изданиях, как только становится известно о любом случае мошенничества, и
делают это сами спириты, которые осуждают .гиен в человечьем обличье. с
тем же негодованием, что и досточтимый профессор. Ведь никому не приходит
в голову обвинить банки в том, что фальшивомонетчики используют их в своих
грязных целях. Более того, опускаться до такого уровня аргументации перед
просвещенной аудиторией - просто даром время терять. Если бы профессор
Челленджер подверг сомнению религиозную сторону спиритизма, одновременно
признавая связанные со спиритизмом явления, спорить с ним было бы гораздо
труднее, но, отрицая решительно все, он поставил себя в весьма уязвимую
позицию. Несомненно, профессор знаком с последними работами профессора
Рише, известного физиолога, - за ними стоит труд тридцати лет, - так вот,
Рише убедительно доказал достоверность этих явлений.
какие именно опыты и личные наблюдения дают ему основание говорить о Рише,
Ломброзо и Круксе как о невежественных дикарях. Должно быть, уважаемый
оппонент самостоятельно проводил эксперименты, с которыми он не соизволил
познакомить мир, - в таком случае хорошо бы обнародовать их результаты.
Пока же этого не произошло, его заявления являются ненаучными и весьма
сомнительными с этической точки зрения, поскольку не очень порядочно
прилюдно высмеивать людей, ничем не уступающих ему по своей научной
репутации, которые подобные опыты произвели и доложили об их результатах
широкой общественности.
существовании этого лучшего из миров, то, конечно, столь удачливый
человек, как профессор, обладающий хорошим пищеварением, может позволить
себе придерживаться подобных взглядов на данный вопрос, но человек,
умирающий от рака желудка где-нибудь в лондонской трущобе, скорее всего,
усомнится в доктрине, предлагающей ему отказаться от стремления к лучшей
доле, нежели та, которую судьба уготовила ему на земле.
Хотя она и не отличалась красноречием, в ней содержались вопросы, на
которые, как это ни прискорбно, Челленджер ответить не смог. Он зачитал
собственную речь, но не придал значения выступлению противника,
уподобившись тем легковерным писателям, которые пишут о предмете, как
следует его не изучив. Вместо ответа по существу Челленджер вышел их себя.
Лев начал рычать. Его черная грива встала дыбом, глаза сверкали, а голос
грохотал под сводами зала. Кто все эти люди, прикрывающиеся несколькими
известными именами ученых, пошедших по ложному пути? И по какому праву
требуют они от серьезного исследователя, чтобы тот приостановил свои
собственные изыскания и стал тратить драгоценное время на исследование их
безумных фантазий? Есть вещи настолько очевидные, что они не нуждаются в
доказательствах! Бремя доказательства лежит на том, кто выдвигает
гипотезу. Если же этот джентльмен, чье имя мало кому что говорит,
утверждает, будто может вызывать духов, то пусть вызовет хоть одного -
прямо сейчас, здесь, перед здравомыслящей и непредубежденной аудиторией.
Он заявляет, что получает послания, - так пусть тогда познакомит нас с
последними событиями, о которых еще не сообщил телеграф. (Выкрики
спиритуалистов: Это уже делалось, и не раз!) А я не верю! Слишком много я
слышал ваших диких утверждений, чтобы принимать их всерьез. (Шум в зале, и
судья Гейверсон вскакивает со своего места.) В конце концов, если его
посещают откровения свыше, пусть раскроет тайну убийства Пекема Рая. Если
он входит в контакт с высшими силами, пусть подарит миру философию,
которая была бы выше той, что может создать человеческий разум. Все эти
лженаучные опыты, скрывающий простое невежество, антураж, болтовня об
эктоплазме и подобной мифической чепухе - не что иное, как обскурантизм,
ублюдочное порождение дикости и предрассудков. И всегда, лишь только дело
доходит до тщательного расследования, сталкиваешься с научной
нечистоплотностью и интеллектуальной распущенностью. Любой медиум на
поверку оказывается злостным шарлатаном. (Вы лжете! - послышался женский
голос из того угла, где сидели Линдены.) Голоса покойников вечно несут
какой-то вздор. Психиатрические клиники переполнены теми, кто исповедует
этот культ, и могли бы стать еще полнее, если бы каждый из последователей
спиритизма получил по заслугам.
ученый сбит с толку и выведен из себя. Он наконец осознал, что к разговору
на таком уровне не готов, поэтому в качестве единственного средства защиты
избрал брань и огульные утверждения, которые можно было бы себе позволить
в кругу единомышленников, но ни в коем случае не противников, только и
ищущих повода за что-нибудь зацепиться. Казалось, его гневная отповедь
только позабавила спиритуалистов, а материалисты между тем беспокойно
заерзали на своих местах. Затем поднялся Джеймс Смит, чтобы нанести
оппоненту решающий удар. На устах его играла озорная улыбка, но во всем
облике чувствовалась скрытая угроза.
