read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



убийства, пожары, эпидемии, костры, на которых живьем сжигали людей,
разрушенные и оскверненные храмы, повешенные и брошенные в кипящую смолу
священники и монахи. С другой стороны - обращенные в развалины города,
опустошенные края, измена, ложь, зверства, тысячи гуситов, брошенных в
рудники, целые пропасти, до краев наполненные их трупами, земля, усыпан-
ная их костями и костями их врагов. Свирепых гуситов долго еще не удава-
лось одолеть, с чувством ужаса мы и теперь произносим их имена. А между
тем их патриотизм, их непоколебимая твердость, их сказочные подвиги не-
вольно будят в глубине души чувство гордости и восхищения, и молодым
умам, подобным моему, порой бывает трудно скрыть эти чувства.
- А зачем их скрывать? - наивно спросила Консуэло.
- Да потому, что после долгой, упорной борьбы Чехия снова подпала под
иго рабства, потому, Нина дорогая, что Чехии больше не существует... На-
ши властители прекрасно понимали, что свобода религии в нашей стране -
это и ее политическая свобода. Вот почему они задушили и ту и другую.
- До чего я невежественна! - воскликнула Консуэло. - Никогда ни о чем
подобном не слышала и даже не подозревала, что люди бывали так злы.
- Сто лет спустя после Яна Гуса, - продолжала Амелия, - новый ученый,
новый фанатик - бедный монах по имени Мартин Лютер - снова пробудил в
народе дух национальной гордости, внушил Чехии и всем независимым про-
винциям Германии ненависть к чужеземному игу и возбудил народ против
пап. Самые могущественные короли оставались католиками не столько из
любви к этой религии, сколько из жажды неограниченной власти. Австрия
соединилась с нами, чтобы раздавить нас, и вот новая война, названная
Тридцатилетней, сокрушила, уничтожила нашу нацию. С самого начала этой
войны Чехия стала добычей более сильного противника; Австрия обращалась
с нами, как с побежденными: она отняла у нас нашу веру, нашу свободу,
наш язык и даже самое наше имя. Отцы наши мужественно сопротивлялись, но
иго императора все более и более давило нас. Вот уже сто двадцать лет,
как наше дворянство, разоренное, обессиленное поборами, битвами и пытка-
ми, было принуждено либо бежать с родины, либо переменить свою нацио-
нальность, отказавшись от своего происхождения, сменив свои фамилии на
немецкие (запомните, это), отрекшись от своей веры. Книги наши были сож-
жены, школы разрушены, - словом, нас обратили в австрийцев. Мы теперь
всего лишь провинция империи. В славянской земле слышен немецкий говор,
- этим все сказано.
- Вы и теперь страдаете от этого рабства и стыдитесь его? Я это пони-
маю и уже ненавижу Австрию всем сердцем!
- Тише! Тише! - воскликнула юная баронесса. - Говорить это громко не-
безопасно под мрачным небом Чехии. В этом замке только у одного человека
хватает храбрости и безумия произнести то, что вы сейчас сказали, моя
дорогая Нина! И человек этот - мой кузен Альберт.
- Так вот причина грусти, которая написана на его лице! - сказала
Консуэло. - При первом же взгляде я прониклась невольным уважением к не-
му.
- О моя прекрасная львица святого Марка! - воскликнула Амелия, пора-
женная благородным воодушевлением, которое вдруг озарило бледное лицо
подруги. - Вы все принимаете слишком всерьез. Боюсь, что через несколько
дней мой кузен возбудит в вас скорее сострадание, чем уважение.
- Одно может не мешать другому, - возразила Консуэло. - Но что вы хо-
тите сказать этим, дорогая баронесса? Объясните.
- Так слушайте же меня хорошенько, - продолжала Амелия. - Наша семья
строго католическая, верная церкви и империи. Мы носим саксонскую фами-
лию, и наши предки по саксонской линии всегда были правоверными. Если
когда-нибудь, на ваше несчастье, моя тетя канонисса вздумает познакомить
вас со всеми заслугами наших предков, немецких графов и баронов, перед
святой церковью, она убедит вас в том, что на нашем гербе нет ни малей-
шего пятнышка ереси. Даже в тот период, когда Саксония была протес-
тантской, Рудольштадты предпочли скорее лишиться своих протестантских
избирателей, чем покинуть лоно римской церкви. Но тетушка никогда не ре-
шится превозносить эти заслуги предков в присутствии графа Альберта,
иначе вы услышали бы от него самые поразительные вещи, какие когда-либо
приходилось слышать человеческим ушам.
- Вы все возбуждаете мое любопытство, не удовлетворяя его. Пока что я
поняла только одно: я не должна обнаруживать перед вашими благородными
родными, что разделяю ваши и графа Альберта симпатии к старой Чехии. Вы
можете, милая баронесса, положиться на мою осторожность. К тому же я ро-
дилась в католической стране, и уважение к моей религии, так же как и к
вашей семье, заставит меня молчать всегда, когда это будет нужно.
- Да, это будет разумно, потому что, предупреждаю вас еще раз, мои
родные страшно щепетильны в этом вопросе. Что же касается меня, дорогая
Нина, то я очень покладиста: я не католичка и не протестантка. Воспита-
ние я получила у монахинь, и, по правде сказать, их проповеди и молитвы
мне порядком надоели. Та же скука преследует меня и здесь: тетка моя
Венцеслава совмещает в себе одной педантизм и суеверие целого монастыря.
