Чтение 37–й страницы книги ~Храм саламандры~

- Я поеду в Келангу, к Берсерену. Если он выслал войска для
подкрепления, нужно перехватить их в пути.

- А если не выслал?

- Когда он узнает, что случилось, он будет сговорчивей.

Кто-то тронул Вальборна за плечо.

- Ваш конь, мой правитель, - сказал подошедший сзади Тревинер. - У
вас кровь на спине. Вы ранены?

- Потом, - отмахнулся Вальборн и взял повод у охотника. - Тревинер,
со мной поедешь ты и еще несколько конников. Выбери остальных.

Он едва сдержал стон, вскакивая в седло, потому что рана болела все
сильнее. Обычай уттаков окунать наконечники стрел в гниющие трупы
животных или убитых врагов делал опасными даже легкие ранения, Когда
подъехал Тревинер с несколькими всадниками, правитель тронул поводья и
направил коня через лес на юг. Остальные пошли вслед за Лаункаром на
запад, туда, где виднелись розоватые вершины Оккадского нагорья.

Всадники скакали всю ночь, невзирая на кромешную тьму, стоявшую в
лесу из-за новолуния. Вальборн начал понемногу отставать. Его рана
воспалилась, каждый шаг коня отдавался болью с головы до ног. Когда на
очередном скачке конь споткнулся об упавшее дерево, правитель Бетлинка
не удержался в седле и слетел на землю.

Падение осталось в памяти Вальборна, но удара о землю он уже не
помнил. Сознание вернулось к нему перед рассветом. В густо-серых
сумерках едва виднелись стволы деревьев, на востоке светлел край неба.
Вокруг не было ни людей, ни лошадей, ни своих, ни чужих.

Из-за жара Вальборн плохо воспринимал реальность. Он помнил только,
что нужно дойти хотя бы до Оранжевого алтаря. Солнце поднялось к
середине неба, затем спустилось к закату, а он все шел через лес, почти
бессознательно придерживаясь направления. Ночь он провел в полузабытьи
под деревом, а наутро вышел на дорогу, ведущую от Бетлинка к Оранжевому
алтарю. Он шел по ней еще полдня, едва различая колею, ощущая себя
факелом, плывущим по подземному коридору, пока не упал в очередной раз,
чтобы больше не подняться.

В отряде пропажу Вальборна обнаружили только на рассвете.

Тревинер, скакавший первым, заметил, что отряд за ночь сильно
уклонился к западу, и подал сигнал остановиться. Всадники, серыми тенями
возникающие из-за деревьев, собрались вокруг нега. Тревинер поискал
взглядом правителя, но увидел только его коня, который всю ночь бежал за
отрядом, повинуясь стадному инстинкту.

- Мы потеряли нашего правителя, господа рубаки! - удрученно
воскликнул он. - Кто-нибудь слышал ночью крик или стон?

Все молчали. Никто из них не заметил, где и когда это случилось.

- Вот что, молодцы, - решил охотник. - Поезжайте-ка вы в Келангу, а я
своего правителя не брошу. Я отыщу его и догоню вас.

Подъехав к коню Вальборна, он взялся за уздечку.

- Ну что ты наделал, дрянь! - принялся он отчитывать коня, словно тот
мог понять его. - Бросил своего хозяина, грифоний ты обед! Моя Чиана
никогда бы себе такого не позволила!

Он махнул рукой оставшимся и поехал в обратный путь, прихватив с
собой коня правителя. Около полудня он нашел место падения Вальборна -
траву, примятую от удара тела о землю, и пеший след, ведущий на юг.
Охотник ехал вдоль полоски примятой травы до позднего вечера, пока не
был вынужден остановиться на ночлег, чтобы не потерять след.

Рано утром он снова отправился в путь и к полудню обнаружил место
ночевки Вальборна, а вскоре выехал на дорогу. К вечеру он нашел своего
правителя лежащим у дороги, в жару и без сознания.

Короткого осмотра хватило, чтобы убедиться, что воспаленная рана
смертельно опасна. У Тревинера оставалась одна надежда - черные жрецы
храма Саламандры, которые, по слухам, могли излечивать такие раны. Он
усадил Вальборна на коня - сам потом удивлялся, откуда взялись силы, - и
привязал ремнями к седлу. Затем он гнал коней добрую половину ночи, пока
не добрался до Оранжевого алтаря. Там он соскочил с кобылы у ворот храма
Мороб и что есть сил застучал в чугунные створки.

XIII

Ранним утром, когда солнце еще не коснулось самого высокого из семи
куполов храма Мороб, великой Саламандры, богини жизни и смерти, площадь
у храма была безлюдна. Спали оранжевые жрецы - исполнители ритуалов
храма, жившие в длинном двухэтажном доме на площади, было тихо в
небольшом домике черных жрецов, стоящем по ее другую сторону, еще не
появились слуги и работники из соседнего поселка, не было больных и
паломников, ежедневно толпившихся у храма.

