Чтение 37–й страницы книги ~Сладкозвучный серебрянный блюз~

лошадей и осыпая упирающихся скотов непристойной бранью на нескольких
языках.

- Что я тебе говорил о лошадях, Морли?

Дорис залег между скал и начал менять цвет шкуры.

- Не останавливайся, Морли. Они руководствуются не только чутьем, но
и зрением. Им надо видеть движение.

Морли что-то проворчал. Марша, не прекращая восхождения, ответил ему
ворчанием. Через несколько секунд снизу раздался возмущенный вопль
собаки, лишившейся сытного мясного обеда.

Спускались лошади гораздо охотнее. Что за ленивые чудовища!

Дорис вчистую разделался с ублюдком. Он стоял над раздавленным псом с
такой самодовольной ухмылкой, будто сразил все вражеское войско.

- Да, - заметил я, - похоже на попавшую под колесо крысу. Нам
повезло, что цела голова. - Присев, я изучил уши пса. - Проклятье!

- Что такое? - спросил Морли.

- Это был охотничий пес. Хорошо натасканная собака. Видишь дыры в
ушах? Это проколы от зубов единорогов. Охотничья команда наверняка всего
в нескольких милях от нас. Они идут по следу собаки, если та не
возвращается. Это значит, что нам следует подготовить для них как можно
больше неприятных сюрпризов. Просто так нам от них не ускакать.

- Сколько обычно их бывает?

- Взрослый самец и все самки гарема - те из них, что не вынашивают
или не выкармливают потомства. В табуне может быть и несколько молодых
самок, которые пока не отбились. Всего от шести до двенадцати особей.
Если они до нас доберутся, концентрируй внимание на старшей самке. Вожак
в свалку не полезет. Охоту, как и всю остальную тяжелую работу, он
оставляет дамам. Самец-единорог ограничивается тем, что отдает
распоряжения, покрывает жен, убивает отпрысков мужского пола, когда те
отобьются от матери, и пытается похитить наиболее привлекательных особ
из чужого гарема.

- Весьма разумный образ жизни.

- Мне всегда казалось, что ты придерживаешься такого же.

- Может, если убить вожака, гарем разбежится?

- В таком случае, как я слышал, они бьются до полного истребления или
их, или врага.

- Точно, - вмешался Зек Зак. - Эти единороги - отвратительнейшие
чудовища. Один из самых неудачных экспериментов природы. Наступит день,
когда мой народ завершит их истребление...

Он заткнулся: понял, что у всех остальных имеется несколько иное
мнение по поводу самого неудачного эксперимента природы.

Мы торопливо двинулись в путь. Чуть погодя Зек Зак заговорил снова,
но лишь для того, чтобы поведать нам о самых лучших ловушках, которые
его народ использует в борьбе с единорогами. Некоторые из них
действительно отличались злобной изобретательностью и эффективностью.

До этого Зек Зак занимался только тем, что критиковал нас.
Неожиданная помощь с его стороны говорила о том, что единороги
неподалеку и страх перед ними заставил кентавра поджать хвост.

Глава 41

Задержавшись у ручья с противной солоноватой водой и набрав топлива
для костра, мы в поисках места для лагеря почти ползком преодолели
несколько сот футов каменистой осыпи у подножия гигантского, в форме
бочки монолита. Хорошее место нашлось в глубокой нише, к которой даже
мышь не смогла бы подобраться бесшумно. Отсюда открывался великолепный
вид, однако ни один из нас, даже вооружившись биноклем, не заметил в
сумраке никаких движущихся объектов. Мы разожгли небольшой, прикрытый от
посторонних взглядов костер. Чтобы поднять настроение, пришлось
прибегнуть к помощи крошечного бочонка, в котором пива хватило Лишь по
хорошему глотку для меня. Зек Зака и Дожанго и по небольшой порции для
Дориса и Марши.

- Да, - заявил я, - любовь к выпивке - вторая ошибка моей жизни.

- Мне не хватает смелости спросить, в чем заключалась первая.
Подозреваю, что это было твое появление на свет. - Морли ухмыльнулся. -
Боюсь, что пиво, поболтавшись по жаре во вьюке, утратило кое-какие
качества.

Мы сидели у костра, наблюдая, как постепенно умирает пламя, время от
времени обмениваясь шутками и байками, но в основном выдвигали различные
предложения, как лучше разделаться с единорогами, если дело дойдет до
схватки. Мой вклад был невелик, так как мысли мои были далеко: меня
начало волновать отсутствие Откровения.

Здесь что-то не так. По моим расчетам, они уже должны были достичь
гнездовья. Неужели слуга по крови чем-то выдал себя? Неужели мое
послание с заклинанием обнаружили?

Если так, то дело худо. Мы можем без толку блуждать по Кантарду до
глубокой старости.

