нем просыпается настоящая жизнь. Такое взаимодействие означает, что его
переходная граница, которой он контактирует с миром, должна быть активной.
Он должен облачиться в соответствующий психологический инструмент. Только
уныло одетые погружаются в депрессионную однообразность. Искусство наших
сарториалов, в противоположность этому, обеспечивает здоровый
оптимистический контакт с внешней реальностью.
Одеяния, - сказал Калдерск. Улыбаясь, он повернулся к Амаре. - И вы
говорите, у нас нет индивидуальности? Разве похож я на "одежного робота" в
ваших глазах?
нашего искусства. Богатый хуппеланд, может быть? Или грациозный пелиосс?
Очень скоро вы почувствуете разницу.
банкетным столом. Есть ли зерно истины в словах Траила и Калдерска? Был ли
Кайан местом экзотического социального безумия, как он всегда считал, или
кайанцы развили определенное свойство человека, утерянное на Зиоде? Его
взгляд остановился на двух женщинах, сидевших по другую сторону стола,
немного дальше от него. На одной было платье, состоящее из
взаимопересекающихся кусков бриллиантовой ткани, отчего торс ее выглядел
как кристаллический взрыв. На голове у женщины был фонтанж - веерообразная
прическа. На другой женщине был полонез, более простое, гибкое одеяние,
сделанное из материала кремового цвета, украшенное свободно змеящимися
нитками жемчуга. Ее прическа, тем не менее, была экстравагантной фантазией
на историческую тему: это была модель трехмачтового парусника, гордого, с
поднятыми парусами, режущего волны, сделанные так же из волос.
Эстру получил внутренний удар. Улыбка была одновременно привлекательная,
обаятельная, гордая и неукротимая, волнующая Эстру даже против его
собственной воли.
легче становилось позволять слабым, но предательски коварным сомнениям
соревноваться с основополагающими идеями зиодского воспитания. Были ли
результаты, получаемые кайанцами из практического употребления их
искусства, действительно вредными? На стадион входило все больше людей,
создавая атмосферу праздника. Амара смотрела на юную девушку, застенчиво
семенившую по толстому меховому ковру, покрывавшему дно чаши стадиона. На
ней было легкое воздушное платье, называемое флиман, хотя эта версия явно
именовалась по названию какой-нибудь птицы. Девушка даже шла на манер
птицы, делая аккуратные нервные шажки, словно в любую секунду,
испугавшись, могла упорхнуть прочь, затерявшись среди башен и террас.
цивилизованную природу, - заметил Калдерск и поманил слугу, который дал
ему фиолетово-лиловую коробочку-пульт. - Но довольно разговоров на тему
вашей маниакальной идеи о нашей маниакальной идее. Ваша поездка по Кайану
должна показать вам, что у нас в самом деле есть другие интересы, кроме
интереса к собственной наружности. А пока, как насчет небольшого
развлечения?
пьесы, калейдоскопическому спектаклю на тему разнообразных, документально
представленных сторон жизни кайанцев. Калдерск явно не пожалел сил и
средств, чтобы устроить это представление с информацией, ибо, как он
подчеркивал настойчиво, его соотечественники имели гораздо больше, чем
одну сторону экзистенции. Гости увидели драматический спектакль, балет,
стратосферные гонки, спортивные и научные мероприятия. За всем этим не
всегда легко было уследить. Калдерск объяснил, что некоторые сцены -
записи, другие - прямая передача с Берража и других планет. Программу он
мог по своему желанию модифицировать с помощью миниатюрного
пульта-коробочки, включая сигналы, приходящие из тысячи разнообразных
мест.
оказались преимущественно неудачными - в глазах зиодцев одеяния играли
почти маниакальную роль во всем, что им довелось увидеть. Для каждого рода
и вида деятельности имелась особая одежда. Стратосферные гонщики были
облачены в ярко-желтые, огненные полотнища, придававшие им вид летучих,
мчащихся огненных богов пламенного пантеона. Ученые, трудившиеся над
совершенствованием нового промышленного процесса, тоже были богоподобны,
но уже с другим, более абстрактным оттенком. Они имели на себе простые
бесстрастно-скромные халаты, на которых выделялись светящиеся золотом
символы научных констант. Непонятнее всего был короткий фрагмент
спектакля, где актеры были наряжены в серебристо-черные костюмы,
придававшие им большое сходство с машинами, лишая их всякого сходства с
человеком.
