случая. Нужно навсегда избавиться от этого страшного демона джунглей.
дети вышли из хижин, чтобы присутствовать при убийстве демона. Лев повернул
к ним сверкающие глаза, а потом кинулся навстречу приближавшимся воинам.
Демон попался! Но тут вдруг не демон, а Нума-лев с ужасным ревом бросился на
чернокожих.
черной массой ожидали они приближения демона: правду сказать, под их внешней
храбростью таился жуткий страх, дело могло кончиться не совсем благополучно.
Что, если это странное существо способно оказаться неуязвимым для их оружия?
Тогда оно сумеет покарать их за дерзость!
короткий миг нападения, но они знали, что под мохнатой шкурой скрывается
белый демон. Может быть, он не устоит против такого множества боевых копий?
На переднем плане стоял с заносчивым видом огромный молодой воин в полном
расцвете силы и юности. Вы подумали, пожалуй, что он боится? Кто угодно,
только не он! Он засмеялся, когда Нума устремился к нему, и наклонил копье,
направляя острие к широкой груди. Лев кинулся на него. Огромная лапа
оттолкнула тяжелое боевое копье и разломала его на куски, как человеческая
рука ломает сухую ветку.
направо и налево. Они недолго могли устоять, и человек десять были
растерзаны, прежде чем остальным удалось спастись от этих ужасных когтей и
сверкающих клыков...
который бродил теперь по деревне. Перепуганные негры перебегали из одной
лачуги в другую, в то время как Нума останавливался над убитыми, махал
хвостом и рычал, сверкая глазами. Наконец, кто-то из негров широко раскрыл
деревенские ворота, а сам спрятался на дереве по другую сторону ограды. Его
товарищи последовали за ним, как стадо баранов, и в конце концов в деревне
остались только лев и убитые им воины. Сидя на деревьях, люди Мбонги видели,
как лев наклонил свою огромную голову, схватил за плечо одну из своих жертв
и медленным величественным шагом прошел по деревенской улице через открытые
ворота в джунгли. Они видели это и дрожали, а с другого дерева
Тарзан-обезьяна смотрел и улыбался.
чернокожие решились сойти с деревьев и вернуться в деревню. Глаза у них все
еще выкатывались из орбит от страха, и они дрожали всем телом -- не столько
от ночной свежести, сколько от боязни.
был демон!
прошептал другой.
третий.
пожитки и пойдем искать другого места для деревни, куда-нибудь подальше от
демона.
страхи не имели других последствий, кроме того, что у них увеличился страх
перед Тарзаном и усилилась вера в его сверхъестественное происхождение.
таинственной глуши диких джунглей. Он царил там, как самый могущественный из
зверей. Он был таким благодаря человеческому разуму, который руководил его
гигантскими мускулами и его безупречным мужеством.
настолько близкой к земле, что можно было удивляться, как она не задевает за
шелестящие верхушки деревьев.
великий воин, могучий охотник. Почему он блуждал здесь среди темных теней
мрачного леса, он и сам не сумел бы вам сказать. Он не был голоден, он
хорошо поел в этот день, и остатки его добычи были спрятаны в надежном
месте, чтобы послужить ему еще раз, когда появится аппетит. Может быть,
радость жизни побуждала его покинуть свое ночное ложе на дереве, чтобы
отдать свои силы и чувства тропической ночи в джунглях; Тарзаном всегда
владела и управляла в его жизни острая жажда знания.
принадлежащие Горо-луне...
растения и звери; их шум -- дневной шум. Свет и тени ночных джунглей так же
отличаются от них, как отличается свет и тень другого мира от мира нашего. В
джунглях Горо и звери, и растения, и птицы совсем иные, чем в джунглях
Куду-солнца.
не только совсем другой, но она была богаче романтикой и количеством
впечатлений; она была также обильнее опасностями, а для Тарзана-обезьяны в
опасности заключался весь вкус жизни.
Данго-гиены были музыкой для слуха человека-обезьяны. Мягкие шаги невидимых
ног, шуршанье листьев и трав под ногами хищных зверей, блеск опаловых глаз,
горящих во мраке, миллионы звуков, знаменующих многообразную жизнь, которую
можно было слушать и обонять, но редко видеть -- все это составляло особый
соблазн для Тарзана.