Но я слишком дитя своего века, чтобы из духа противоречия ввергнуться в
омут лютеранских пререканий, - надо признаться, не менее нудных. Гуситы
- это такая древняя история, что я увлекаюсь ими не более, чем подвигами
греков и римлян. Мой идеал - это французский дух; и, мне кажется, ничто
не может быть выше ума, философии, цивилизации, процветающих в милой,
веселой Франции. От времени до времени мне удается тайком насладиться
чтением ее произведений, и тогда издали, точно во сне, сквозь щели своей
тюрьмы, я вижу и счастье, и свободу, и удовольствия.
- Вы все больше повергаете меня в недоумение, - сказала Консуэло иск-
ренне. - Только что, рассказывая о подвигах древних богемцев, вы, каза-
лось, сами были воодушевлены их героизмом. Я приняла вас за патриот-
ку-богемку и даже немного за еретичку.
- Я более чем еретичка, более чем чешка, - со смехом ответила Амелия,
- я немножко неверующая и отчаянный бунтарь. Я ненавижу всякое иго, будь
оно духовное или светское, и потихоньку, про себя, протестую против
Австрии, самой чопорной и лицемерной ханжи.
- А граф Альберт такой же неверующий, как и вы? И так же проникнут
французским духом? В таком случае вы должны отлично понимать друг друга.
- Напротив, мы совсем не понимаем друг друга, и теперь, после всех
необходимых предисловий, надо рассказать вам о нем.
У моего дяди, графа Христиана, не было детей от первого брака. Вто-
рично он женился сорока лет; и от второй жены у него было пять сыновей,
которые, как и их мать, умерли от какой-то наследственной болезни - от
каких-то длительных страданий, кончавшихся мозговой горячкой. Эта вторая
жена была чистокровная богемка, говорят - красавица и умница. Я не знала
ее. В большой гостиной вы увидите ее портрет - в пурпуровом плаще и в
корсаже, усыпанном драгоценными камнями. Альберт поразительно похож на
нее. Он шестой и последний из ее детей; из всех них только он достиг
тридцатилетнего возраста, хоть и не без труда: здоровый на вид, он пере-
нес тяжкие испытания, и до сих пор странные симптомы мозговой болезни
заставляют опасаться за его жизнь. Между нами говоря, я не думаю, чтобы
он намного пережил этот роковой возраст, за который не перешагнула и его
мать. Хотя Альберт родился от пожилого отца, организм у него крепкий, но
душа, как он сам признает, больная, и болезнь эта все усиливается. С са-
мого раннего детства в голове его бродили какие-то странные, суеверные
мысли. Четырех лет он уверял, будто часто видит у своей кровати мать,
хотя она умерла и сам он видел, как ее хоронили; по ночам он просыпался,
чтобы говорить с нею. Тетку Венцеславу это так пугало, что она укладыва-
ла в своей комнате у постельки ребенка нескольких служанок. А капеллан
не знаю уж сколько потратил святой воды, чтобы изгнать привидение,
сколько отслужил месс, стремясь его утихомирить! Но ничто не помогало.
Мальчик, правда, долго не говорил о своих видениях, но однажды признался
кормилице, что он и теперь видит свою милую маму, но не хочет об этом
никому рассказывать, так как боится, что господин капеллан снова начнет
произносить в его комнате разные злые слова, чтобы помешать ей прихо-
дить.
Это был невеселый, молчаливый ребенок. Его всячески развлекали, зада-
ривали игрушками, стараясь доставить ему удовольствие, но все это наго-
няло на него только еще большую тоску. Наконец решили не препятствовать
более его склонности к учению. И действительно, получив возможность
удовлетворить свою страсть, он несколько оживился. Но его тихая, вялая
меланхолия сменилась каким-то странным возбуждением, перемежавшимся при-
падками тоски. Догадаться о причинах этой тоски и предотвратить ее было
немыслимо. Так, например, при виде нищих он заливался слезами, отдавал
им все свои детские сбережения, упрекая себя и огорчаясь, что не может
дать больше. Если на его глазах били ребенка или грубо обращались с
крестьянином, он приходил в такое негодование, что это кончалось или об-
мороком, или конвульсиями, длившимися несколько часов. Все это говорило
о его добром сердце и высоких душевных качествах. Но даже самые прекрас-
ные свойства, доведенные до крайности, превращаются в странности, чуть
ли не недостатки. Разум маленького Альберта не развивался параллельно с
чувствами и воображением. Изучение истории увлекало, но не просвещало
его. Слушая о людских преступлениях и несправедливостях, он всегда
как-то наивно волновался, напоминая того первобытного короля, который,
слушая рассказ о страданиях Христа, воскликнул, размахивая копьем: "Будь
я там со своими воинами, этого бы не случилось: я изрубил бы этих злых
евреев на тысячи кусков!"
Альберт никак не хотел принять людей такими, какими они были и каковы
они сейчас. Он винил бога в том, что не все люди сотворены столь же доб-
рыми и сострадательными, как он сам. И вот благодаря своей любвео-
бильности он стал, сам того не замечая, безбожником и мизантропом. Не в
силах понять то, на что сам он не был способен, Альберт в восемнадцать
лет, словно малое дитя, оказался не в состоянии жить с людьми и играть в
обществе роль, налагаемую его положением. Если в его присутствии кто-ли-
бо высказывал одну из тех эгоистических мыслей, которые кишат в нашем



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 [ 37 ] 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.