Чтение 37–й страницы книги ~Волшебный локон Ампары~

нее последним вообще, если бы не Новастра, не помощь грагалов в расселении
землян на просторах Дигеи. Бескорыстная, кстати говоря, помощь. Грагалам
по-прежнему не нужно было от Земли ничего, кроме возможности проводить на
ней собственный отпуск. Даже в денатурированном состоянии. Мелькнула было
надежда, что земляне догадаются отменить обязательность денатурации как
абсолютный анахронизм. Не догадались. Все статьи и параграфы Конвенции
Двух остались без изменений. Сохранили, так сказать, девственный вид.
Ожидание прогресса в отношениях на том и закончилось. По-видимому,
прогресс в отношениях земляне понимают как отсутствие спешки. А вот
спровоцировать регресс в отношениях - это у них пожалуйста, в одну
секунду, исполнители всегда найдутся... Интересно, как в такой ситуации
Джугаш-Улья Каганберья и его статс-комиссары будут объясняться с
новоиспеченным фундатором? Но еще труднее будет лидерам пейсмейкеров
удовлетворить любознательность следственной комиссии...

- Нет, Кирилл Всеволодович, - сказал Лирий Голубь. - Наоборот.

- Что "наоборот"?

- Среди приверженцев философского направления Ампары позиция фундатора
имеет больший авторитет и большее значение. Орден будет вынужден с этим
считаться. Кстати... не могу не предупредить вас, Кирилл Всеволодович...
Не поздравляйте эварха.

- Это еще почему?!

- Не принято. Фундаторов не принято поздравлять.

"Век живи - век учись", - подумал Кир-Кор. Вслух возразил:

- У вас, может быть, и не принято, а вот у нас почему-то всегда
поздравляют достойную поздравления личность...

Лирий Голубь заплакал. Это было так неожиданно и нелепо, что Кир-Кор
почувствовал страх.

- Что вы, Лирий, что вы, не надо... - забормотал он. - Как-то не
по-мужски. Прошу вас, друг мой, успокойтесь! Ради великой Ампары, простите
меня, если я в чем-то виноват!..

Он не знал, что еще можно сказать. Или сделать. Был совершенно
растерян.

- Это вы простите меня, грагал. Действительно, не по-мужски. - Интротом
хлюпнул носом. - Неловко мне...

- Ну, ну, ерунда какая! Секундная слабость. Мне ведь тоже не по себе.
После разбойных прелестей сегодняшней ночи нам с вами обязательно должно
быть не по себе...

- Вы напрасно подумали, будто я не испытываю гордости за своего
учителя. Моя гордость за него высотой до звезд. До вашего Илира и дальше.
Потому что слишком мало на Земле людей, о ком известно, что он способен
стоять в истине до конца. Но радости нет у меня, это правда...

- Теперь, очевидно, нарушится ваш учебный процесс?

Юноша вытер мокрое от слез лицо рукавом блузона:

- Теперь нарушится мироздание.

"Чего-то я здесь крупно недопонимаю..." - подумал Кир-Кор.

В тыльную дверь пилотской рубки вежливо постучали.

- Входите, не заперто! - крикнул он.

КНИГА ВТОРАЯ. ДЕНЬ ВЕПРЯ И НОЧЬ БЕЛОЙ СОВЫ

И сказал им: настал день знать вам

имя свое и не знать боли.

Апокриф

1. ПАВИЛЬОН ПРИНУДИТЕЛЬНОГО ОЖИДАНИЯ

Кир-Кор был благодарен судьбе за тридцатиминутный сон в белоснежной
постели и душ с ароматом вербены. И то и другое повысило настроение,
придало уверенности, что в отношении здравого смысла на этой планете не
все потеряно.

