Чтение 37–й страницы книги ~Завтрак для чемпионов~

что его предки называли эту ферму "Синей птицей".

Кстати, вот по какой причине в больнице служило столько молодых
врачей-иностранцев. В стране на всех больных не хватало врачей, но зато
денег было ужасно много. Вот правительство и выписывало врачей из тех стран,
где денег было совсем мало.

Эдди Кэй знал так много о своих предках, потому что в его семье черные
сделали то, что и до сих пор делают в Африке многие африканские семьи:
какому-нибудь молодому представителю каждого поколения вменяется в
обязанность учить наизусть всю предыдущую историю своего рода. Уже с
шестилетнего возраста Эдди стал запоминать имена и биографии своих предков
как с отцовской, так и с материнской стороны. И сидя за рулем кареты "скорой
помощи", глядя сквозь ветровое стекло, он сам чувствовал себя как бы
каретой, а глаза свои - ветровыми стеклами; теперь сквозь него на мир глядят
его предки - конечно, если им это угодно.

Фрэнсис Скотт Кэй был только одним из тысячи тысяч предков Эдди. И на тот
случай, ежели Фрэнсис Скотт Кэй сейчас, быть может, смотрит его глазами -
какими же теперь стали Соединенные Штаты Америки, Эдди поглядел на
американский флажок, прилепленный к ветровому стеклу, и тихо сказал:

- Развевается, брат, по-прежнему.

Оттого, что для Эдди Кэя все прошлое было наполнено жизнью, его
собственная жизнь стала куда полнее, чем, скажем, жизнь Двейна, или моя
жизнь, или жизнь Килгора Траута, да и вообще жизнь любого из граждан
Мидлэнд-Сити в этот день. Не было у нас ощущения, что кто-то смотрит нашими
глазами, действует нашими руками. Мы даже не знали, кто были наши прадеды и
прабабки. Эдди Кэй плыл по людской реке от сегодняшнего дня в глубь веков. А
мы с Двейном Гувером и Килгором Траутом лежали камешками на берегу.

И оттого, что Эдди Кэй так много помнил наизусть, он умел глубоко и
наполненно сочувствовать и Двейну Гуверу, и доктору Сиприану Уквенде. Двейн
был из той семьи, которой досталась ферма "Синяя птица". Уквенде был из
племени индаро, и его предки поймали на западном берегу Африки предка Эдди
по имени Оджумва. И эти индаро продали или обменяли предка Эдди на мушкет у
британских работорговцев, и те отвезли его на корабле под названием
"Скайларк" в Чарлстон, в Южной Каролине, где его продали с аукциона как
самодвижущуюся, саморегулирующуюся сельскохозяйственную машину.

И так далее.

Двейна Гувера втащили в "Марту" через двойные дверцы и поместили сзади,
поблизости от мотора. Эдди Кэй сидел за рулем и смотрел на все происходившее
в зеркальце. Двейн был так крепко спеленат в смирительную рубашку, что его
отражение показалось Эдди похожим на большой забинтованный палец на чьей-то
руке.

Двейн не чувствовал тесноты рубахи. Ему казалось, что он сейчас на той
девственной планете, о которой ему рассказал в своей книге Килгор Траут.
Даже когда Сиприан Уквенде и Кашдрар Майазма уложили его плашмя на койку,
ему казалось, что он стоит на ногах. Книга ему рассказала, что он окунулся в
ледяную воду на девственной планете и что он постоянно выкрикивает какие-то
неожиданные фразы, выскакивая из ледяной воды. Создатель вселенной старается
предугадать, что сейчас прокричит Двейн, но Двейн каждый раз одурачивает
его.

Вот что выкрикнул Двейн в карете "скорой помощи": "Прощай, черный
понедельник!" А потом он решил, что прошел еще один день на девственной
планете, и снова закричал. "Тише воды, ниже травы!" - заорал он во все
горло.

Килгор Траут, хоть и раненый, пришел сам. Он мог без помощи взобраться в
"Марту" и занять место подальше от серьезно раненных. Он схватил Двейна
Гувера, когда тот вытащил Франсину Пефко из конторы на тротуар. Двейн хотел
избить ее при всех: скверные вещества в его организме внушили ему, что она
заслуживает хорошей взбучки.

Двейн еще в помещении конторы успел выбить ей зуб и сломать три ребра.
Когда он вытащил ее на улицу, там уже столпились люди - они вышли из
коктейль-бара и кухни гостиницы "Отдых туриста".

- Вот лучшая в штате машина для любовных делишек! - объявил Двейн толпе.
- Только заведи ее, она тебя так ублаготворит, что небу станет жарко, да еще
скажет "я тебя люблю" и не замолчит, пока ей не купишь лицензию на
забегаловку, - хочет продавать жареную курятину, приготовленную по рецепту
полковника Сандерса из Кентукки.

Он все еще плел чепуху, когда Траут схватил его сзади.

