никак не мог понять, что это за существо. Оно было определенно похоже
на очень большую собаку, но я никогда в жизни не видел, чтобы у
взрослой собаки была такая непропорционально огромная голова, толстые,
как у щенка лапы и подметающие землю уши. Потом я понял, в чем дело, и
изумился - уже в который раз за этот вечер! Это была игрушечная
собака. Здоровенный плюшевый пес, который, тем не менее, вел себя как
самый настоящий живой домашний любимец: он крутился под ногами,
пытался водрузить свои комичные толстые лапы на плечи Одина и
восторженно повизгивал.
Еще, чего доброго, перемажешься моей кровью - кто ведает, во что ты
тогда превратишься! Хватит с нас и тех чудовищ, которыми населил мир
безумец Лодур...
Марлон Брандо (у меня пока в голове не укладывалось, что его тело -
всего лишь вечерний туалет Афины Паллады).
ничто не поможет стать настоящим зверем... Знаешь, Паллада, я бы не
отказался от хорошего ужина - желательно, в твоей компании. У меня был
трудный день.
Марлон Брандо, слегка пригибаясь, чтобы войти в древнее строение. Один
последовал за ним, согнувшись чуть ли не вдвое. Внутри помещения было
гораздо светлее: здесь горели немногочисленные, но яркие факелы. Я
увидел неровные каменные ступеньки, ведущие вниз: судя по всему,
маленький храм был не жильем, а чем-то вроде холла - всего лишь входом
в просторное подземелье. Мои новые знакомцы торопливо спускались вниз,
игрушечный пес вприпрыжку следовал за ними, отчаянно мотая
здоровенными ушами.
потом за полдня облетел с ними все амбы. Убеждал твоих многочисленных
родичей, что теперь они нуждаются в хорошей охране. В конце концов,
все согласились с моими доводами: смерть Диониса и Афродиты сделала их
более сговорчивыми. Да и Арес мне здорово помог: он не постыдился
рассказать остальным, что мои воительницы спасли его шкуру. У него все
задатки благородного мужа: он даже готов говорить правду, когда это
может принести пользу его друзьям... Только у твоего отца хватило
мудрости не вступать со мной в бессмысленные пререкания. Зевс сразу же
согласился впустить в свой дом восьмерых валькирий. Даже поблагодарил
меня за помощь, в отличие от некоторых...
несколько ближайших ночей! - Фыркнул Марлон Брандо.
это не удавалось никому, даже мне!
удивительным даром ускользать из объятий...
Шарахнет он меня молнией по темечку, чует мое сердце!
Джинн.
крутой парень! - Фыркнул я и снова уставился на экран. В течение
нескольких минут мне пришлось наблюдать, как Один моет руки. У меня
сердце кровью обливалось: эти, с позволения сказать, "боги" не имели
ни малейшего представления о хорошей сантехнике, и вообще о
сантехнике, как таковой. Вместо душа (или хотя бы умывальника) бедняге
Одину пришлось довольствоваться примитивным тазиком - правда, за
обладание этим сосудом любой антиквар охотно заложил бы душу дьяволу!
Какое-то невероятное существо поливало ему на руки из кувшина.
Приглядевшись, я понял, что это был каким-то чудом оживший игрушечный
ежик гигантских размеров, с трогательными коротенькими лапками. В
отличие от плюшевого пса, которого я уже видел раньше, ежик вел себя
не как избалованный домашний зверек, а как настоящий денщик: он ловко
орудовал кувшином и полотенцем и даже что-то ворчал себе под нос - я
не разобрал, что именно.
пересек короткий коридор и вошел в просторное помещение. Там было
светло, как днем. Марлон Брандо лежал на узкой кушетке, устланной
тонкими покрывалами, и равнодушно созерцал низенький столик плотно
уставленный многочисленными мисочками и кувшинами. В сероокую богиню,
на которую мне было чертовски любопытно взглянуть, он так и не
превратился. Один уселся в высокое резное кресло - кресло сразу же
стало похоже на трон: все-таки у этого грозного дяди был такой
величественный вид - римские кесари могут пойти в уборную и тихонько
поплакать от зависти! - и тут же приступил к вдумчивому исследованию
содержимого одной из мисок.
нектаром. Во люди живут!
я не так уж много понял. Они озабоченно обсуждали какого-то
загадочного "убийцу с веретенами", от руки которого уже приняли смерть
Дионис и Афродита, и другого, не менее загадочного парня, который
умудрился благополучно удрать после сражения с Марсом и большой
компанией разгневанных валькирий. Они называли его "пернатой змеей",
что вызывало у меня какие-то смутные литературные ассоциации, но
поначалу я не стал это обдумывать: меня увлекла беседа мифических
существ, легенды о которых так очаровывали меня в детстве. И еще меня
совершенно ошеломила их уязвимость: уж чего-чего, а узнать о том, что
кто-то из богов-Олимпийцев может быть убит таинственным
злоумышленником, я никак не ожидал! "Тоже мне, бессмертные!" -
Сочувственно подумал я, с удовольствием вспоминая бесстыдное
количество собственных запасных жизней.
могли бы спать спокойно: моя руна не впустила бы в твой дом даже
самого Творца Вселенной - если бы я назвал ей его имя, конечно!
Только этого прохвоста, Творца Вселенной, нам здесь не хватало!
Один.
настоящие люди! - и решили, что им пора разбредаться по своим
спальням. Мне посчастливилось полюбоваться на добрый десяток
валькирий, вставших на караул в спальне Марлона Брандо. Они были
отчаянно красивы, но хотел бы я посмотреть на безумца, которому пришло
бы в голову за ними поухаживать! От одного взгляда на их лица,
яростные и невозмутимые, слегка искаженные кривыми улыбками одержимых,
у меня похолодел затылок.
Ворчливо спросил Марлон Брандо. - Думаешь, что можешь позволить себе
такую роскошь? Ты, конечно, великий воитель, кто спорит, но когда
имеешь дело с неизвестностью... Знаешь, и я ведь - не худший из
воинов, да и Арес тоже! Тем не менее, мы оба не сочли позором для себя
принять помощь твоих воинственных дев...
как и когда умру. - Мягко сказал Один. - Мне это было предсказано, а
вам - нет. Поэтому я могу позволить себе роскошь провести эту ночь в
одиночестве. Оно и к лучшему: мне есть о чем подумать. Кроме этих
безымянных убийц существует наш настоящий враг. Наша давешняя беседа у
Ареса была слишком непродолжительной, и мы так ничего толком и не
решили - только сказали друг другу, что больше не хотим сидеть сложа
руки и ждать неизвестно чего...
"настоящем враге". - Заметил Джинн. - Слушай внимательно, возможно
узнаешь что-нибудь интересное об их планах.
сменили тему разговора.
ощутимой завистью спросила Одина брандоподобная Афина. - Счастливчик!
ночь...
Брандо.
часть жизни...
и решительно добавил: - И не для меня, если сон хоть немного похож на
тупое оцепенение, сковавшее меня на долгие века, пока я ждал встречи с
тобой, пребывая в этом проклятом сосуде!
оцепенение полно чудес, которые не случаются с людьми наяву. Прими во
внимание, что долгое время мне приходилось довольствоваться только
этими чудесами... И еще сон хорош тем, что всегда можно проснуться. Во
всяком случае, спящие, как правило, просыпаются...
Правда люди, как правило, почему-то не просыпаются. - Философски
заметил Джинн.