АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
она надевала на крестины.
Имелись в виду крестины Эмилии. Терлинк не забывал ни одной детали.
- Она на верхней полке, в папиросной бумаге.
И заметив, что волосы Тересы словно поредели еще больше после ее
смерти, он добавил:
- Там есть и чепец. Только не знаю, куда она его засунула.
Она снял белый галстук и пристежной воротничок, сменил лакированные
ботинки на шлепанцы. Вернувшись, машинально раскурил сигару, но на поро-
ге заколебался и потушил ее.
- Вы не можете делать это сами, Йорис.
- Почему?
- Если не хотите посторонних, оставьте на минуту нас с Марией. Уйдите
к себе в кабинет. Я вас позову.
Терлинк даже не пожал плечами. Он сам обнажил исхудавшее тело жены и
распорядился:
- Велите принести горячей воды.
Марта повиновалась. Она шмыгала по дому, силясь не шуметь и вздраги-
вая, если дверь случайно ударяла о притолоку. Только Терлинк говорил
нормальным голосом и ходил не на цыпочках.
- Мария вернулась?
- Да. Обойщик внизу. Он говорит...
Терлинк не пожелал знать, что говорит обойщик.
- Я сам с ним условлюсь.
Обойщик был еще в черном костюме, который надел на заседание совета.
Он не знал, как держаться. Заранее подготовил подобающие слова:
- Прошу верить, господин Терлинк, что несмотря на...
- Прежде всего ступайте и поживее переоденьтесь, господин Стевенс.
Потом возвращайтесь со своим помощником и немедленно переоборудуйте эту
комнату: в ней мы поставим гроб.
- Устроит ли вас, если завтра с самого утра...
- Я сказал - немедленно, господин Стевенс. Завтра утром только
обобьете черным входную дверь.
Когда обойщик ушел, Терлинк распахнул двери кабинета и столовой, и
стало слышно, как он в одиночку перетаскивает мебель.
Много позже он вошел в кухню. Пиджака на нем не было, и на лбу у него
блестели капли пота.
- Мария, вы подумали об обеде для Эмилии?
Ему показалось, что Марию прямо-таки подбросило от ужаса, но он отло-
жил на потом выяснение вопроса - почему.
- Нет, баас, но в ящичке за окном кое-что осталось. Можно будет...
- Который час?
- Семь.
- Бегите к ван Мелле. Там еще открыто. Возьмите котлету из вырезки...
На лестнице от столкнулся со свояченицей. Все прошло так же, как с
Марией, разве что Марту подбросило не так сильно.
- Что вы собираетесь делать?
- Спустить вниз кровать.
- Вы полагаете, что обязательно должны это делать в одиночку?
Она помогла ему. Это была кровать из большой спальни, та, на которой
всегда спала Тереса. Стойки перетащил Терлинк. Матрас он перенес вместе
с Мартой.
- Вы знаете, где лежат простыни?
Вернулась Мария, и Терлинк, дождавшись, пока она при нем зажарит кот-
лету, отнес, как обычно, еду Эмилии, которая совершенно одурела от шума,
поднявшегося в доме. Она так перепугалась, что долго не подпускала к се-
бе отца. Он поставил поднос на ночной столик и, пятясь, вышел, чтобы не
напугать ее еще больше.
- Кто обеспечивает свечи? - спросил он Стевенса, только что появивше-
гося в сопровождении угловатого парня.
- Обычно сам клиент.
- Мария, сбегайте к причетнику Святой Валбюрги. Возьмите у него све-
чей...
Мария еще не успела даже присесть.
- Сдается, я живу в сумасшедшем доме! - всхлипнула она, выскочив в
коридор. - Посылать за свечами в такой час!
И она вернулась, чтобы с плачем осведомиться:
- Брать желтые или белые?
- Йорис! - с упреком проронила Марта.
- Предпочитаете, чтобы это сделали чужие?
Она боялась поднять на зятя глаза. Он сам обмыл покойницу, подняв те-
ло, направился с ним к двери и пошел по лестнице, стараясь не задеть но-
шей о стены.
Он подумал обо всем.
- Принесите гребенку.
Непокорные волосы Тересы выбились из-под чепца, так что казалось,
будто они свисают.
- Йорис!
Можно было подумать, что Марта боится зятя, его спокойствия, его
хладнокровия. Он не забывал даже такие мелочи, о которых не вспомнил
никто.
