Чтение 37–й страницы книги ~Кольцо вокруг Солнца~

Салли обратилась к Виккерсу.

- У нас сегодня вечером митинг. Хотите пойти с нами?

Он колебался. В скудном свете лампы было видно, что все внимательно
смотрят на него.

- Конечно, - ответил он. - С удовольствием.

Он взял бутылку, сделал еще глоток и передал ее Джорджу.

- Отсюда никуда, - сказал Джордж. - Пока полицейские не успокоятся.

Он отпил и передал бутылку соседу.

Когда Салли и Виккерс пришли, собрание только началось.

- Джордж тоже будет? - спросил Виккерс.

Салли улыбнулась.

- Джордж здесь?

Виккерс кивнул.

- Это не в его духе.

- Джордж - боец, - сказала Салли. - Горячий человек. Врожденный
организатор. Не знаю, почему он не стал коммунистом.

- А вы? Такие, как вы?

- Мы - пропагандисты, - ответила она. - Мы ходим на митинги. Говорим
с народом. Стараемся их заинтересовать. У нас миссионерская работа, мы
обращаем их. А после того, как мы их подготовим, ими начинают заниматься
такие люди, как Джордж.

Дородная матрона, сидевшая за столом, воспользовалась ножом для бумаг
как председательским молотком.

- Простите, - сказала она тягучим голосом. - Простите. Прошу
соблюдать порядок.

Виккерс пододвинул стул Салли, затем уселся сам. Люди в комнате
притихли.

Помещение, как заметил Виккерс, состояло из двух комнат, гостиной и
столовой; застекленные двери, разделявшие их, были раздвинуты, чтобы
получилась единая зала.

"Средняя буржуазия, - подумал он. - Достаточно денежная, чтобы не
казаться вульгарной, но лишенная элегантности и изысканности истинно
богатых людей. На стенах - подлинники, южнофранцузский камин, старинная,
хотя и трудно сказать какой эпохи, мебель".

Он мельком оглядел лица, пытаясь определить, кто эти люди. Рядом
сидел явно деловой человек. Чуть подальше - мужчина, волосы которого давно
требовали стрижки. Он был похож на художника или писателя, скорее всего
непризнанного. А вот та загорелая женщина с серо-стальной шевелюрой не
иначе любительница верховой езды.

Но все это не имело никакого значения. Здесь собрались богатые люди,
жившие в респектабельных домах, где портье носит ливрею, но такое же
собрание происходило сейчас и в каком-нибудь старом доме, где никогда не
было швейцара. И в деревушках, и в маленьких городишках также собирались
люди. Быть может, в доме директора местного банка или парикмахера. И на
каждом таком собрании кто-то восседал на председательском месте и требовал
порядка. И на каждом таком собрании сидели люди, похожие на Салли, ждали
своего выступления и надеялись обратить других в свою веру.

Председательша произнесла:

- Мисс Стенхоп стоит первой в списке сегодняшних чтецов.

Потом она откинулась в кресле, удовлетворенная тем, что люди
успокоились и собрание проходит нормально.

Мисс Стенхоп поднялась, и Виккерс увидел перед собой само воплощение
неудовлетворенного женского тела и духа. Ей было лет сорок, широким
мужским шагом она подошла к столу. Работа принесла ей финансовую
независимость лет пятнадцать назад, и она бежала за призраком, пытаясь
укрыться за образом извлеченного из прошлого персонажа.

У нее был чистый и сильный, но слегка жеманный, голос, читая, она
выпячивала челюсть, словно начинающий оратор, отчего ее шея казалась более
худой, чем на самом деле.

- Если вы помните, мой период - Гражданская война, Юг, - сказала она
и начала читать:

- 13 октября 1862 года миссис Хемптон прислала мне свою коляску со
старым Недом, одним из немногих оставшихся верными слуг. Другие слуги
давно сбежали, оставив ее без всякой помощи. В таком положении находятся
многие из нас...

"Бегство от реальности, - подумал Виккерс, - бегство во времена
кавалеров и кринолинов, во времена войны, которая сквозь дымку времени
стала казаться романтической, а на самом деле сделала столько людей
глубоко несчастными, и они хлебнули в той войне и грязи, и крови, и
страданий".

Мисс Стенхоп продолжала читать:

- Там оказалась Изабелла, и я была рада видеть ее, ведь мы не
встречались уже много лет, с того дня в Алабаме...