подход. Поразительно, но факт: многие ученые мужи, если вдруг затронуты их
пристрастия и предвзятые суждения, начинают проявлять просто-таки
смехотворное неуважение к собственным принципам, самый главный из которых
требует прежде изучить предмет, и уж потом его клеймить. В последние годы
на примере беспроволочного телеграфа и летательных аппаратов тяжелее
воздуха мы убедились, какие на свете встречаются чудеса, поэтому крайне
неосторожно заявлять a priori, будто какое-то явление абсолютно
невозможно, а именно такую ошибку совершает профессор Челленджер. Он
воспользовался той славой, которую по праву приобрел в определенных
областях науки, для того чтобы скомпрометировать предмет, о котором ни
малейшего понятия не имеет. Если человек является выдающимся физиком и
физиологом, это еще не говорит о том, что он большой специалист в вопросах
души.
даже основные труды по вопросу, в котором он объявляет себя знатоком. А
между тем может ли он сообщить уважаемой публике, кто является медиумом у
Шренк-Нотцинга? (Пауза в ожидании ответа.) А имя медиума у доктора
Кроуфорда? Нет? Может быть, профессор знает, какова была цель
экспериментов профессора Цольнера из Лейпцига? Что, мы и этого не знаем?
Но ведь это основные вопросы дискуссии! Оратор некоторое время сомневался,
стоит ли переходить на личности, но сильные выражения, которые позволил
себе профессор, требуют соответствующей откровенности с его стороны.
Известно ли, например, профессору, что эктоплазма, над которой он
позволяет себе так насмехаться, в последнее время была исследована
двадцатью немецкими профессорами - вот список их имен, - которые
единогласно подтвердили ее существование? Так как же профессор Челленджер
может отрицать то, что доказано этими джентльменами? Или, может быть, он и
их объявит дураками и преступниками? Но дело-то в том, что профессор
явился сюда, не имея об этих фактах ни малейшего представления, - он
впервые услышал о них лишь здесь. Ему невдомек, что наука о душе имеет
свои законы, иначе он не стал бы требовать, чтобы создание из эктоплазмы
появилось при полном свете на этой сцене, хотя любой начинающий изучать
спиритизм знает, что эктоплазма при свете распадается. Что же касается
убийства Пекена Рая, то раньше как-то не принято было считать, будто
потусторонний мир - это филиал Скотленд-Ярда. Так что многоуважаемый
профессор попросту пускал всем пыль в глаза...
бороду, бросал свирепые взгляды на выступавшего, но вдруг неожиданно
вскочил и, как раненый лев, одним прыжком подскочил к столу председателя.
Сей джентльмен дремал, откинувшись в кресле и сложив пухлые ручки на
довольно упитанном животе, но атака профессора заставила его вздрогнуть,
при этом он чуть не свалился в оркестровую яму.
вам как к председателю! Что же, выходит, меня пригласили сюда, чтобы
оскорблять! Это переходит всякие границы, и я больше не намерен терпеть!
Коль скоро затронута моя честь, я имею полное право постоять за себя!
весьма болезненно воспринимал всякое несогласие с его собственным. Каждое
новое колкое замечание противника отзывалось в нем подобно бандерилье,
вонзающейся в бок разъяренного быка. В бессильной ярости потрясал он
огромным волосатым кулаком над головой председателя, хотя угрозы его
предназначались непосредственному противнику, который отвечал насмешливой
улыбкой, и эта улыбка в конце концов толкнула нашего героя на самые
решительные действия: он угрожающе двинулся на толстяка-председателя, а
тот стал медленно отступать. Среди публики поднялся страшный шум. Часть
рационалистов была шокирована, остальные же гневно кричали: Стыд! Позор!,
желая поддержать своего любимца. Спиритуалисты отпускали ехидные
замечания, а некоторые даже бросились на помощь Смиту, чтобы уберечь его
от физической расправы.
он себя погубит. Похоже, он невменяем, - заедет кому-нибудь по физиономии,
а его потом к суду привлекут.
обстановка была не лучше. Мелоун и Рокстон с трудом пробрались к сцене и,
действуя частично силой, частично уговорами, потащили Челленджера из зала,
а тот все продолжал осыпать проклятьями своего обидчика. Послышались
мольбы, обращенные к председателю, и собрание закончилось - в суматохе и
неразберихе.
убедительно доказывает опасность публичных дебатов, особенно если предмет
спора может всколыхнуть страсти как ораторов, так и слушателей. Такие
выражения, как безмозглый идиот и недоразвитая обезьяна, употребленные
всемирно известным профессором по отношению к своему оппоненту, наглядно
демонстрируют, до чего могут дойти участники подобных диспутов.
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Лукин Евгений
Буркатовский Сергей
Куликов Роман
Каменистый Артем