теперь поворачивал обратно к северу. Его глаза, уши и чуткие ноздри все
время были начеку. К знакомым ему звукам примешивались чуждые звуки,
чарующие звуки, которых ему никогда не приходилось слышать в течение дня,
пока Куду не уходил в свое убежище за далекой чертой большой воды; эти звуки
принадлежали Горо-луне и таинственному периоду ее владычества. Они часто
заставляли Тарзана глубоко задумываться. Они сбивали его с толку, так как он
считал, что при его знании джунглей там не может быть ничего необычного и
незнакомого для него. Он думал иногда, что подобно тому, как краски и
очертания изменяют ночью свой обычный дневной вид, так и звуки становятся
иными с уходом Куду и появлением Горо. И эти мысли вызывали в его мозгу
смутное предположение, что, вероятно, сами Горо и Куду влияют на эти
перемены. Отсюда естественно произошло то, что он стал наделять солнце и
луну индивидуальностью настолько же реальной, как его собственная. Солнце
было живым существом, оно управляло днем. Луна, одаренная умом и чудесными
силами, господствовала над ночью.
объяснение тем явлениям, которых он не мог осязать, обонять и слышать, и тем
великим неведомым силам природы, которых он не мог видеть.
его ноздрей донесся запах Гомангани, смешанный с едким запахом древесного
дыма... Человек-обезьяна быстро устремился по направлению запаха. Вскоре
сквозь листву перед ним просочился багровый свет большого костра, и когда
Тарзан остановился среди ближайших к нему деревьев, он увидел полдюжины
черных воинов, столпившихся у огня. Это, очевидно, был охотничий отряд из
деревни Мбонги, застигнутый в джунглях ночью. Они построили вокруг себя
ограду из терновника, в надежде, что она с помощью костра отобьет охоту у
четвероногих хищников кидаться сюда.
надежда не может заменить уверенности. Нума и Сабор уже рычали в джунглях,
направляясь сюда. Здесь были также и другие твари, прятавшиеся в тени за
пределами огня. Тарзан видел их сверкающие желтые глаза. Чернокожие тоже
увидели их и вздрогнули. Один из них встал и, схватив горящую головню, кинул
ее туда, и глаза немедленно исчезли. Чернокожий уселся снова. Тарзан
заметил, что через несколько минут глаза стали снова появляться по два, по
четыре...
разбежались направо и налево, едва только послышалось угрожающее рычание
крупных кошек, и тогда лишь огромные зрачки четвероногих людоедов загорелись
среди мрака. Несколько чернокожих бросились лицом на землю и застонали, но
тот, кто раньше кинул горящую головню, бросил теперь другую прямо в морды
голодных львов, и горящие глаза львов также исчезли, как исчезли прежде
другие огоньки. Тарзан был сильно заинтересован. Он понял, для чего
чернокожие поддерживают огонь ночных костров, кроме других, уже знакомых
ему, надобностей: тепла, света и приготовления еды. Звери джунглей боялись
огня, и огонь мог до некоторой степени служить защитой от них. Тарзан сам
испытывал какую-то боязнь перед огнем. Однажды он, исследуя в деревне
покинутый костер, поднял горящий уголь. С тех пор он держался на
почтительном расстоянии от костров, подобных виденному. Одного опыта
оказалось достаточно.
глаза не появлялись, хотя Тарзан и слышал со всех сторон мягко ступающие
шаги вокруг себя. Потом снова сверкнули двойные огненные точки, означающие
возвращение владыки джунглей, а минуту спустя немного пониже, показались и
глаза Сабор, подруги льва. В течение некоторого времени они сверкали
пристально и неподвижно -- созвездия хищных звезд среди ночи джунглей. Затем
лев медленно подошел к ограде, где притаился, дрожа от страха, только один
негр. Когда одинокий страж увидел льва, он кинул вторую головню. Нума опять
удалился, а за ними Сабор-львица; но на этот раз они ушли недалеко и
ненадолго. Они почти сейчас же вернулись и стали бродить вокруг ограды, все
время обращая глаза к костру и глухо рыча от досады. Позади них сверкали
пылающие глаза менее крупных зверей, и вскоре черные джунгли озарились
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Ильин Андрей
Никитин Юрий