козочка перед матерым желтым волком. А этот двуручный, который он только что
словно младенца вытирал -- эта вещица не по нему. С такой огромной дурой в
руках он будет смешон и неповоротлив. Если мальчишка станет с ним драться,
то проткнет ему живот быстрее, чем он сможет поднять меч над головой. А
драться так, чтобы ничего не заносить над головой, как, собственно, и
следует делать, когда у тебя в руках двуручный меч, он, увы, не обучен.
сидеть на руке у ловчего.
на три шага, оттаскивая за собой обомлевшего главного жреца, и оставил Лагху
наедине с реликвией города Нелеот.
руку -- на случай импровизации со стороны жрецов -- а правой поднял меч
Кальта Лозоходца. Он торжествовал.
эти слова, как младенцы помнят запах матери. Клинок как клинок. Все, вроде
бы, в порядке. И в то же время -- нет.
Нет, их воля к сопротивлению была начисто подавлена. Их не стоит опасаться.
ему. Меч не ответил ему ни сиянием, ни звуком. Меч не может забыть своего
истинного владельца. Своего единственного владельца. Меч, подаренный ему
Сегэллаком, не может быть таким скучным, таким обыкновенным. Меч Кальта
Лозоходца -- это не обычный кусок стали, разукрашенный драгоценными
каменьями.
жреца. -- Это не мой меч. Где настоящий меч Кальта Лозоходца?
едва слышно зазвенели. Не будь их, отводящих и смягчающих воздействие Лагхи,
он скорее всего упал бы без чувств, словно куль с мукой. А так он только
побледнел и закашлялся.
части приемов давления на аудиторию.
где -- нет. Хотя я, лопни моя задница, ей же ей не пойму, как такое может
быть", -- подумал татуированный и его мысли словно бы услышали все.
брякнул один из двух незаметных юношей, которые несли меч в начале
Праздника.
всему было видно, Лагха в своих усилиях лишить своих противников воли к
сопротивлению несколько перестарался.
в жизни гнорра Свода Равновесия Лагхи Коалары. Ничто не потрясало его столь
сильно. Не выворачивало его нутро наизнанку. Не уязвляло и не вдохновляло
сильнее, чем встреча с собственным элтером.
единственный свидетель той сцены умер, так и не придя в сознание. Но молчал
Лагха не оттого, что вообще не слишком жаловал праздную болтовню вокруг
своей биографии. А оттого что понимал -- есть вещи, о которых нельзя
рассказывать никому. Такая откровенность ни к чему хорошему не приводит.
выдающимся. Сам Лагха впоследствии видал вещи и похлеще. Но тот день в
собственном саркофаге навсегда остался в его памяти леденящим душу
знамением, мрачным чудом, помазанием на царство.
юношей, предложившим ему свою помощь. И тот повел его прямиком в саркофаг
Кальта Лозоходца, располагавшийся в подземельях под Капищем Доблестей. Там,
в одном из сводчатых залов, окруженный чадом масляных ламп, на возвышении
стоял элтер Кальта Лозоходца.
такие дорогие и изысканные развлечения, как элтер, современников Лагхи
тянуло крайне редко. Наверное, из-за страха и жадности. Но вот в Ре-Таре во
времена Кальта элтеры были весьма распространены. По крайней мере, когда
дело касалось доблестных царей, их не менее доблестных сыновей, дочерей,
жен, наложниц, а равно и доблестных узурпаторов, которые то и дело убивали
упомянутых царей вкупе с сыновьями, дочерями, женами и наложницами.
Затем наряжали в лучшие одежды, тщательно обработанные сложносоставной
гадостью. На тело одевали полный доспех, в правую руку вкладывали меч,
возлагали шлем на полусогнутую левую, а боевой рог находил себе место за
поясом. А после этого все получившееся заливали кипящей бронзой, смешанной
со "слезою Гаиллириса". Тайна "слезы Гаиллириса", а равно и колдовские
обряды, которые при этом свершались, содержались мастерами элтеров в
строжайшей тайне. Мастера жили замкнутыми кланами по своим собственным
законам и были едва ли не единственными людьми царства, чувствовавшими
относительную свободу даже во времена жесточайшего разгула тирании.
