другу в гости во всем блеске, что бы там ни плели! Изыдите!
вполголоса доверительно сказал:
писанной золотыми буквами царской грамоты, по которой будто бы повелено все
благородные сословия уничтожить и землю отдать этим скотам... Ну, представили,
куда надлежит. Теперь тихо...
примере крепостническую пропаганду тискаешь? Незыблемость строя проповедуешь?
кампания пока не грянула — временной отрезок можно определить довольно точно...
Пройдет самое большее двенадцать лет, и воля все же будет объявлена самым
доподлинным царским манифестом, пусть и не золотыми буквами писанным. Усеченная
воля, половинчатая, но все равно этот пухлощекий поганец переживет немало
неприятных минут, если вообще переживет. Вполне возможно, жизнь закончит под
забором, беззаботно промотав денежки. В любом случае скверные сюрпризы ему
гарантированы, и никакой тебе незыблемости...
что-то вроде злорадного удовлетворения — смутного, неосознанного, но тем не
менее...
нимфы!
кокошниках, две в господских воздушных платьицах, знакомых по фильмам и книгам.
Вопреки расхожим штампам, сложившимся у Кирьянова в голове, они не выглядели ни
забитыми, ни угнетенными — красотки как на подбор, с откровенными, лукавыми
взглядами, мгновенно заставившими вспомнить очаровательную Аэлиту.
сказал хозяин. — Танюша, Лизочка, Дуня и Наташа. Дриады, право! Ну что же,
прошу за стол!
авантюристы, — сказал Стрекалов безнадежным тоном. — По вашим физиономиям
видно, что дело это бесполезное. Но вы все равно пораскиньте еще раз мозгами.
Очень уж проблематичная и чреватая затея...
смертельно и не впервой... — Он ухмыльнулся. — Сложный ты человек, Антоха.
Загадочная русская душа. Самому, значит, можно болтаться по прошедшим
историческим временам, чтобы винцо жрать с тамошними знакомыми и девок тискать?
А нам, значит, не положено?
Я, в общем, накатанными маршрутами пользуюсь, официальными резидентурами. А вы
наобум прете по большим галактическим дорожкам, практически без компаса и
карты...
декламировать. Или посылай на три буквы, или крути машину...
центр сиреневой «мишени», откуда уже раз десять стартовали на задания, но
официальнейшим путем, конечно, в составе группы, под чутким руководством и
уверенным командованием... Видно было через большое окно, овальное, чистейшее,
как Стрекалов производит нехитрые манипуляции с пультом.
ему довелось испытать массу разочарований, когда здешняя обыденность, скучная
рутина уничтожала прежние мифы и иллюзии один за другим, одну за другой. Но
теперь обстояло совсем иначе. Он не строил ни малейших иллюзий и не рассчитывал
узреть воплощенные в реальности мифы. Ему предстояло увидеть повседневную жизнь
Вселенной, а это совсем другое...
мгновенно рассеялись, оставив их посреди белоснежного помещеньица, в центре
такой же сиреневой «мишени». Все происходило с деловитой обыденностью: прямо
перед ними в стене куполообразной комнаты вспыхнула зеленая линия, очертившая
контур двери, а потом возникла и сама дверь.
места тут оживленные... Кирьянов в этом сам убедился незамедлительно... Перед
ним простирался огромный зал с уходящими в невообразимую высь бело-розовыми
стенами: пересекающиеся чуть ли не под самым небосклоном изящно выгнутые
плоскости потолка, напоминавшие то птичьи крылья, то паруса, то рыболовные
сети; огромные незнакомые деревья, разноцветные и пышные, растущие прямо из
белоснежного пола, многочисленные фонтаны, не похожие один на другой — бьющие
то быстро, то лениво завесы струй, смахивавшие скорее не на воду, а на гибкие
полосы разноцветного сияния...
присмотревшись, он понял, что все обстоит как раз наоборот, мнимая сумятица на
деле очень упорядоченная, и порядок этот поддерживается как бы сам по себе:
безостановочные потоки живых существ двигались по бесконечным разноцветным
дорожкам, не пересекаясь и не создавая заторов, а те, кто никуда не спешил,
обязательно находились на очерченных оранжево-зеленых участках пола.