Да, это было бегство. Но бегство, ставшее идеальным инструментом для
пропаганды другого мира, второй мирной Земли, идущей вслед за этой.

"Три недели, - подумал он, - прошло не более трех недель, а они
успели создать организацию с джорджами, произносящими речи и
устанавливающими связи под страхом смерти, привлекли множество людей для
ведения подпольной работы".

Но и теперь, когда им предлагали другой мир и надежду на жизнь, к
которой они стремились, люди ностальгически цеплялись за прошлое, пытаясь
воскресить его ароматы. Это говорило о сомнениях и отчаянии, они не хотели
отбросить мечту из страха, что действительность рассыплется в прах, стоит
им коснуться ее.

Мисс Стенхоп продолжала читать:

- Я целый час сидела у кровати миссис Хемптон и читала ей ее любимую
"Ярмарку тщеславия", которую она не раз прочла сама и которую ей несчетно
перечитывали со времени ее болезни.

Но если еще очень многие цеплялись за сладкие мечты, то находились и
люди вроде Джорджа, активисты, готовые бороться за осуществление надежд, и
с каждым днем росло число их приверженцев, поверивших в новый мир, готовых
уйти туда и трудиться там. Они будут произносить речи, исчезать при вое
полицейских сирен, отсиживаться в темных подвалах и возвращаться к своей
работе, когда полиция уйдет.

"Наше послание, - думал Виккерс, - в надежных руках".

Мисс Стенхоп продолжала чтение, и председательница сонно кивала
головой, по-прежнему твердо держа в руке нож для разрезания бумаг. Одни
присутствующие слушали из вежливости, другие - с интересом. Когда чтица
закончит, ей зададут вопросы, попросят уточнений и разъяснений, предложат
что-то изменить и похвалят за блестящую работу. Потом будут вставать
другие, будут читать свои дневники о жизни в другом месте и времени, а все
будут сидеть, и слушать, и играть ту же роль.

Виккерс видел всю тщету этих жалких потуг обрести надежду. Комната
словно прониклась запахом магнолий, ароматом роз, горьковатым духом
воскрешенных из пыли прошлого лет. Когда мисс Стенхоп закончила, в комнате
стало шумно: все стали задавать вопросы, она отвечала на них. Он тихо
встал и незаметно вышел на улицу.

Сверкали звезды. Они о многом напоминали ему.

Завтра он пойдет к Энн Картер.

И напрасно пойдет - ему не следовало с ней встречаться ни при каких
обстоятельствах.

Он нажал на кнопку звонка и стал ждать. Но стоило ему услышать ее
шаги, как он понял, что должен повернуться и исчезнуть. Он напрасно пришел
сюда, он знал, что не должен был этого делать, - все следовало начинать
сначала, и не было никакой необходимости во встрече с Энн, ведь мечты о
ней умерли так же, как и мечты о Кэтлин.

И все же он был обязан прийти, именно обязан. Дважды он
останавливался у подъезда, поворачивался и уходил. На этот раз он не смог
уйти, вошел в дом и теперь стоял у двери, прислушиваясь как приближаются
ее шаги.

Что он скажет ей, когда откроется дверь? Что сделает? Войдет, словно
ничего не случилось, словно оба они остались теми же людьми, какими были в
их последнюю встречу?

Следует ли сказать ей, что она мутант, более того - андроид,
искусственная женщина?

Дверь отворилась, и он увидел перед собой прелестную женщину, такую,
какой представлял себе ее всегда. Протянув руку, она втащила его внутрь,
захлопнула за ним дверь и привалилась к ней спиной.

- Джей, - выдохнула она. - Джей Виккерс.

Он хотел что-то сказать, но не смог. Стоял, смотрел на нее и думал:
"Все неправда. Ложь. Это не может быть правдой".

- Что случилось, Джей? Ты же должен был мне позвонить.

Он непроизвольно протянул к ней руки, и она почти в отчаянии
бросилась в его объятия. Они стояли, прижавшись друг к другу, и каждый
ощущал, что нашел опору в своем несчастье.

- Вначале я решила, что ты просто-напросто свихнулся, - сказала она.
- Ты мне столько наговорил по телефону из этого висконсинского городка,
что я решила, будто с тобой неладно и ты заговариваешься. А потом стала
вспоминать всякие странные вещи, о которых слышала или читала...

- Спокойно, Энн, - сказал он. - Ты не обязана мне все пересказывать.