запряженный тремя парами лошадей с ездовыми на каждой правой лошади.
Печальное цоканье лошадиных подков по асфальту наполняло отчаянием
сердца друзей. Тоскливо смотрели они, как гроб вынесли из церкви,
поставили на орудийный лафет и прикрыли флагом. Офицер свистнул в свой
свисток, поднял руку и опустил ее. Эскадрон тронулся, стрелки взяли
винтовки наперевес. Барабаны глухо загремели траурный марш. Орудийный
лафет двинулся с места. Провожающие торжественно зашагали позади;
мужчины держались прямо и сурово, женщины изящно приподымали юбки,
оберегая их от неизгладимых следов, оставляемых кавалерией. Тут были
все: Корнелия Руис, миссис Моралес, Гальвес, Торрелли и его пухленькая
жена, миссис Палочико, предатель Тито Ральф, Конфетка Рамирес, мистер
Мачадо - короче говоря, все, кто хоть что-нибудь значил в
Тортилья-Флэт, а также все остальные.
Правда, поддерживаемые героической решимостью, они все же несколько
минут брели по тротуару.
отец был богатым и всеми уважаемым боксером. Хесус Мария понурил голову
и бросился бежать, пятеро друзей последовали за ним, а позади, прыгая и
резвясь, бежали пять собак.
высокой траве у ограды. Погребение было по-военному кратким. Гроб
опустили в могилу, грянул винтовочный залп, труба пропела отбой, и,
услышав ее, Энрике и Пушок, Пахарито, Рудольф и Сеньор Алек Томпсон
задрали морды и завыли. Как гордился ими в ту минуту Пират!
не увидел.
дома Торрелли. Пилон влез в окно и вынес две бутыли вина. И тогда они
медленно пошли к затихшему дому Дэнни. Они чинно разлили вино по банкам
и стали пить.
ему удавалось достать немного винца.
мысленно бродил в прошлом. В семь часов пришел пристыженный Тито Ральф
и принес коробку сигар, которую он выиграл в лотерею. Друзья закурили
сигары, сплюнули и откупорили вторую бутыль. Пабло запел начало песни
"Тюли Пан", проверяя, не пропал ли у него голос.
песен? - сказал Хесус Мария.
забористые песни о бойких женщинах.
подтягивать, а под конец к ним присоединились и все остальные.
его погасла.
нам лучше пелось.
упала на старую газету у стены. Все как один вскочили, чтобы затоптать
ее, и на каждого снизошло одно и то же озарение, и они вернулись на
свои места. Они поглядели друг другу в глаза и улыбнулись мудрой
улыбкой бессмертных, лишенных надежды. Словно во сне, смотрели они, как
пламя замигало и чуть не погасло, как оно расцвело на газете. Так в
ничтожных пустяках слышен голос богов. И люди с улыбкой смотрели, как
догорает газета и как занимается сухая деревянная стена.
рассечены. Магнит, собравший вас, утратил силу. Дом этот перейдет к
новому владельцу, к какому-нибудь унылому родственнику Дэнни. Так пусть
же этот символ святой дружбы, этот добрый дом веселых вечеринок и драк,
любви и покоя, погибнет, как погиб Дэнни в последнем великолепном и
тщетном восстании против богов.
пробил крышу и заревел. Только тогда друзья встали со своих стульев и
словно во сне вышли на улицу.
остатки вина.
вверх по холму на второй скорости. Лучи прожекторов заметались среди
сосен. Когда пожарные прибыли, дом уже превратился в тупой конус огня.
Насосы поливали деревья и траву, чтобы пожар не перекинулся на соседние
дома.
стояли друзья Дэнни и смотрели, не отводя глаз, пока от дома не
осталась только черная куча золы, над которой клубился пар. Тогда
пожарные машины развернулись и с выключенной передачей покатили вниз по
склону.
смотрели на дымящееся пожарище. Порой они обменивались странными
взглядами, и глаза их снова обращались к сожженному дому. А потом они
повернулись и медленно пошли прочь. И каждый шел один.