бывал, бан знакомый... Пошли.
вышли, было не менее сотни, и к одним выстраивались недлинные очереди, а из
других то и дело выходили странствующие и путешествующие. Их было столько (и ни
разу не попалось двух одинаковых), что все они слились для Кирьянова в некий
живой океан, где глаз с непривычки даже не мог выхватить примечательных
деталей.
себя малышом, которого папа взял в огромный магазин. Они шли по черно-голубому
пунктиру в компании доброй сотни обитателей Галактики, и никто не обращал на
них ни малейшего внимания, разве что держался так, чтобы не заехать в бок
локтем или его аналогом, не наступить на ногу конечностью — воспитанные,
предупредительные пассажиры, совершающие привычный рейс. Довольно долго бок о
бок с Кирьяновым шагало превосходившее его в росте на добрый метр бурое
существо на двух конечностях с широченными ступнями-ластами, бочкообразное,
поросшее по бокам толстой бахромой — и поди догадайся, то ли это конечности, то
ли уши... Глаз у него было не менее полудюжины, на толстых стебельках, и два из
них все это время взирали на Кирьянова с совершенно непонятным, разумеется,
выражением. Потом оно свернуло вправо, когда рядом с пунктиром повис в воздухе
высокий красный иероглиф. Такие то и дело возникали возле «тропинки» — зеленые
круги, синие треугольники и квадраты, знаки, иероглифы — и всякий раз кто-то
покидал пунктир, сворачивал в сторону, что-то все это должно было означать.
конструкции, словно бы из полупрозрачного синего стекла, подставил ладонь. На
нее упали два желтых цилиндрика размером с карманный фонарик. Мухомор сунул
один Кирьянову, а от второго откусил верхушку. Подбодрил, явно рисуясь:
хрустящее, рассыпчатое, сладкое, прожевал — ну, вполне...
цилиндриком. — В обеспечение потребностей. Ну да, а ты как думал? У них тут
тоже на зарплате живут, куда ни кинь. Есть какой-то там минимум, который
бесплатно, а если захочешь себе позволить что пороскошнее, изволь лавэ
доставать. И правильно, по-моему, народишко без стимулов зажрется и
разболтается, хоть двуногий, хоть шестилапый... Короче, первым делом пойдем в
кабак. Роскошный кабак, я каждый раз слюнки глотал, но не по моим отпускным
было. Зато теперь, с аристократическим баблом... Эй, сюда! Во-он по той
зеленой!
пальцев светло-малиновой струи ближайшего фонтана, рассудив логически: будь это
опасно, фонтан непременно огородили бы...
ощутив лишь легкое тепло — а может, это просто показалось. В воздухе повис
сильный приятный аромат. Кирьянов поднес руку к носу. Пальцы пахли, как тысяча
кусков туалетного мыла... Где-то он уже то ли слышал, то ли читал...
ошеломленно: «Ах, вот оно что... Похоже, до чего похоже! С натуры, выходит,
писал классик...»
высоченную арку. Менее чем через минуту они оказались под открытым небом —
приятного нежно-сиреневого цвета. На небе сияло желтое солнце, иногда в высоте
проносилось что-то обтекаемое, серебристое, дул слабый теплый ветерок, порой
обдававший волной незнакомых запахов, среди которых не было ни одного
неприятного.
поверхности, чистой, гладкой и ничуть не скользкой, определенно тротуару;
неподалеку, по центру улицы, проносились разноцветные шары, конусы и нечто,
напоминавшее дирижабли — без окон, дверей, колес. А на противоположной стороне
по такому же тротуару неспешно шагали те же разнообразные живые существа.
Трудно было сказать, дома это или просто некие конструкции неизвестного
назначения — не было двух одинаковых, разнообразие форм, высоты и цвета было
таким, что глаз опять-таки отказывался воспринимать сооружения, мимо которых
они двигались, как. нечто рукотворное.
Якубенко Николай
Конан-Дойль Артур
Андреев Николай
Панов Вадим
Никитин Юрий
Шилова Юлия