из пещеры выбегает группа косматых дикарей - первобытных людей, они
исполняют магический танец, их поза одновременно и человеческая и вместе с
тем звериная. Я страшно мучился над ней, но так ничего и не вышло. Один раз
я встречаю профессора, начинаю рассказывать ему о моих переживаниях. Он
терзал меня не меньше часа, - голос говорящего упал до глухого шепота, -
мямлил и загорался, прямо танцевал около меня в лекторском экстазе,
понимаешь? Вдруг - а я его уже не слушал - он выкинул такой пируэт, что меня
осенило: вот она, думаю, ось всей моей композиции. И принялся делать
наброски, а он-то решил, что я записываю его слова. Здорово, а?
была извечная картина Земли, которую мы так легко оставили. Я стоял,
опираясь на шероховатые камни балюстрады. Снизу доносился шум волн,
однообразный и сонный, который уносил куда-то мои мысли. Позади, за спиной,
слышался оживленный разговор, пересыпанный искорками женского смеха. Я
слышал звон стекла, громкие тосты, взрывы веселья и внезапно наступавшую
тишину.
похожая на каплю света, такая близкая и знакомая. Медленно спускались
сумерки, сгущался синий мрак, и в один неуловимый момент я увидел в темной
глубине неба контур далекого вулкана, очерченный рубиновой полосой. Я стоял
уже около часа. Загорались звезды, лиловые тона позднего вечера сменялись
ночной тьмой.
Как и я, он опирался на балюстраду и смотрел вперед. Чем больше смеркалось,
тем все более интенсивным становилось красное зарево далекого вулкана,
которое отбрасывало нежно-розовый свет на ближайшие предметы. Человек стоял
так близко от меня, что я не мог посмотреть на него, не привлекая к себе его
внимания, и все же я взглянул на него. Его лицо, озаряемое слабым мерцанием
вулкана, казалось серым, как бы высеченным из камня. Он посмотрел на меня
или, скорее, мимо меня невидящими глазами. Я узнал его и хотел заговорить с
ним, но не-осмелился. Он, вероятно, догадался об этом и первый слегка
поклонился мне:
раньше: теперь мы молчали вместе. Потом я спросил его:
хороший математик. Амета... как бы это тебе объяснить, доктор... Иногда
ребенок скажет что-нибудь такое, чего не придумает и гениальный поэт. Такие
удивительные находки ребенок сам оценить не может. Ему все равно: блестящие
находки или ничего не значащие пустяки... Так вот, у Аметы бывают
замечательные идеи, но он не умеет ни отличить их от несущественных, ни
разработать. Но он часто сверкает, как молния, как бы указывая направление в
будущее. Иначе он не умеет.
меня. Гообар еще больше скрылся во мраке, его профиль, озаренный отсветом
вулкана, заострился.
Среднему математику они не годились, поскольку были очень туманными и лежали
вне пределов его знаний, а выдающийся математик всегда оригинален, в
исследованиях идет своим путем и не оставит его для чужого, хотя бы самого
гениального открытия, как никто не оставляет любимой женщины ради другой,
более красивой, которая, возможно, ждет его на третьем искусственном
спутнике.
голову внезапно пришла необыкновенная мелодия симфонии, но он не может
записать ее, не зная нот, не может просто запомнить, и вот мелодия утеряна
навсегда. Именно так выглядели его математические "открытия": это были мысли
о построениях, совершенно не зависимых от известных нам систем. Что-то
подобное математическим островам, затерянным во тьме и ожидающим открытия...
Конечно, многие из них будут открыты исследователями, систематически
занимающимися своим делом, но им и в голову не придет, что какой-то человек
в одиночку уже когда-то добрался до этих незнакомых берегов. Впрочем, в его
уме рождались и различные уродцы, а он не умел отделить плевел от пшеницы.
на определенный путь, который я уже не раз бросал и на который возвращался -
настолько он был соблазнителен. Амета сверкнул передо мной, осветил в
течение доли секунды какой-то призрачный пейзаж и больше ничего не мог
сказать о нем...
а может быть, и больше.
догадку. - Может быть, в этой профессии он нашел то, что искал?
забавляла моя недогадливость. - Он продолжал заниматься все тем же. Все, что
он делал, было связано с проблемой, которую он хотел разрешить.
была своя терминология. Речь шла о путешествии за пределы Галактики. - Он
вдруг повернулся ко мне: - Понимаешь, доктор, размах... Амета побеждает меня
своим размахом...
доктор, и благодарю тебя за то, что ты напомнил мне о нем.
шум, затем, взяв меня под руку, коротко сказал:
гости: больше всего их было около пальмы. Над входом слабо светился витраж,
на его стеклах выделялись огромные золотистые фигуры шагающих великанов.
Фантастические сцены в его верхней части покрылись легкой тенью - может
быть, кто-то намеренно уменьшил освещение, - зато внизу сияли созвездия
хрустальных ламп, мягко отражаясь в серебряных доспехах автоматов. То и дело
какой-нибудь из них устремлялся в толпу и, лавируя между столиками,
безошибочно попадал туда, куда его вызывали. Отовсюду доносились голоса,
слышался мелодичный звон стекла.
поднимались навстречу Гообару, улыбались, приглашали за свои столики. Он
остановился, не зная, за какой из столиков сесть. Я был доволен тем, что и
на меня, как на спутника Гообара, падает частица этой симпатии и уважения,
хотя я и не заслужил их.
меня звал Нильс Ирьола.
Молодежь окружила трех специалистов по кибернетике. Среди них своим
атлетическим сложением выделялся руководитель коллектива Тембхара. Я попал в
разгар самой горячей дискуссии и услышал заключительную фразу стройного
юноши:
планету? Говорят, что первые ракеты на такую планету поведут люди.
поговорка: автоматы точны, но ограниченны, люди же хотя и не точны, но не
страдают ограниченностью! Дело в том, что для автоматов характерна так
называемая "направленная узость оценки обстановки". Автомат всегда несколько
односторонен, потому что создан для выполнения определенных заданий. А на
чужой планете он может встретиться с незнакомыми ему существами и попасть в
такое положение, которое нельзя заранее предусмотреть. Если послать туда
автоматы, они могут подвести нас и вызвать своими действиями опасную
обстановку.
Тембхара. - Чтобы объяснить это, приведу пример из старого учебника
кибернетики. Этот пример имеет лишь историческое значение, но может служить
хорошей иллюстрацией к тому, о чем я говорю. Это, собственно говоря, сказка.
У одного человека квартира была завалена старыми глобусами и негодными
кувшинами. Он поручил автомату убрать весь этот хлам, сказав следующее:
"Выбрось отсюда все шарообразные предметы". Послушный автомат, слишком
дословно поняв приказ, вынес весь хлам, а заодно сорвал с шеи голову этого
человека: он расценивал ее лишь как шарообразный предмет, который тоже
следует выбросить.
окружающие.
привел ее лишь как яркий пример того, что можно было бы назвать
"недоразумением" между человеком и автоматом. Для нас многое подразумевается
само собой, а для автомата нет ничего очевидного, кроме того, что вложил в
него его конструктор. Наши автоматы, например, снабжены приспособлениями,
предотвращающими возможность их самоуничтожения, и предохранителями, которые
Ильин Андрей
Конан-Дойль Артур
Марко Джон
Самойлова Елена
Лукин Евгений
Шилова Юлия