- У нес есть еще один оловянный канделябр, он должен быть в корзине
на лестничной площадке... Мария, сходите поищите.
Что касается букса, то по веточке его стояло в изголовье каждой пос-
тели в доме. Терлинк же выбрал оловянную чашу для святой воды.
- Вам надо бы перекусить, Йорис. Да, пожалуй, и рюмочка спиртного не
помешает.
Он ответил лишь вопросительным взглядом: зачем?
Понадобились еще столик и поднос для визитных карточек. Время от вре-
мени, делая что-нибудь, Терлинк внезапно останавливался и прислушивался.
По площади кто-то шел, направляясь в "Старую каланчу" и на мгновение за-
медляя шаг перед домом.
- Завтра вы. Марта, сходите в газету и дадите траурное извещение.
В дверях возникла Мария:
- Если никто не будет есть, я уберу со стола.
- Через минуту мы сядем за стол, - обещал Терлинк. - Что сегодня на
обед?
Не забыл ли он чего-нибудь? Да, четки. Терлинк сходил за ними в
спальню, вложил их в восковые пальцы покойницы.
- Завтра утром надо послать машину за моей матерью. Только бы она не
ушла на рынок... Идемте, Марта. Теперь мы можем поесть.
Он вошел в столовую, загроможденную мебелью из кабинета, тщательно
притворил дверь, развернул салфетку.
И так как Марта, не в силах больше сдерживаться, разразилась наконец
рыданиями, Терлинк с упреком посмотрел на нее:
- И что там Мария возится? По-моему, все уже целый час готово, а
она...
Он поднялся, вошел в кухню, увидел, как закрылась дверь кладовки, и
распахнул ее.
- Послушайте, баас... - вскрикнула служанка.
Терлинк остановился. В полутьме комнаты, освещенной только отблесками
из кухни, он узнал Альберта, стоявшего в жалкой и в то же время враждеб-
ной позе, Альберта в штатском, с глазами, лихорадочными, как у Жефа Кла-
аса в тот вечер, когда...
- Я сказала, баас, что он не прав, что лучше бы он...
Его это больше не интересовало. Он молча повернулся к ней спиной:
- Подавайте, Мария.
Марта непрерывно сморкалась. Терлинк ел суп, слыша, как Мария ходит
взад и вперед. Когда она вошла, чтобы переменить тарелки, он спросил:
- Ему нужны деньги, чтобы перейти границу?
Мария не ответила. Она плакала, роняя слезы куда попало.
- Мой бумажник в черном костюме. Возьмите и дайте ему тысячу франков.
Терлинк досидел за столом до конца обеда, съел сыр, салат, десерт.
Марта, не выдержав, поднялась к себе.
Оставшись один, он отворил превращенный в часовню кабинет и сел на
один из стульев, оставленных там, потому что они были из черного дерева.
В доме долго не засыпали. Много раз звучал перезвон на башне ратуши,
после чего тишина становилась еще Гюлее глубокой, а пустота еще более
пустой; наконец у Кеса с грохотом упали железные жалюзи, во всех направ-
лениях зазвучали удаляющиеся шаги и обрывки разговоров, слышных сейчас
за двести - триста метров.
Когда Марта робко приоткрыла дверь и отважилась бросить взгляд, такой
же как у всех ближних Терлинка - беглый, словно готовый вернуться назад,
Йорис по-прежнему сидел на том же месте около мертвой жены, урожденной
Бэнст, чей катафалк будет выситься в церкви над плитой с уже высеченной
на ней фамилией Бэнст, плитой, на которую Тереса опускалась тысячу раз,
когда, придя к заутрене, обедне или вечерне, преклоняла колени, прежде
чем направиться к своей скамье.
- Ложились бы вы, Йорис!
Но человек, повернувший к ней голову, был так серьезен, так тих, так
безмятежен, что она не осмелилась настаивать, преклонила колени на мо-
литвенной скамеечке, перекрестилась и замерла, закрыв лицо руками.
VII
В день похорон какая-то добрая женщина проронила:
- Он стал ниже сантиметров на десять самое малое.
И в задних рядах скамей, где толпился простой народ, кто-то заметил:
- Да он на мужа собственной матери тянет!
Когда настал момент пройти мимо Терлинка и пожать ему руку, собрав-
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 [ 36 ] 37
|
|