пока она опускалась, выдвинулись по углам.
произойдет, я оставлю для вас сообщение. Будет мерцать вот этот экран, -
он указал на стену. - Ночную рубашку вы найдете в шкафу.
роскоши.
- заметил Вермолен.
проверил замок. Дверь была заперта. Он почистил зубы одноразовой щеткой,
которую нашел в шкафчике, принял душ и лег спать. Но долгожданный сон не
шел. Он, словно сошедший с рельсов поезд, затерялся где-то по дороге.
Перед глазами Дункана в некоем мысленном зале проносились образы: Озма,
Нокомис, Кастор... Его стала бить дрожь. Потекли и тут же прошли слезы.
Дунски встал и подошел к маленькому бару в углу - еще один предмет роскоши
- и налил себе стакан напитка под названием "Социальное наслаждение номер
1". "Чего тут только нет!" - подумал он. Минут пятнадцать он маятником
ходил по спальне. Ноги его постепенно ослабевали, но остановиться он не
мог. Дункан по-прежнему сжимал стакан в руке. Делая последний глоток, он
вдруг увидел Уайта Реппа, улыбающегося из-под своей широченной белой
шляпы.
Джоунс Стрит, - сказал Уайт. - Мне бы сподручнее проделать это вместо
тебя! Уж я бы получил удовольствие!
тумане.
сумасшедшем доме - со всех сторон появились вдруг зеркала, в которых
отражалась одна и та же картина: холодное, твердое, как бриллиант, тело
Сник. Погружаясь в беспокойный сон, он подумал: не стоит жалеть о ней
больше, чем о других. Это несправедливо.
холл и остановился у лифта. Вид у него был что ни на есть самый
экстравагантный - во всей Пятнице подобным образом одевался только он
один. Белая "десятигаллоновая" шляпа, кроваво-красный платок на шее,
фиолетовая рубаха с непомерно широкими рукавами и кружевной манжеткой на
шее, безрукавка из черной искусственной кожи, тяжелый ремень с массивной
пряжкой, на которой изображен ковбой на брыкающейся лошади, тесные
небесно-голубые джинсы, отделанные на швах кожей, и белые тисненой кожи
башмаки на высоких каблуках с изображением скрещенных шестиразрядных
пистолетов. Уайт Репп - знаменитый деятель телевидения, сценарист,
режиссер и продюсер одновременно, был крупнейшим специалистом по вестернам
и историческим драмам. Чего не хватало в этом костюме - и это сильно
раздражало Реппа, - так это тисненой кобуры, а лучше двух, и игрушечных
пистолетов с элегантной чеканкой. Правительство не разрешило дополнить
туалет маэстро этими на первый взгляд безобидными деталями. Если маленьким
детям нельзя играть с оружием, почему это должно дозволяться большим
детям? Репп подавал бы им дурной пример.
оружия и насилия на экранах и в специальных залах для развлечений -
эмфаториях. Оно, как и все другие органы верховной власти, начиная,
наверно, с основания древнего Вавилона, не избежало двойной морали.
они с восхищением смотрели на него и с большим энтузиазмом пожимали ему
руку. А он, как и всегда в этот момент, чувствовал легкие угрызения
совести, поскольку в некотором смысле он просто прохвост, пользующийся
невежеством толпы. Ни один настоящий ковбой так никогда не одевался, к
тому же сумка на плече была применительно к ковбою совершенно неуместна.
Кстати, все это они должны были бы знать, ведь в своих телевизионных шоу
он давал совершенно реалистичные портреты ковбоев - по крайне мере, в
такой степени правдивые, в какой он сам располагал новейшей информацией.
на их возгласы мягко, в традициях, присущих созданному им образу
спокойного, с мягким голосом, героя, который настоящую жесткость проявляет
только в случае серьезной необходимости. "Улыбайся, незнакомец, и я не
обижусь, даже если ты и обижаешь меня немного".
