получила хорошую страховку, да и отец этой бабы прислал старухе чек на
пятьсот долларов, потому что действительно был миллионером, а эта
придурочная ездила с сачками в прерии ловить мушек и бабочек".
форму, дежурный отвел меня к парикмахеру, которого здесь зовут "зверская
морда". Он нарочно стрижет арестантов так, чтобы они выглядели придурками:
кому оставит хохолок, кому обреет затылок - словом, делает все, что хочет,
ибо он единственный человек из каторжан, которому тюремной администрацией
дано право держать в руках бритву и ножницы (посадили его на тридцать два
года за вооруженные ограбления).
относится к числу тюремной аристократии, поддерживает дружеские отношения
с "банкирами": это те, у кого хорошие камеры; отбывают срок за то, что
унесли из фирм, концернов или банков не менее миллиона, надежно спрятали и
теперь ждут помилования, чтобы потом коротать жизнь в роскоши),
поинтересовался, что бы я хотел видеть на голове: "хохолок по-венски",
"каторжную шапочку" или "фазаний хвост". Я спокойно ответил ему, что сила,
сообщенная личности оружием типа бритвы, преходяща, как сама жизнь, и что
тюрьма должна роднить людей - это микромир, - а не разъединять их еще
более. "Зверская морда" поинтересовался, не являюсь ли я проповедником и
видел ли хоть раз револьвер перед носом, надежно разъединившим мир раз и
навсегда, на что я ему предложил дуэль, причем дал фору в семь шагов и
полторы секунды времени, добавив при этом несколько слов по-латыни. Это
последнее отчего-то привело парикмахера в трепет, и он учредил мне такую
прическу, которую делают на Елисейских полях в лучшем салоне.
сейфа того банка, где он был директором, не миллион, а два, предложил мне
свои услуги, чтобы отправлять написанные вещи его сестре в Нью-Йорк, а у
дамы есть связи в литературном мире. Не знаю, приму ли я его предложение
(если он попросит каких-то особых услуг от меня как аптекаря, я,
естественно, откажусь, достоинство обязано быть абсолютдым, особенно в
тюрьме, где делают все, чтобы лишить тебя этого качества), но если приму,
то не премину тебе об этом сообщить, и тогда ты будешь заниматься
эссеистами одного только Западного побережья, а сестра каторжного банкира
подразнит критиков на Востоке.
Да и сейчас я не очень-то понимаю, чем я тебя так прогневал. Я взял копию
моего письма, перечитал ее и подивился твоему тону, полному
недружественности.
заговорила зависть. Мы вместе начинали, но я вырвался вперед на пару
корпусов, в то время как ты остался у меня за спиной, бежишь враскачку,
задыхаешься от лишнего веса и брюзжишь на все и всех. Нельзя так, Уолт,
нельзя, эгоцентризм никого еще не поднимал к вершинам успеха.
эпигонством с опусов Портера... Я внимательно перечитал себя и поразился
тому, что какие-то рудименты стиля м-ра Портера действительно появились в
моей стилистике, что меня совершенно опрокинуло.
рассказам Портера (они высланы тебе вчера с утренней почтой) и заново
просмотрел их.
могу согласиться с тобою в том, что этот господин может повлиять на
к а ч е с т в о нашей литературы. Нет, Уолт! Он будет печататься, в этом
не приходится сомневаться, даже если другие "христопродавцы" решат его
попридержать (кстати, ничего страшного не случится - чем больше литератор
ждет, тем для него лучше; слабый сломается, сильный наберет сил), однако
имя его не будет замечено широкой публикой потому хотя бы, что он прежде
всего думает о себе, рекламирует свое всезнание, подменяет собою своих
героев, конферирует действие и совершенно не работает со словом.
фаготы. Значит, и они нужны, не так ли? Пусть он будет фаготом, я обещаю
тебе - при случае - сказать свое слово в его поддержку.
Сначала я вознамерился писать Вам веселые послания про то, как любопытно
мне в "Колумбусе", как много здесь того самого жизненного материала,
который столь необходим человеку, рискнувшему взяться за перо, но потом
решил, что это будет совсем уж грубая нечестность.
через цензуру администрации, но с оказией. Поскольку тюрьма, как и все
наше общество, разделена на белых и черных, сильных и слабых, богатых и
бедных, у меня здесь появился знакомый, банкир Карно, который пользуется
привилегиями. Он-то и имеет возможность отправлять письма прямиком на
волю, без чужого глаза.
Эл. Дженнингс, который работает в тюремной почте, - это второй "канал
связи", который я теперь могу использовать.
застрахован), хочу, чтобы Вы, когда Маргарет вырастет, рассказали ей всю
правду. И про то, как я был несправедливо осужден, и про то, что такое
американская тюрьма, где жизнь человеческая ценится так дешево, как и
представить себе нельзя. Администрация смотрит на заключенных как на
бездушных и бесчувственных животных. Бывают недели, когда чуть не каждую
ночь узники погибают, наложив на себя руки. Люди перерезают себе горло,
вешаются... Если человек заболел и не может выходить на работу, его тащат
в подвал и пускают на него мощную струю ледяной воды. Напор так силен, что
человек падает, теряя сознание. Врач обязан привести его в сознание,
беднягу ставят на ноги, связывают руки металлической проволокой и
подвешивают к потолку. Так он висит час, два, три, исходя криком, пока,
наконец, снова не теряет сознание. После этого надсмотрщик задает ему
вопрос, не выздоровел ли он... Назавтра человек снова выходит на работу;
чаще всего там же, в цехе, падает в беспамятстве, а уж его смерть от
"хронического кишечного заболевания" мы затем оформляем вместе с
доктором...
что описание жестокости не только не спасает от нее мир, но, наоборот,
приобщает к ней, рождая чувство звериной вседозволенности сильного.
написать Вам это; больше я никогда такого писать не стану, но на меня
нахлынул безотчетный страх; я испугался, что могу уйти, не рассказав Вам,
самым мне близким людям, о том ужасе, который окружает каждого из нас.
Большинство об этом не знает, но должно знать.
я узнал; то, что знают пять, десять, двадцать человек, уже неистребимо.
второй конверт.
красивыми буквами самым подробным образом.
настроение отменно. Совсем скоро я вернусь к тебе, но не один. У меня
появился прекрасный друг, который утверждает, что он Домовой, а зовут его
Алдибиронтифостифостифорстифорникофокс. Кстати, если ты увидишь падающую
звезду и произнесешь мое имя (я имею в виду Домового) семнадцать раз, пока
она не погаснет, то, отправившись в метель по дороге в то время, когда
пунцовые розы цветут на лозе томата, в первом следе от коровьего копыта ты
найдешь бриллиантовый перстень сказочной красоты. Попробуй.
тем, кто о судьбе заключенных судит по сообщениям, попадающим в прессу.
банкир Карно, то есть налетчик и финансовый воротила, новая информация
стекается ко мне ежедневно.
Лукин Евгений
Русанов Владислав
Березин Федор
Жюль Верн
Пехов Алексей
Шилова Юлия