внимания. Вероятно, именно по этой причине Калдерск не забыл представить
непосредственно и само Искусство Одеяния. Он показал короткий сюжет, где
мастер-сарториал создавал одежды в потрясающе стремительном взрыве
виртуозности. Он дал им заглянуть в умопомрачительные глубины мира
содалити, то есть кайанских субкультов, мир-лабиринт. Калдерск
сконцентрировался на исторических содалити. Эти общества, каждое
увлеченное своим периодом истории, успешно воспроизводило дух, образ жизни
и даже персонажи избранного времени. Зиодцы были заворожены процессией
исторических костюмов, уходящих вглубь истории на тысячи и тысячи лет, до
самой древней египетской цивилизации Старой Земли.
Калдерск, подчеркивая большую пользу Искусства Одеяния для военного дела
(что было, очевидно, хорошо завуалированной угрозой, предупреждением), -
мы всегда готовы защищать себя. В гардеробе каждого кайанца есть военная
униформа, специально стилизованная для выделения его качеств как солдата.
Более того, эта форма облегчает его восприимчивость к военной подготовке,
так что мы сможем мобилизовать огромную армию в очень короткие сроки.
показалось Амаре забавной штукой. Оно очень напоминало игрушечного
солдатика в древней форме: ярко-красная куртка с золотым шитьем через
грудь, жесткие брюки с голубыми лампасами, черные, отполированные до
блеска, сапоги. На голове - шапка-шако с необыкновенно высокой тульей.
Солдатик маршировал конвульсивными, как на шарнирах, движениями, словно
заводной. На спине у него был тускло-зеленый ранец, на плече - несомненно
самое совершенное современное силовое ружье.
выражении лица имелось что-то яростное, деревянно непоколебимое,
стремление к победе любой ценой. Это показалось Амаре довольно страшным.
Она вообразила миллионы таких солдат, марширующих шеренга за шеренгой.
Картина была поистине наводящей ужас.
козырька шако автоматически соскользнуло вниз прозрачное забрало,
превратив шако в полный космошлем. Вся форма была космическим скафандром,
пригодным на все случаи боя.
повеселиться.
уже перегружено необычными впечатлениями, с которыми она столкнулась в
этот необыкновенный день. Богатство и разнообразие одежд было для нее
почти уже невыносимо. Она встала, чувствуя, что ей необходимо немного
размяться.
раз. Вместо оживленных улыбающихся лиц она увидела _м_а_с_к_и_, глядевшие
из разноцветных тряпичных гробов. Человечность исчезла. Ее место заняло
нечто чуждое, непроницаемое, непонятное и зловещее.
Калдерск попытался поддержать ее, рука Амары случайно тронула полу его
куртки. Ощущение от прикосновения к ткани наполнило ее непонятной дрожью.
Ткань была очень необычная на ощупь.
смех праздника. Она подняла голову. Огромная чаша стадиона, погруженная в
еще более огромную чашу столицы. И опускается вечер.
и словно стая птиц ворвалась в небо, паря и разворачиваясь плавно в
сторону стадиона. Только в момент, когда стая была готова приземлиться на
мох стадиона, Амара различила в ней человеческие существа, одетые в птичьи
костюмы. Здесь была и та девушка в воздушном флимане, которую Амара
заметила раньше.
антигравы.
шлеме с полосками и гребнем, завершавшими его сходство с петухом,
направился горделиво к банкетному столу. Калдерск, явно узнавший в нем
посланника, отошел в сторону и они обменялись репликами.
столу. - Еще двое ваших соотечественников присоединились к нашему
празднику. Наверное, вы хотели бы с ними познакомиться.