В душевой своего апартамента он с преувеличенным тщанием дважды смывал
с себя ароматной водой мерзости сегодняшней ночи. До сна и после. Во сне
временами накатывал страх ожидания: свалится или не свалится сверху труп
взорванного боевика. Снилось мужественное усатое лицо главного механика
экзархата, снился плачущий интротом, снились кошмары: кровь на груди и
выпученные глаза смертельно раненного отравителя, укус человека-змеи,
окровавленный блистер, заброшенный страшным ударом на подий "Ампариума".
Сидя в позе "лотос" на рифленом, медленно вращающемся диске под большим,
как колокол, сушильным колпаком, Кир-Кор старался отрешиться от всего
неприятного и думать только о Марсане. И ему удавалось думать только о
ней, пока он энергично перекатывал под языком ее золотое колечко. Однако
на первый мысленный план непрошенно стали вторгаться эпизоды недавнего
собеседования с председателем следственной группы. Звали председателя
Марина Викторовна. Фамилия - Секиринова. От слова "секира"?.. Это была
хрупкая на вид, довольно красивая женщина с холодноватым взглядом умных
глаз миндального "кошачьего" разреза. Он коротко, почти пунктирно
рассказал о событиях минувшей ночи. Она задала несколько уточняющих
вопросов. Он сразу понял, что имеет дело с юристом высшей профессиональной
категории, и выложил ей основные подробности. Лишь о белом эгрегоре
умолчал. Решил, что степень открытости этой темы для группы следствия -
проблема самой девидеры Камчатского экзархата... Обращенный на
северо-восток стеклянный фасад "Ампариума" наконец пропустил сквозь себя
свет утренней зари, и, когда этот свет стал вытеснять из юридического
кабинета искусственное освещение, председатель ровным, начисто лишенным
эмоций голосом проговорила: "Благодарю вас за очень ценные для следствия
показания". - "Рад был помочь правосудию", - ответил он с облегчением.
"Кирилл Всеволодович, вы не должны покидать Камчатку до тех пор, пока не
иссякнут вопросы к вам следственных и судебных экспертов", - предупредила
она. "Обещаю быть у вас под рукой стабильно - как Корякский вулкан". -
"Надеюсь, мне не нужно объяснять вам ваши юридические обязанности и
права?" - "Нет, - сказал он, - не нужно. С посторонними я буду нем, как
рыба, а для юристов доступен, как панорама Авачинской бухты". - "Зайдите",
- произнесла она с корундовой твердостью в голосе - тоном распоряжения.
"Спасибо. Как-нибудь обязательно..." Он поднялся из кресла и только теперь
сообразил, что корундовый императив Секириновой адресован был не ему.
Створки дверей разошлись - в кабинет вошли четверо молодцов в униформе с
эмблемой МАКОДа на рукавах. "Я под арестом?" - высказал Кир-Кор первую
пришедшую на ум гипотезу. Марина Викторовна эту гипотезу не опровергла и
не подтвердила: "Вы под охраной". - "Здесь мне охрана не нужна". - "Я
лучше знаю ситуацию". - "Куда прикажете следовать?" - "Вас проводят". - "В
этом я уже почти не сомневаюсь", - пробормотал он и сразу за дверью надел
на себя плотную "шубу" пси-непроницаемой защиты. Самую плотную, какую
только был способен возбудить, - аж в ушах зазвенело. Ощущение было не из
приятных, однако он понимал, что лучше все-таки соблюдать осторожность до
встречи с экзархом. Даже в коридорах "Ампариума"... Шли молча, быстро и
вскоре оказались на восьмом этаже "Каравеллы" - десятиэтажного корпуса,
примыкающего к тыльной стороне "паруса" главного здания. Телохранители из
МАКОДа пропустили своего подопечного в предназначенный ему апартамент, и
дверь за его спиной защелкнулась на автоматический запор. А когда он
увидел свое отражение в зеркале - и вовсе забыл про МАКОД. Нужно было
срочно приводить себя в порядок. Хотя бы себя. С одеждой дела обстояли
сложнее: рубашка была безнадежно испорчена. Пригодность всего остального
зависела от качества программы стирально-освежающей и
ремонтно-восстановительной автоматики.

...Спрыгнув с рифленого диска сушильного аппарата, Кир-Кор на всякий
случай отворил рубашечное отделение гардеробного бокса. Как и ожидалось,
там было пусто.

Но пустовали и все другие отделения, а этого никак не ожидалось.

Он заглянул в приемные лючки - проверить, не застряла ли одежда по пути
в недра стирально-ремонтного комбайна. Подобрал на дне бокса пестрый
пакетик. В таких пакетиках обычно переправляют свежие носовые платки. "Для
карманов тех брюк, которые мне позабыли вернуть", - подумал он, чуя
неладное. Из пакетика выпал аккуратно сложенный кусок красной в белый
горошек ткани. Кусок был двухметровой длины. "Для носа, который мне
натянули".

Кир-Кор оборвал металлизированную нить от края сушильного колпака,
пропустил ее сквозь золотое колечко и надел на шею этот на скорую руку
сработанный талисман.

В надежде получить обратно хоть что-нибудь из одежды, он пробежался
пальцами по всем переключателям на гардеробной панели. Вдруг - толчок и
покачивание. Пол заколебался под ногами, произошло довольно ощутимое
смещение в пространстве... "Не меньше семи баллов по двенадцатибалльной
шкале", - прикинул Кир-Кор.

"Лучше прикинь, как вести себя без штанов во время землетрясения, -
посоветовал внутренний голос. - Если в таком виде придется выскочить на
эспланаду, аборигены могут тебя не понять".

Кир-Кор оглядел себя, голого, в зеркале, быстро обмотал красную в белый
горошек ткань вокруг бедер.

Толчки и колебания прекратились. Он заткнул конец набедренной повязки
за импровизированный пояс и выбежал из гардеробной (вернее, хотел выбежать
- была такая потенция). Когда створки дверей распахнулись, он резко
притормозил на пороге. В нормальной действительности за порогом
гардеробной полагалось быть светлому цветочному холлу с бездверным
проходом в гостиную, но никак не узкому мрачноватому тамбуру с отделкой
под ореховое дерево...