не нарушены, а обработка тела проделана безукоризненно, получалась бронзовая
статуя. Но только не статуя, а человек. Покойник собственной персоной. Вот
только с закрытыми глазами и бронзовый. Бронза, направляемая и укрепляемая
"слезой Гаиллириса", выедала плоть и застывала, принимая форму съеденного.
Вот эта-то посмертная статуя и называлась элтером. Ну а если что-то делалось
неправильно, получалась бесформенная бронзовая глыба. И тогда за
незадачливым мастером приходили стердогасты. И он умирал такой жуткой
смертью, какой никогда не умирали другие царские подданные даже во времена
жесточайшего разгула тирании.
Лозоходца получилась безукоризненно -- почти живая, ослепительно красивая и
от этого по-настоящему страшная.
правая ладонь возлегала на рукояти двуручного меча, а на сгибе левой
покоился словно бы только что сорванный с головы шлем. Волосы Кальта были
гладко зачесаны назад, оголяя высокий лоб. Кстати, волосы элтера тоже были
бронзовыми и тоже удивительно точно воспроизводили природу естественных
человеческих волос. Это считалось в Ре-Таре вершиной мастерства.
сомкнуты.
оробевший юноша, кивая в сторону элтера. -- И он настоящий.
не разбивать же ему собственное изображение для того, чтобы добыть свой же
собственный меч?! Лагха подошел ближе. Тени побежали по высоким сводам зала,
словно бы стая летучих мышей сорвалась с мест и, шурша крыльями, понеслась
куда-то в темноту. Шуршание было, мышей -- нет. Юноша-проводник судорожно
икнул. Какая странная у некоторых людей реакция на такие мелкие
происшествия!
Широко открытыми глазами будущий гнорр глядел в лицо себе, погибшему
шестьсот сорок пять лет назад в битве с Торвентом Мудрым. Но он не давал
волю воспоминаниям, гнал прочь прошлое, как гнал прочь и страх, чьи тесные
объятия, казалось, смыкались вокруг него все теснее и теснее. Ему не
хотелось бояться. В сознании Лагхи сейчас билось пойманной птицей
единственное, но совершенно непреодолимое желание -- прикоснуться к своему
мечу, рукоять которого была намертво схвачена бронзовой ладонью Кальта.
фальшивкой, которую отберет у жрецов. В конце концов, не меч красит воина, а
воин меч. Какая ему, в сущности, разница? Пусть меч Кальта Лозоходца
остается Кальту Лозоходцу. А он, Лагха, сделает непревзойденным свой
собственный меч. Но прикоснуться к этому хотя бы краешком ногтя...
юноша, бледный и перепуганный.
знает что делает. Он, быть может, пришел в этот мир лишь затем, чтобы вновь
прикоснуться к своему мечу.
мечу. Но не успели его жадные пальцы коснуться бронзы, под которой навеки
застыла сталь, как статуя тяжело вздохнула. Лагха замер. Почудилось?
Лозоходец бесшумно и без всякого усилия оторвал меч от земли, поднял его и,
по-прежнему держа его клинком вниз, протянул Лагхе. В какой-то рукописи из
библиотеки Ибалара Лагха читал о том, что в Северной Лезе во время принятия
в воинское сословие меч держали именно так.
рукоять меча, а теплые, живые пальцы Лагхи, приняли его, бронза, которой был
облит клинок, растворилась, как будто ее никогда и не было. Меч, даже безо
всяких ухищрений и заклинаний, отозвался Лагхе густым, низким звоном. От
этого звона, который длился не более трех мгновений, юноша, стоявший позади,
рухнул на пол, а у Лагхи едва не помутился рассудок. Но он выстоял. Он, как
Свержин Владимир
Роллинс Джеймс
Пехов Алексей
Суворов Виктор
Афанасьев Роман
Посняков Андрей