вот сейчас сознавал, что она шлюха, а я рогач и прочее, а это же не так,
Телль, нет, не так, но тут в игру вступает обида, что недовольная не
могла предвидеть, - я убеждаюсь в том, что я заурядный человек, ничем не
лучше других, вполне муж, хотя не женат, и я не могу ей простить,
придумать ничего другого, и если б ты видела ее взгляд в последние дни,
ее смущение, словно ее загнали в угол, если б ты видела
со спокойной совестью человека, который прав, потому что его предали и
он уходит и когда-нибудь он излечится
Францию и так далее. Но, не
ее всегдашний образ, воспоминание о глупенькой девочке, а я, напротив,
чувствую ее в себе запятнанной, ее образ запятнан навсегда, но это не
она запятнала, и я это знаю и не могу этому помешать, пятно во мне са-
мом, ведь я не могу
напрасно я стану говорить: глупая девочка, бедняжка недовольная, Николь,
гусеничка моя глупая, я чувствую ее грязной, в своей крови, шлюхой в
своей крови, и, возможно, она тоже это предвидела и на это шла
могла предвидеть, что я почувствую, что она шлюха, ты думаешь, она
вправду? Заметь, я говорю: чувствую, о таких вещах не думают,
но тогда ад торжествует, она
что сам уйти я не способен, просто узнать и оставить ее одну, а там ста-
туя Верцингеторига, и другая жизнь, и другие женщины, что угодно, как
было до красных домов. Ты полагаешь, она и впрямь думала, что я ее убью?
Лицо такое бледное, лучшее у Бена Вебстера было "Body and soul", но они
не слушали, с левой стороны шоссе, я должен был все это объяснить тебе,
так нежно. Ее руки,
мне сказала, вошла в номер и сказала Map я спала с Остином и начала
складывать
му и кто виноват и опять увидел красные дома увидел Хуана увидел себя
как блевотину на полу у кровати и в эту минуту еще было
двигатель дал такую скорость, что обычная техника управления пошла нас-
марку и судно достигло немыслимых рекордов, попутно вышвырнув Поланно,
Калака и моего соседа на самый болотистый участок пруда.
ли вода, губившая их обувь, то ли хлеставшие по рукам камыши, - потер-
певшие крушение достигли острова на середине пруда и оттуда смогли долж-
ным образом оценить выразительность воплей и стенаний дочери Бонифаса
Пертейля, оставленной на суше, пока мужчины испытывали лодку, и патети-
ческими возгласами и жестами возвещавшей о своем намерении тотчас бежать
за помощью.
сказал Поланко. - А правда, двигатель потрясающий.
каковой причине мой сосед и Калак были далеки от того, чтобы разделять
мореплавательский энтузиазм Поланко, хотя дела обстояли не так уж сквер-
но - четыре часа, послеполуденное солнце и несколько "Житан", которые
они без долгих слов закурили. Можно было также ожидать, что дочь Бонифа-
са Пертейля, кончив излагать свои планы спасения, приступит к их практи-
ческому осуществлению, на что потребуется время, ибо на пруду никакой
другой лодки, кроме потерпевшей аварию, не было, однако ученики садовод-
ческой школы могли бы, вероятно, соорудить из старых досок плот, отвлек-
шись на часок от прививки садовых лютиков и петуний под руководством Бо-
нифаса Пертейля. А покамест у потерпевших крушение было достаточно вре-
мени, чтобы высушить туфли и вспомнить лондонские деньки, а в особеннос-
ти инспектора Каррузерса, фигуру совершенно нереальную в романском пей-
заже Сены и Уазы, где с ними произошла катастрофа, зато идеально соче-
тавшуюся с запахом сырости в "Болтон-отеле" и в разных кафе, которые все
они посещали до дня злосчастного появления инспектора. Калаку и Поланко
на эту историю было наплевать, но мой сосед чувствовал себя оскорбленным
вмешательством инспектора Каррузерса, что было для него необычно, ибо
стоило кому-то из его друзей влипнуть в историю, как он почти всегда
старался занять позицию равнодушного наблюдателя. В стиле, по подозрению
Калака, заимствованном, видимо, из какого-то кодекса майя, мой сосед
снова и снова возвращался к тому моменту, когда инспектор Каррузерс пос-
тучал в дверь комнаты номер четырнадцать в "Болтон-отеле" на Бед-
форд-авеню, где Остин занимался с Маррастом французским, а Поланко нала-
живал систему блоков в миниатюре с целью проверки, что лодка выдержит
тяжесть двигателя сенокосилки, подарка, сделанного Бонифасом Пертейлем в
минуту необъяснимого помрачения ума. Воспоминания моего соседа шли в та-
ком порядке: некий тощий субъект, да, субъект в черном, тощий и с зонти-
ком. Инспектор Каррузерс был субъект с зонтиком, тощий и в черном. Как
всегда, если стучат в дверь, лучше не открывать, потому что за дверью
наверняка будет тощий субъект с зонтиком, инспектор Каррузерс в черном.
хоть и не был, знает на память все, что произошло. Побереги-ка глотку,
братец.
Скотланд-Ярд облекает полномочиями субъекта, от которого разит плесенью
и канцелярией, субъекта с зонтиком, тощего и одетого в черное, который
вылупил на нас глаза, похожие на истертые пенни. Глаза инспектора Карру-
зерса были как истертые пенни, инспектор Каррузерс явился не затем, что-
бы нас выслать, он никоим образом не мог бы нас выслать из страны. То-
щим, одетым в черное субъектам приятнее, чтобы жильцы гостиниц добро-
вольно покидали страну в течение двух недель, они ходят в черном и с
зонтиками, почти всегда их зовут Каррузерс, и от них разит плесенью и
канцелярией, глаза как стертые пенни, они стучатся в комнаты отелей,
предпочитая комнату номер четырнадцать. Они никого не высылают, они хо-
дят в черном, им нравится, чтобы жильцы отеля уезжали из страны по
собственному желанию. Всех их зовут Каррузерс, они тощие и стоят за
дверью номера. А, ну тогда я ему сказал...
говорил, был Остин, по той простой причине, что он знает английский. Но
и это мало помогло, как доказывает наше присутствие на сем скалистом
утесе. Факт тот, что мы переезжаем с одного острова на другой, но каждый
раз остров почему-то становится все меньше, надо говорить как есть.
случаях, знаешь, человек идет навстречу, раскрывает объятия и, как у
Орловский Гай Юлий
Володихин Дмитрий
Ларссон Стиг
Лукин Евгений
Володихин Дмитрий
Роллинс Джеймс