Указательный палец правой руки Траута каким-то образом ткнулся в рот
Двейну, и Двейн откусил кончик пальца. Тут Двейн выпустил из рук Франсину, и
она упала на асфальт. Она была без сознания. Двейн ее искалечил сильнее
всех. А сам он рысцой пробежал к бетонному руслу речки у автострады и
выплюнул кусочек Килгора Траута в Сахарную речку.

Килгор Траут решил не ложиться на койку в "Марте". Он сел в кожаное
кресло позади Эдди Кэя. Кэй спросил его, что с ним случилось, и Траут поднял
правую руку, завязанную окровавленным платком, - вид у руки был такой:

- Слово сболтнули - корабли потонули! - заорал Двейн.

За последние три четверти часа он причинил много зла ни в чем не повинным
людям. Но он пощадил хотя бы Вейна Гублера. И Вейн снова околачивался среди
подержанных машин. Он поднял браслет, который я нарочно бросил туда, чтоб он
его нашел.

Что же касается меня, то я держался на почтительном расстоянии от всей
этой заварухи, хотя я сам создал и Двейна, и его буйство, и весь город, и
небо над ним, и землю под ногами. И все же я пострадал - разбил стекло на
часах и, как выяснилось немного позже, сломал палец на ноге. Какой-то
человек отскочил назад, сторонясь Двейна. И хотя я сам создал и его, он
разбил мне стекло на часах и сломал палец.

Не такая это книжка, в которой каждый в конце концов получает по
заслугам. Только один человек заслужил побои от Двейна, потому что он был
плохой человек. Это был Дон Бридлав. А Бридлав был тот белый газовщик,
который изнасиловал Патти Кин, официантку из закусочной Двейна "Бургер-Шеф":
это произошло на стоянке автомашин около спортивного клуба имени Джорджа
Хикмена Бэннистера после матча, в котором университет "Арахис" побил
"Невинножертвенную школу" в районных состязаниях средних школ по баскетболу.

Дон Бридлав находился в кухне гостиницы, когда Двейн сорвался с цепи. Дон
чинил газовую плиту.

Он вышел на минутку - подышать свежим воздухом, и Двейн подскочил к нему.
Двейн только что выплюнул кусочек пальца Килгора Траута в Сахарную речку.
Дон и Двейн были давно знакомы, так как Двейн продал Дону новый "понтиак"
модели "Вентура", про который Дон говорил, что это "лимон". "Лимоном"
называли автомобиль, который плохо работал, а чинить его никто не брался.

По правде говоря, Двейн потерял немало денег, заменяя части и приводя в
порядок эту машину, чтобы утихомирить Бридлава. Но Бридлав был безутешен. В
конце концов он нарисовал ярко-желтой краской на крышке багажника и на обеих
дверцах такой рисунок:

А машина, кстати говоря, была испорчена вот чем: соседский мальчишка
налил кленового сиропа в бензобак машины Бридлава. Кленовый сироп был такой
сластью, которую добывали из крови деревьев.

И вот Двейн Гувер протянул правую руку Бридлаву, а тот, не подумав, взял
эту руку в свою. Они сцепились вот так:

Рукопожатие было символом дружбы между людьми. Считалось, кроме того, что
по рукопожатию можно определить характер человека. Двейн и Бридлав
обменялись сухим и жестким рукопожатием.

Двейн крепко сжал руку Бридлава правой рукой и улыбнулся, словно говоря:
"Кто старое помянет..." А потом сложил левую руку во что-то вроде кружки и
краем этой кружки врезал Дону по уху.

Таким образом, Дон тоже попал в карету "скорой помощи" - он тоже сидел,
как и Килгор Траут. Франсина лежала без сознания, но стонала. Беатриса
Кидслер тоже лежала, хотя могла бы сидеть. У нее была сломана челюсть. И
Кролик Гувер лежал: лицо у него стало неузнаваемым, даже вообще непохожим на
человеческое лицо. Сиприан Уквенде сделал ему укол морфия.

В карете "скорой помощи" ехали еще пять жертв Двейна: одна белая женщина,
двое белых мужчин и двое черных мужчин. Трое белых вообще никогда не бывали
в Мидлэнд-Сити. Они приехали втроем из города Эри, штат Пенсильвания,
поглядеть на Великий каньон - самую большую трещину на планете. Им хотелось
заглянуть в эту трещину, но не пришлось. Двейн Гувер напал на них, когда они
вышли из своей машины и собирались зайти в бар новой гостиницы "Отдых
туриста".

Оба черных служили на кухне в гостинице.

Сиприан Уквенде старался снять башмаки с Двейна Гувера, но и башмаки, и
шнурки, и носки были покрыты пластиковой пленкой, налипшей на его ноги,
когда Двейн переходил вброд Сахарную речку.

Пропитанные, склеенные пластиком носки и башмаки ничуть не удивили
Уквенде. В больнице ему приходилось видеть это каждый день на ногах ребят,