нет шансов, что он откроется. Я хочу пойти с вами. Ничего я не хочу
сильней этого. Но теперь...
которую надо делать и теперь эту работу можно продолжать. Дело еще и в
слизнях. Теперь я знаю, чего ищу. Я должна найти слизней. Найти и каким-то
образом поговорить с ними. Чтобы не тыкаться больше в слепую, пытаться
выяснить тайну тоннелей. Теперь мы знаем, кто может сказать нам то, что
нам нужно про них узнать.
они захотят говорить с вами.
записки, извещения на многих других тоннелях, в надежде, что они будут
найдены многими другими исследователями, так что если мне не удастся, то
будут другие, кто будет знать и продолжит поиски.
сделать. Как бы мы не хотели взять ее с собой, мы должны понимать...
сказала Элейна. - Если бы вы пошли со мной...
этого изменить. Наши обязательства - обязательства нас обоих - слишком
глубоки. Мы встретились, а потом разошлись своими, разными путями. Почти
все равно, как если бы этой встречи и не было...
неправильно. Наши жизни, жизнь каждого из нас, немножечко изменилась. Мы
будем помнить друг друга.
чтобы не было времени подумать; чтобы я могла уйти...
Жидкость с бульканьем устремилась в кувшин. На поверхности появились
пузыри от вытесненного воздуха.
не было не прощанием. Пруд уходил с ним.
отправится во множество мест, но не уйти оттуда, откуда начал. Как если
бы, подумал Хортон, он сам мог бы пойти с Элейной и вместе с тем
отправиться с кораблем - да и, коли на то пошло, остаться на Земле и
успеть уже умереть за это множество веков.
ты когда-нибудь?
нибудь, может быть, умрет и вселенная, когда будет истрачена последняя
искорка энергии и, когда это произойдет, только время, быть может,
останется над золой явления, которому, возможно, уже не повториться.
знала. Когда-нибудь, возможно, через тысячелетия, Корабль в черных
пределах какого-нибудь далекого сектора галактики узнает или разнюхает
ответ. Может, в контексте этого ответа окажется и объяснение цели жизни,
этого хиленького лишайника, цепляющегося, иногда и отчаянно, за крошечные
крупинки материи, парящие в невыразимой безмерности, не знающей и не
заботящейся о существовании такой вещи, как жизнь.
суматошную, беспорядочную планету ради чистоты космоса."
полюбить. Скажите мне, сэр Монах, что же мы такое? Вы хорошо находите
ответы на эти дурацкие вопросы".
были быть, но мы все еще цепляемся за разнообразный скарб, который мы
когда-то с собой влачили. Цепляемся за них, потому, что думаем, будто они
придают нам личности. И вот она, мера нашего эгоизма и самонадеянности -
что такие образования, как мы, все еще боремся за личности. A также и мера
нашей недальновидности. Ибо для нас есть возможность образовать куда
большую личность - нас троих вместе - нежели те маленькие персональные
личности, на которых мы продолжаем настаивать. Мы можем стать частью
вселенной - мы даже, возможно, можем стать вровень со вселенной."
вы начинаете, никогда нельзя сказать, долго ли вы будете продолжать.
Откуда вы можете знать, что мы станем частью вселенной? Начать с того, что
мы понятия не имеем - чем может быть вселенная, так как же мы можем
воображать, будто станем такими же, как она?"
не имею в виду какой-либо критики ваших мыслей, сэр Монах, когда говорю
это. У меня самого в моменты уединения возникают примерно такие же мысли и
мысли эти, должен признаться, оставляют меня в немалом замешательстве.
Человек, я полагаю, исторически смотрит на вселенную, как на нечто,
появившееся в результате чисто механической эволюции, могучей быть
объясненной, по крайней мере отчасти, законами физики и химии. Но
вселенная, развившаяся таким образом, будучи механическим построением,
никогда не создала бы ничего достаточно напоминающего законченный разум,
так как не была бы для этого предназначена. Механическая концепция, по -
видимому, что-то объясняет; вовсе не объясняет разума и мысль о том, что
мы живем именно в такой вселенной, идет вразрез со всякой логикой, которая
мне доступна. Конечно, вселенная - нечто большее, хотя, пожалуй, только
так и могут ее объяснить в технологическом обществе. Я спрашивал себя, как
она может быть построена; я спрашивал себя, для какой цели она построена.
Конечно, говорил я себе, не в качестве простого вместилища, чтобы
содержать материю, пространство и время. Конечно она более значительна. Не
предназначена ли она, спрашивал я себя, быть домом для разумных
биологических созданий, и если это так, то какие факторы дошли в своем
развитии до того, чтобы создать такое место и, собственно, что за
конструкция послужила бы именно такой цели? Или же она была создана просто
как философское упражнение?"
воспринят ни понят до того отдаленного дня, когда последняя чистка
биологической эволюции произведет некий невообразимый разум, который в
конце концов сможет узнать причину и цель вселенной? Встает также вопрос,
что за разум потребуется, чтобы достигнуть такого понимания. Всегда, по -
видимому, должна быть граница для каждой фазы эволюции, и никак нельзя
быть уверенным, что такая граница, что такая граница не отрезает
возможность достижения разума, необходимого для понимания вселенной."
предназначена быть понятой. Быть может, фетиш, который мы делаем из
понимания - не более, чем ошибочный аспект нашего технологического
общества."
более верно для философского общества, чем для технологического, ведь для
технологии все до лампочки, лишь бы двигатели вертелись, да сходились бы
уравнения."
должно заботиться о себе. Разум непременно должен подгонять себя к
границам своих возможностей. Это проклятие разума. Он никогда не оставляет
владеющее им создание в покое; он никогда не дает ему отдыха, он гонит его
все дальше и дальше. В последний миг вечности он будет ногтями цепляться
за последний край пропасти, брыкаясь и вопя, лишь бы ухватиться за
последний клочок того, за чем он в то время мог бы охотиться. А за чем -
нибудь он будет охотиться, тут я готов держать с вами пари."
- ответил ученый, - я все же могу сказать: мрачно, но величественно."
ли мы прожить еще тысячелетие, как три раздельных, эгоистичных,
самодостаточных личности или же мы отдадим себя за шанс стать чем-то еще?
Не знаю, чем может быть это что-то, может быть оно будет равным вселенной,
может быть - само будет вселенной или же чем-либо меньшим. В самом худшем
случае, я думаю - свободным сознанием, отъединенным от времени и
пространства, способным переместиться куда угодно, а может быть и когда
угодно, куда мы пожелаем, не говоря уже обо всем остальном; поднявшимся
над ограничениями, наложенными на нашу плоть."
Шилова Юлия
Березин Федор
Ильин Андрей
Сертаков Виталий
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий