воров...
машину.
манера - не высовываться, не касаться, не встречаться, чтобы, не дай бог, не
привязать... Ты всем своим видом извиняешься за то, что появился на свет.
Мне противно. Я не собираюсь играть в эти игры, так И знай, и продукты я
буду покупать рядом с домом - мне так удобнее. К тому же я люблю, знаешь,
когда мне радуются, а не просто благодарят за покупку с видом свежемороженой
рыбы...
Глава 11
ВАЛЬС
и до завтрака - Анжела отправлялась на автостанцию пешком (свою машину Влад
ей не давал) и возвращалась на такси поздно ночью, а то и под утро. В ответ
на попытку Влада выяснить, где она бывает, Анжела подняла брови с видом
человека, которому дошкольник читает лекции о морали:
никто. Сиди и молчи.
на маленькой спортивной машине, за рулем которой обнаружился широкоплечий,
коротко стриженный мужчина в черном пальто до земли. Анжелин спутник высадил
ее из авто по всем правилам джентльменства; Анжела прекрасно знала, что Влад
наблюдает за ней из окна кухни, а потому (или была и другая причина?)
приподнялась на носки и поцеловала мужчину в слегка небритую серую щеку.
королевы.
себе. А я уже взрослая девочка и могу делать что хочу.
кусок ржаного хлеба и сунул в рот. И жевал, жевал, не запивая водой, сгрыз
второй кусок, а потом третий и ощутил наконец тяжесть в животе, однако
душевной легкости, разумеется, не добился.
тогда, когда он вернулся, чтобы подобрать ее, умирающую, в сугробе у своего
порога. Вот если бы он позволил ей умереть - она приняла бы его всерьез, о
да, это правда...
гуся? или индюка?), к которому приклеивались люди. Старшая сестра ухватилась
за крыло, средняя - за старшую, младшая - за среднюю, и эта цепочка все
росла за счет ничего не подозревающих прохожих, и каждый был прилеплен к
двум другим, а через них - к гусю (или все-таки петуху?). Забавно будет,
если за Анжелой потянется целая гроздь "приклеенных" поклонников, и что
тогда будет делать он, Влад, и куда он спрячется, и как он будет жить?..
стыдно и горько при мысли об их с Анжелой единственной ночи. И еще хуже -
при мысли о женщинах, которых он любил, чтобы наутро расстаться. Он сел и
попытался вспомнить их имена, хоть что-нибудь, что сохранилось от них в его
жизни. Регина была невысока ростом, очень серьезна, в постели молчалива, как
камень. Римма рассорилась со своим парнем, а Влад был для нее средством
мести, и потому любила она громко, темпераментно и напоказ - наверняка
воображая себе, что ее проштрафившийся ухажер кусает локти под кроватью. А
эта девушка... нет, ее звали по-другому. Как ее звали? Никак, она не назвала
своего имени, в этом не было надобности.
красный резиновый мячик, скатывающийся с кирпичной парковой дорожки в кусты.
Что было связано с этим мячиком? Кто был на другом конце его замысловатой
траектории? Кому потом пришлось вынимать его из кустов?
Нет, к этому действу не подходило слово "целующийся"; за розовым словом
стояли вековые напластования пошлости, в то время как эти влюбленные были
естественны, будто крик боли...
***
понимать, постигать. И через некоторое время замечаем, что в углу нашей
комнаты сидит Она. Мы пугаемся, но скоро забываем об этом и садимся к ней
спиной. И продолжаем понимать, узнавать, чувствовать. Мы заняты делом, мы
увлечены собой и только изредка, вспомнив о Ней, оглядываемся на нее через
плечо. Она по-прежнему сидит в углу комнаты и, кажется, не обращает на нас
внимания. Только иногда - когда ей надо взять книгу с полки или поворошить
угли в камине - Она поднимается, проходит мимо нас и делает свое дело. Тогда
мы на какое-то время замираем, будто только сейчас заметили Ее. Она
возвращается в свой угол, и мы снова сидим к
к Ней лицом. Сомнительное удовольствие; правда, кое-кто находит и в этом
свою прелесть... Некоторые, наоборот, уподобляются детям, упрямо отводящим
взгляд от когда-то напугавшей их картинки и книге, и никогда не оглядываются
на Нее даже через плечо. Но мы-то с вами, хозяева прекрасной светлой
комнаты, в углу которой сидит Она, - мы-то понимаем, что только Ее
молчаливое присутствие придает смысл каждому нашему вздоху..."
***
собственное отражение, будто в метро. Как ему бороться с этой женщиной? Надо
ли с ней бороться? Задушить? Если бы он был склонен к суициду... Ему очень
хочется закончить Гран-Грэма. Дождаться переводов. Дождаться фильма. Черт
побери, ему есть ради чего жить, почему какая-то женщина должна менять его
планы? Разумеется, проще всего уехать... исчезнуть. Умирая, она, может быть,
вспомнит этого Гарольда... Всех, кого она привязала - и бросила... Хотя нет,
никого она не вспомнит. До самой последней секунды, до окончательного
освобождения от уз она будет заниматься собой, только собой. Поэтому никакой
"показательной разлуки" не будет - унизительно, бесполезно, так малыш лезет
на люстру, вооруженный намыленной веревкой, потому что ему, видите ли, не
дают до полуночи играть на компьютере...
надеется.
***
застал - сонную, непричесанную, беззащитную. Влад встал на ее пути; она
плотнее запахнула халат, посмотрела раздраженно и мутно:
мойся, собирайся, и я тебя провожу.
себе, ты сама по себе, ты уже взрослая девочка... и так далее.
решимости? Ты сам прекрасно понимаешь, что выглядишь смешно. Хочешь напугать
меня? Дешево. Я не ведусь на понты.
когда ты почувствуешь себя плохо. Пожалуйста, приходи, я, наверное, буду рад
тебя видеть. Но жить в моем доме ты больше не будешь. До приезда такси и
осталось двадцать пять минут, и я не хотел бы отбирать у тебя драгоценное
время.
обождать четверть часа. Потом поднялся к Анжеле; она сидела посреди комнаты
для гостей, разбросав по плечам влажные волосы, вызывающе домашняя, теплая,
расхристанная.
сумку. - Я пригласил тебя в гости, а теперь я прошу тебя оставить меня
одного. Давай-ка скорее, иначе таксисту придется доплачивать из твоего
кармана.
Никиты? Я пошутила.
сюда на поклон. Ты будешь ползать по крыльцу, как уже ползала когда-то. Я
буду жалеть тебя и впускать в прихожую - на пять минут. И ты будешь уходить
- до следующего раза... Вот как это будет.
Роллинс Джеймс
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Русанов Владислав
Зыков Виталий
Прозоров Александр