И оба они враз засмеялись, весело глядя друг на друга.

- Слушай, - сказал комиссар, - ты думаешь, что с Сударем все?

- Д-думаю, нет.

- Почему?

- Потому что вы м-меня про это спрашиваете.

- Умный, черт.

- А к-как же иначе?

- Иначе нельзя.

- В том-то и дело.

- Ну шутки побоку. Парень к нам позвонил, футболист. Александр
Пашков, с покойным Ганкиным в одном доме живет. Так он за полчаса перед
убийством шофера там старичка видел какого-то. Старичок его заметил и
отпрянул от окошка, а это значит - умный старичок. В электричке он ехал с
футболистом, до Тарасовки, понимаешь, ехал... Вот штука какая... Проездной
билет контролеру предъявлял. Как тебе это понравится?

- Очень м-мне это не нравится.

- Мне тоже.

- М-может, вызвать Читу? П-побеседуем с ним...

- Неудобно. Поздно уже... Как у вас с ним дела?

- Р-работаем...

- Ясно, что не танцуете... В группе у тебя все в порядке?

- Один мой сотрудник с-скоро с женой разведется.

- Кто?

- Костенко.

- Дама - сволочь?

- Н-нет, райжилотдел.

- Испугал. Я с райжилотделом ни черта поделать не могу, это, мил
душа, выше моих сил.

- К-костенко с женой в разных квартирах ж-живет уже второй год...

- Любить будет крепче.

- Х-хорошо шутить.

- Ты меня еще постыди, Садчиков.

- Оп-пасно.

- Опасно блох ловить, шума много будет и с кровати можно упасть...
Звонил я уже в исполком. Обещают к зиме дать ему жилье.

- Третью з-зиму обещают.

- Хорошо, что не четвертую. Мне важней, чтоб сначала рабочему
квартиру дали. Потерпит твой Костенко, потерпит.

- К-костенко потерпит, товарищ комиссар, а дочка у него, Аришка, - ей
про терпение не объяснишь.

- А Чуковский зачем с Михалковым? Пусть они ей растолкуют. "Муха,
Муха-цокотуха, сейчас с квартирой заваруха". Ничего стихи?

- Г-гаврилиада.

- Дерзкий ты стал, Садчиков, не иначе как меня подсиживаешь.

- Товарищ ком-миссар...

- Знаю я вас, молодых...

- Да я уж с-седой...

- Велика важность. Седой - не лысый. Зови Читу, черт с ним, пускай
потом прокуроры стружку снимают за неурочный допрос - одной стружкой
больше, одной меньше, все одно плохо. Да, кстати, Самсонова взяли?

- Нет.

- Почему?

- Дома никого нет.

- Где они?

- Н-неизвестно.

- Эмигрировали, что ль?

- Вряд ли.

- Сам ездил?

- Костенко.

- Завтра забери. Сам.

- Завтра выходной день, товарищ комиссар...

- Смотри, Садчиков...

- Т-только этим и занимаюсь, товарищ комиссар. Вы в понедельник
обещали быть у прокурора.

- А если откажет?

- Федерация есть.

- Ну а и она?

- Генеральный!

- Он тоже?

- Н-не может быть.

- А если?

- Н-не может быть, товарищ комиссар.

- А не фетишист ли ты, майор?

- Г-где уж нам уж выйти з-замуж!

- Смотри, в понедельник изволь мой приказ выполнить - парня забери.

- Ясно, будет сделано.

- Шутник ты, Садчиков.

- С-стараюсь.

Комиссар поднял трубку, нажал белую кнопку селектора и попросил:

- Из шестнадцатой ко мне Назаренко приведите.

Ночной разговор

Заспанный Чита вошел в кабинет боком и остановился у двери.

- Проходи, проходи, - сказал комиссар, - садись...

- Не беспокойтесь...

- Это ты беспокойся, хороший мой, мне беспокоиться нечего. - Комиссар
неторопливо закурил, долго и лениво тушил спичку, а потом неожиданно
спросил: - Где ваш дед, кстати, живет?

- Какой дед?

- Не играй, Чита, - сразу же включился Садчиков, - актер из тебя
п-плохой, просвечиваешься сразу. Где старик?

- Какой старик?

- Который машину вам доставал...

- Прохор?

- Да.

- Я его адреса не знаю.

- Что ж ты, неполноправный какой?

- Да нет. Сударь тоже не знает.

- Уж и так...

- Точно.

- На, пей чай. С сахаром, - предложил комиссар. - В камере небось так
густо не кладут?

- Что вы...

- Вон печенье. У меня от ужина осталось. Домашнее, на сливочном
масле. Бери парочку.

- Благодарю вас.

- Воспитанный ты, парень, - усмехнулся комиссар, - дипломат
просто-напросто... Ну а как ты думаешь, где он может жить?

- Он вообще-то за городом, мне кажется. А можно еще печеньице?

- Что, оголодал?

- Да, несколько...

Комиссар снова хмыкнул и покачал головой.

- Прямо дивлюсь на такого деликатного вора. Приятно говорить - видно
воспитанного человека.

- Я не вор.

- А кто же ты? Священник? Или, может, врач-общественник?

- Я советский гражданин, товарищ комиссар, я глубоко ошибся и за это
несу сейчас раскаяние.

- Нести куль можно, раскаяние - не уцепишь, это тебе не мешок с
опилками.

- Нет, товарищи, - вздохнул Чита, - я ощутимо чувствую, как тяжело
раскаяние.

Комиссар поморщился и сказал: