висках стук сердца.
Прошла секунда, другая, третья... Вечностью проползла минута.
- Нет, - прошептал центурион Хруст, но шепот этот был слышен в самом
дальнем конце форта. - Нет, нет, нет... Не сметь...
И еще минута прошла.
И еще.
Выдерга очень медленно опустил руку. На лице его было удивление, и страх,
и... облегчение. То же выражение было на лицах арбалетчиков, осторожно
снимающих занемевшие пальцы со спусковых крючков.
Со всех сторон послышались вздохи, смущенные смешки, но говорить вслух еще
никто не решался. Люди распрямлялись, оглядывались по сторонам, будто
проснувшись от долгого сна.
Внезапно раздался оглушительный щелчок. Все разом втянули головы в плечи.
Кто-то в испуге зажал уши руками. Над стеной с шорохом пролетела горстка
шариков с зажигательной смесью, сыпанула по высокой траве, подожгла ее.
Огонь принялся было пожирать стебли, но скоро смесь выгорела, и он погас.
Из травы не доносилось ни звука. Там никого не было.
- Гнилая... - бормотал стоявший у баллисты стрелок. - Говорил я каптеру,
гнилая совсем веревка. Вот и лопнула...
Еще не рассеялся в воздухе дымный след от шариков с зажигательной смесью, а
стены форта уже сотрясались от громового хохота. Гулко, будто в бочку, ухал
сержант Кубель, ему визгливо вторил Хрива. Выдерга схватился за живот,
согнулся в три погибели и только повторял:
- Веревка... каптер зажилил... Гнилая!
Оружие выпадало из рук обессилевших от смеха людей. Они садились на землю,
прислонялись к стенам. Стоило смеху затихнуть, как кто-нибудь говорил
"веревка", и все начиналось сначала. Люди смеялись так, будто не было
долгих дней изнурительной осады. Но они были, эти дни. И никто не мог
поручиться, что они кончились так же внезапно, как и начались.
Эта простая мысль начала наконец проникать в сознание людей, и смех стал
стихать.
Совещание в штабе затянулось до поздней ночи. Когда все ушли, Хруст долго
еще сидел за дощатым столом, положив на него локти и вперив взгляд в карту
перед собой, еще и еще раз выверяя намеченный маршрут, силясь в иероглифах
топографических значков прочесть ответ на мучивший его вопрос. Верно ли он
поступил, решив увести остатки центурии из форта? Удастся ли это? Смогут ли
они совершить этот трехдневный переход до ближайшего форта?
Есть ли он еще, форт, до которого они собираются дойти?
Были и еще вопросы, до конца не сформулированные, не понятые: они брезжили
неясными пятнами, смутными догадками, но цельная картина не вырисовывалась.
"Что-то я упустил, - думал Хруст. - Не понял. Что-то очень простое и
важное".
Он снова и снова возвращался мыслями к последней, шестой, атаке,
прервавшейся, так и не начавшись. Ему казалось, что что-то он понял тогда
на стене.
Ахар... Да, он думал тогда об охоте на ахара, о том, что очень уж
однообразно действуют нетопыри, и люди привыкли к этому, и сами действуют
уже автоматически, не задумываясь. Привыкли или их приучили? Ахар и
охотники, форт и нетопыри?
Нет, не так. У нетопырей было множество возможностей нанести сокрушительный
удар. Достаточно было просто-напросто налететь на форт сверху, и бессильны
были бы баллисты, не спасли бы стены от смертоносного дождя стрел.
Но ни один нетопырь не залетел за границы выжженной вокруг форта зоны.
Вместо этого они обстреливали защитников своими странными стрелами,
которые, попадая в стену, рассыпались в прах, а в стене образовывалось
конусообразное углубление. Стоило в одно место попасть трижды, и там
получалась дыра. Через несколько дней толстенные стены форта превратились
бы в решето.
Лампа на столе стала чадить. Язычок пламени заметался из стороны в сторону.
По стенам заплясали причудливые тени. Прибитая над дверью голова
камнегрыза, казалось, ожила.
Вот, еще одна загадка. Зверь, которого никто никогда раньше не видел. Убить
которого можно было метким ударом в одно единственное место.
Зверь, которого он, центурион Хруст, придумал.
Или кто-то вложил ему в мозг знание об этом чудовище?
Но кто и зачем?
Вопросов было много. Ответов не было ни на один.
Хруст вышел из штаба на плац. Было очень тихо, и он поневоле замедлил шаг,
стараясь не громыхать каблуками по брусчатке. Мрачно темнели неосвещенные
коробки казарм. Там спали и видели сны люди, ответственность за жизнь
которых лежит на его плечах.
А он, командир, не знает, что делать.
Он остановился посреди плаца, запрокинул голову. Купол неба над ним
опирался на зубчатые стены форта. Близкие звезды мерцали холодно и
равнодушно, как... как глаза нетопырей.
Сквозь толстый панцирь и мундир центурион Хруст кожей вдруг почувствовал
этот взгляд и ощутил себя крохотной амебой на предметном стекле под
микроскопом.
А кто-то, огромный, могучий и недобрый, тычет иголкой и смотрит, как амеба
будет себя вести.
В следующий миг Хруст уже бежал к штабу, грохоча сапогами на всю вселенную.
Он влетел в комнату, которую покинул всего несколько минут тому назад,
рванул дверцу сейфа, выхватил из груды бумаг штабной журнал и принялся
лихорадочно его листать. От нетерпения руки его дрожали.
- Ахар, - бормотал он под нос, - случается, ахар уходит от охотников.
Случается, ахар оказывается умнее. Не сильнее - умнее! Ага! Вот оно!
Он нашел нужную страницу. Стал читать:
"...плановый строевой смотр. Сержанту Хриве указано на недопустимый износ
сапог в его турме. Пополнение в количестве 2-х человек прибыло в турм
сержанта Жвальня. Для пожарных учений выделена бочка горючей смеси..."
Дальше! Дальше!
"...не вернулся в расположение части дальний дозор в составе..."
"...ведутся поиски пропавшего дозора..."
"...входивших в состав пропавшего дозора... считать дезертирами, снять со
всех видов довольствия..."
И еще через несколько страниц;
"...не вернулся в расположение части дальний дозор в составе..."
И тот же вывод:
"...считать дезертирами. Усилить воспитательную работу в гарнизоне".
И наконец:
"Дальний дозор в составе рядовых Выдерги и Хруста доложил об обнаружении
ими скопления нетопырей в..."
"Лазутчиком обнаружено стойбище нетопырей в районе Дырявых Холмов.
Информация нуждается в проверке".
Лондон Джек
Корнев Павел
Перумов Ник
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Маккэфри Энн