Две женщины в оранжевых накидках яркими пятнами выделялись на
пустынной площади. Обе были высоки, стройны и пышногруды, с яркими и
броскими чертами лица, с тяжелыми пучками волос, заколотыми
перламутровыми гребнями по последней моде Келанги. Среди оранжевых жриц
не было некрасивых женщин. Каждая из них, в легкой пламенеющей накидке
без рукавов, закрепленной на плечах драгоценными заколками, с браслетами
в виде саламандры на запястьях, в плетеных сандалиях, завязанных у
щиколоток, могла бы остановить взгляд любого мужчины.

Женщины, неразговорчивые и сонные с утра, отдыхали, поставив на
мостовую тяжелую корзину с продуктами для завтрака, которую несли из
кладовой в кухню.

- Смотри! - Одна из жриц дернула за руку другую. - Это она!

Женщина в черной накидке вышла из дома черных жрецов и направилась
через площадь к дверям храма великой богини. Обе жрицы следили за ней
немигающими взглядами аспидов до тех пор, пока та не скрылась за углом
храма.

Они одновременно взглянули друг на друга.

- Даже не оглянулась, - прошипела одна. - Она и замечать нас не
хочет!

- Очень ей это нужно! - поддакнула другая. - Старик души в ней не
чает.

- Да, ее никогда не пошлют на кухню. Ученица самого старика, как же!
- фыркнула первая. - А ведь с ее ростом она никогда не стала бы даже
оранжевой жрицей, если бы не старик. Ее давно выгнали бы или отослали на
другой алтарь.

- Говорят, он передал ей все свое умение и всю свою силу, - шепнула
вторая жрица, опасливо глядя на угол, за которым скрылась прошедшая мимо
женщина.

- Чепуха, сила не передается. Это каждый жрец знает.

- А вдруг передается? Если бы старик со мной занимался столько же, я
бы владела магией ничуть не хуже. - Жрица вскинула голову с видом,
говорившим, что у нее, конечно, все получилось бы гораздо лучше. - Ока
просто окрутила старика, вот и все!

Под стариком имелся в виду Шантор, магистр ордена Саламандры. Он
действительно был очень стар. Даже пожилые жрецы помнили его таким же,
как и сейчас, - высоким, белым, худым и никогда не улыбающимся.

Первая жрица, лучше разбиравшаяся в магии, отрицательно покачала
головой:

- У нее есть своя сила. Ее время не берет. Она и сейчас точно такая
же, как десять лет назад, когда появилась здесь. У нас таким был только
Авенар, помнишь? Его тоже время не брало.

- Вот он и умер, когда лечил тяжелого больного. - Вторая жрица
испуганно покосилась на первую. - Они все так умирают, эти черные жрецы.
Нет уж, обойдусь без этой силы!

Первая жрица снисходительно посмотрела на нее:

- Пока она здесь, ты никогда не будешь изображать богиню Мороб на
ритуалах. Это раньше великую Саламандру представляли оранжевые жрицы, по
жребию. А теперь, с тех пор как ей срезали волосы, кинжал подают только
ей.

- Зато она и режет руку для жертвы себе, а не черному жрецу. Жуть!

- передернуло вторую женщину. - Один мой знакомый жрец говорил мне,
что великую Мороб и должна представлять черная жрица - ведь сама богиня
тоже коротковолосая, - сказала она, чтобы показать свою осведомленность.
- Они одевали богиней оранжевую жрицу, пока у них не было черных.

- Да она и есть Мороб! - выпалила первая жрица, разозлившись. - В ней
нет ничего живого! Когда она режет свою руку для жертвы богине, она
ничего не чувствует - я следила за ее лицом. Она ни с кем не
разговаривает, кроме старика, не встречается со жрецами, не наряжается!
Самая настоящая богиня смерти!

- Скажи это старику, и ты до конца своих дней будешь мыть пол на
кухне, - тревожно оглянулась вокруг ее собеседница, почувствовав, что та
сказала слишком много. - Идем, солнце осветило уже три купола.

Две женщины, унизив третью и. тем самым утвердив свое превосходство
над ней, взялись за ручки корзины и понесли свою ношу в кухню. Но черная
жрица не притворялась, что не замечает их. Она прошла через площадь,
почти беззвучно ступая по камням деревянными подошвами сандалий, и
оказалась у расписанной саламандрами двери храма. Ей не понадобилось
класть руку на медный круг магического замка и произносить заклинание,
как большинству жрецов, - короткого взгляда и мысли-приказа хватило,
чтобы двустворчатые двери плавно раскрылись.

Внутри было тихо и пусто, малейший звук приобретал силу и четкость,
наполняя собой легкое пространство храма. Благодаря двум ярусам узких,
длинных окон, застекленных желто-оранжевой мозаикой, залы храма были
наполнены радостным золотистым светом. Жрица миновала первый зал, где
днем продавались лечебные амулеты, и оказалась в центральном зале.
Дальняя часть зала, приподнятая над полом наподобие сцены, образовывала
площадку, подковообразно изгибающуюся с боков и переходящую в узкие
панели у боковых стен. Вдоль панелей располагались двери, ведущие в