пассажиров, о его новой драматической постановке. Добравшись до вестибюля,
пассажиры лифта отправились по своим делам. Постукивая каблуками по
мраморному полу вестибюля, Репп вышел на яркое солнце и прохладный воздух
- погода стояла прекрасная. Репп сел в ожидавшее его такси и негромко
ответил на приветствие водителя, который, заранее с помощью экрана узнав о
местоназначении Реппа, сразу же тронулся, направляясь от перекрестка
Восточной Двадцать третьей улицы и Парк Авеню к Второй авеню. Повернув
такси направо, он выехал к задней стороне блочного здания, в котором
когда-то размещался Медицинский Центр Бет Израэль. Манхэттенский
Государственный Институт визуальных искусств представлял собой
сорокашестиэтажное сооружение, более всего напоминающее своей формой
обыкновенный штопор. Это обстоятельство, как не трудно догадаться, давало
благоприятную почву для постоянных шуток на тему о том, что Институт
делает для публики и с нею.
многое. Вы даже не представляете, насколько правы.
Кастор мертв. Сник спрятана. Иммеры занимались тем, что заметали следы.
Сегодня, вполне вероятно, все пойдет, как обычно. У него останутся
проблемы, но связанные с его профессиональной деятельностью, а не с
проступками преступников или органиков, этих преступников преследующих.
Правда, некоторые - тут Репп даже усмехнулся - считают, что сами его
постановки являются преступлениями.
тротуар и ступил на дорожку, ведущую к зданию. Прохожие пялили на него
глаза, некоторые из них, совершенно незнакомые люди, обращались к нему по
имени. Огромный фонтан как раз посередине между тротуаром и зданием,
стрелял водой из кранов, спрятанных на макушках скульптурных фигур;
высеченные из камня (а не просто "окаменевшие") двенадцать мужчин и женщин
- все в самом недавнем прошлом великие артисты визуального жанра,
составляли композицию на пьедестале в самом его центре. Возможно, однажды
здесь среди них появится и его статуя. Одна из струй достигла его лица,
обдав холодком. Проходя мимо великой дюжины, Репп отдал им салют.
Проследовав между рядами гигантских дубов, он вошел в девятиугольную
дверь. Лифт поднял его на последний этаж, где он приветствовал сидящего за
стойкой дежурного. Следующая комната с огромным круглым столом посередине
имела куполообразную форму и была необычайно просторна. При его появлении
мужчины и женщины дружно встали. Он ответил на их приветствия, бросил на
стол шляпу, поставил сумку на пол и сел. Его слуга-Пятница (это был
мужчина) - подал кофе. Репп взглянул на экран, показывающий время.
государственным наблюдателям определить, что Репп нигде не задержался
между моментом, когда он вставил кончик идентификационной звезды в прорезь
на двери кабинета, и той секундой, когда он вошел в дверь. Артистам
визуального жанра платили не за то количество часов, которые они провели
на работе. Условия оплаты оговаривались у каждого в контракте, который они
заключали с Департаментом Искусств. Средства на их счета зачислялись
еженедельно, а сама сумма изменялась в соответствии со статусом артиста,
закрепляемым правительственным указом. Если проект завершен вовремя, то
артисту не нужно компенсировать определенную часть средств, выданных ему
как бы в кредит. При досрочном выполнении проекта артисту начислялась
премия. В тех случаях, когда правительственный комитет по визуальным
искусствам высоко оценивал качество законченного проекта, артисты
награждались дополнительной премией. Артистам при необходимости
разрешалось для окончания проекта в соответствии с графиком или для
повышения художественных достоинств затрачивать на его осуществление
столько времени, сколько они пожелают.
Фактически почти все, включая Реппа, испытывали к этим правилам самое
настоящее отвращение. Единственное, что они могли с этим поделать, -
организовать формальное выражение протеста. Несколько раз, правда, без
особого успеха они прибегали к этой мере.
правительства определяющим моментом, если, конечно, не считать соблюдения
бюджетных ограничений, наблюдатели пристально, следили за тем, сколько
времени артисты проводят на работе.
когда еще существовал Голливуд. Репп, например, получал тройную плату,