В какой-то момент я буду вынужден признать поражение и отправиться на
север с фальшивым отказом от наследства. Поиски придется прекратить,
когда мы настолько истощим наши припасы, что их останется только на
сухопутное путешествие до Тилрифа - ближайшего к нам (кроме
Фулл-Харбора) порта. Возвращаться отсюда, из пустыни, прямо в лапы
майора казалось мне совершенно нелепым.

Один из гроллей что-то весело рассказывал Морли. Тот непрерывно
хихикал. Не обращая на них внимания, я стал подремывать.

- Эй, Гаррет. Послушай, что мне рассказал Дорис. Ты лопнешь от смеха.

Я со стоном открыл глаза. Огонь в костре зачах, превратившись в
тлеющие угольки, дающие совсем немного света. Но даже при таком скудном
освещении я заметил, что радостный тон Морли не вяжется с выражением его
лица.

- Еще одна скучнейшая и бессвязнейшая притча о том, как лис прогнал
медведя из ягодника, сам объелся этих ягод, убежал и умер от поноса? -
пересказал я самую лучшую из всех слышанных мной притчей гроллей, в
которой, впрочем, все равно не было ярко выраженной морали.

- Нет. Эта тебе очень понравится. Но даже если придется не по вкусу,
смейся, чтобы не обидеть Дориса.

- Что ж. Раз надо, значит, надо.

- Надо. - Он подсел ко мне и тихо произнес: - Притча начинается так.
За нами наблюдают двое из Ночного племени. Смейся.

Я выдавил из себя смешок, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не
оглянуться. Пожалуй, смех прозвучал вполне естественно.

Дорис что-то сказал Марше, а тот ответил брату чистосердечным хохотом
гроллей. Как будто они поспорили о моей реакции, и Марша выиграл.

- Дорис и Марша готовы напасть на них. Может быть, они совладают с
вампирами, а может, и нет. Не оглядывайся. Когда я закончу рассказ, мы
встанем и направимся к Дорису. Хихикни и кивни головой.

- Обойдусь и без твоей режиссуры, - заявил я, хихикая и кивая
головой.

- Когда Дорис двинется, ты последуешь за ним и сделаешь то, что
требуется. Я отправлюсь с Маршей.

- А Дожанго? - И, шлепнув себя по колену, я залился хохотом.

- Он останется следить за кентавром.

Зек Зак забился в узкую щель, где никто не мог достать его сзади.
Сложив под себя ноги, он, похоже, крепко спал, положив голову на
согнутую в локте лапу.

- Готов? - спросил Морли.

Я постарался придать своему лицу геройское выражение, которое
означало: я бесстрашный истребитель вампиров, возвращающийся из похода.

- Веди меня, герой. Я следую за тобой.

- Хохочи!

Я разразился смехом, как будто услышал историю о невесте, которая не
знала, что курочку, прежде чем жарить, следует ощипать. Морли
ухмыльнулся и поднялся. Я последовал его примеру, одновременно пытаясь
размять слегка онемевшие ноги. Мы направились в сторону Дориса.

Дорис и Марша прыгнули с поразительной быстротой. Пробежав всего два
шага, я заметил среди камней какую-то возню темных тел. Дитя ночи
оказалось в лапах Дориса. Между ними завязалась битва. Второе существо
промчалось за моей спиной, я не стал оглядываться.

Когда я подоспел к месту схватки, Дорис сжимал вампира в могучих
медвежьих объятиях, отворачивая от чудовища лицо. Его мышцы были
напряжены до предела. Несмотря на всю свою силищу, гролль с огромным
трудом удерживал исчадие ада. Из рассеченного ударом когтей бока Дориса
потоком лилась кровь. Запах крови приводил вампира в неописуемую ярость.
Его клыки клацали совсем близко от руки гролля.

Если этот дьявол сумеет укусить, с Дорисом будет покончено. Он
получит дозу страшного яда, способного уложить мастодонта. Не зная, что
предпринять, я замер: в одной руке нож, в другой - серебряная монета в
полмарки. Нога вампира дернулась в мою сторону, и я попытался перерезать
ему ахиллесово сухожилие.

Вдруг стало светлее - это Дожанго подбросил в костер топлива.

Дорис сумел зажать между колен лодыжки вампира, а я прыгнул вперед,
стараясь вонзить лезвие как можно глубже под колено чудовища. Клинок
проник на дюйм, острие ножа уперлось в кость, и .я прорезал сверху вниз
плоть, которая оказалась тверже копченой колбасы.

Из глубокой раны, длиной в целый фут, выдавилось три капли какой-то
жидкости. Вампир издал короткий вопль ярости и боли. Его налитые
кровавым огнем глаза обратились ко мне, он старался поймать мой взгляд,
чтобы загипнотизировать меня своим несущим гибель взором.

Я успел сунуть серебряную монету в рану, прежде чем она начала
затягиваться.

Я сделал это инстинктивно, но настолько умело, быстро и эффективно,