Чтение 37–й страницы книги ~Ночь в тоскливом октябре~

- Ладно. Ну... Это... было хорошо.

- Да. Я никогда раньше так близко не знакомилась с собакой.

- То же могу сказать о себе и кошках. Значит, до скорого.

- Да.

Она отправилась домой.

Я снова обыскал все вокруг дома Ларри, но не нашел никаких признаков
его возвращения. По дороге домой я услышал, как кто-то прошипел мое имя из
пучка травы.

- Нюх, старина. Приятно снова повидать тебя. Я как раз полз к тебе.
Ты сократил мне путь...

- Шипучка! Что ты тут делаешь?

- Слонялся в том саду, подкармливался, - ответил он. - Просто заполз
сюда, чтобы быстренько перекусить по дороге.

- А зачем ты меня искал?

- Узнал кое-что. Хотел, чтобы и ты знал.

- Что? - спросил я.

- Наверное, я подцепил дурную привычку от Растова. Посмотри на меня.
Я чувствую себя так, будто меняю кожу.

- Ничего похожего.

- Знаю. Но я действительно любил его. Когда мы с тобой расстались, я
направился в сад и начал поедать старые, перебродившие фрукты. С ним
было... уютно. Я чувствовал, что нужен кому-то. Теперь фруктов почти не
осталось. Я приду в себя. Со мной все будет в порядке. Но мне его будет
недоставать. Он был хороший человек. Викарий прикончил его - это мне
рассказал Ночной Ветер. Хотел сузить рамки. Поэтому Граф убрал Оуэна,
чтобы викарий поостерегся. Вы ведь доберетесь до викария, правда?

- Шипучка, ты, наверное, перебрал. Оуэна убили после того, как Графа
проткнули колом.

- Умно, правда? Вот об этом я и хотел тебе рассказать. Он нас надул.
Он все еще здесь.

- Что? Каким образом?

- Как-то ночью я набрался до чертиков, - сказал он, - и вдруг
почувствовал себя ужасно одиноким. Не хотелось оставаться одному, поэтому
я пополз искать кого-нибудь или что-нибудь - огней, движения, звуков. Я
добрался до цыганского табора, это было как раз то, что надо. Свернулся
под кибиткой, рассчитывая провести там ночь, а утро вечера мудренее. Но
подслушал обрывки разговора в кибитке, которые заставили меня забраться
наверх и пролезть в щель между досками пола. Я случайно выбрал ту самую
кибитку, и там сидели два сторожа. Иногда они говорили на своем языке,
иногда по-английски - младший хотел попрактиковаться. Я провел ночь в
кибитке, а не под ней. Но узнал всю историю. Я даже нашел отверстие,
сквозь которое видел гроб.

- Он у цыган?

- Да. Они охраняют его днем, когда он спит, и сторожат ночью, когда
Граф улетает.

- Так значит, он фальсифицировал свою смерть, - сказал я. - Одел тот
скелет, который мы нашли, в свою одежду, и сам проткнул его колом.

- Да, тот разваливающийся скелет, который уже лежал там.

- ...И поэтому на нем не оказалось кольца.

- Да, и здесь он тоже был в безопасности. Любой, кто нашел бы
останки, подумал бы, что кольцо взял убийца.

Меня пробрал холод.

- Шипучка, он ведь устроил все это уже после смерти луны, да?

- Да. На твои расчеты это не повлияет.

- Хорошо. Но вот чего я не понимаю: Граф убил Оуэна, потому что
викарий убил Растова. Отражает ли это конкретные симпатии Графа? Или он
просто намерен сдерживать викария и не давать распространиться насилию?

- Не знаю. Об этом ничего не говорили.

Я тихо зарычал.

- Сложная задача, - сказал я.

- Согласен. Теперь тебе известно все, что знаю я.

- Спасибо. Хочешь пойти со мной?

- Нет. Я и правда вышел из Игры. Удачи тебе.

- И тебе, Шипучка.

Я слышал, как он уползает прочь. После обеда прошел небольшой дождик,
который прекратился вскоре после захода солнца. Я вышел из дома, чтобы
посмотреть, взошла ли луна, и Бубон пошел со мной. Но ее все еще закрывали
облака, и мы увидели только большое яркое пятно света на востоке. Дул
холодный ветер.

- Значит, время пришло, - сказал Бубон. - К утру все будет решено.

- Да.

- Хотел бы я участвовать в Игре с самого начала.

- Хотел бы луну с неба, - заметил я. - Может, так оно и было. Ты же
играл, в каком-то смысле. Ты обменивался информацией, наблюдал за ходом
событий, так же, как и все мы.

- Да, но не делал ничего по-настоящему важного, как вы все.

- Важнее всего те мелочи, которые, складываясь вместе, дают нам
окончательную картину.

- Наверное, - сказал он. - Да, было забавно. Как ты думаешь... Нельзя
ли мне тоже пойти? Мне бы хотелось увидеть, как это произойдет, чем бы все
ни кончилось.

- Извини, - ответил я. Мы не можем взять на себя ответственность еще
и за непосвященного. Думаю, борьба будет жесткой.

- Понимаю, - сказал он. - Я так и думал, что ты это скажешь, но
должен был спросить.

Через некоторое время я покинул его, а он остался смотреть на небо.
Луна все еще пряталась.

И вот... Мы вышли до полуночи, конечно, Джек и я, он надел теплую
куртку и взял сумку с принадлежностями. В другой руке у него было
несколько небольших поленьев для костра. Мы ушли, не заботясь об
оставшейся не запертой двери.

Небо над головой начало проясняться, хотя луна по-прежнему была
закрыта. Тем не менее, ее проникающее сквозь облака сияние вполне сносно
освещало нам дорогу. В спину дул прохладный, влажный ветер.

Вскоре показалось Гнездо Пса, и Джек решил, что мы должны обойти его
и подняться по восточному склону.

Так мы и сделали, и когда поднялись на вершину, то в кругу у камня с
надписью уже слабо мерцало пламя. Подойдя поближе, мы увидели викария
Робертса, Морриса и Маккаба, суетящихся вокруг небольшого костра, который
явно только что разожгли и раздували, чтобы расширить пределы его влияния.
Теперь ухо викария уже не было забинтовано, и свет просачивался сквозь два
больших отверстия. Груда хвороста стала гораздо выше, чем тогда, когда мы
приходили сюда с Серой Метелкой.

Гибельный костер - необходимая часть нашего дела. Он берет начало в
туманной глубине истории наших игр. Обе стороны нуждаются в нем, поэтому,
в некотором смысле, он - нейтральное орудие. После полуночи он уже горит
не в одном нашем мире, и мы можем бросать в него те предметы, которые
прибавляют нам силу и служат достижению наших целей. Он привлекает
существа из других миров, симпатизирующие обеим сторонам, а также
нейтральных духов, которые могут принять чью-либо сторону в ходе событий.
Через него могут проходить голоса и возникать картины, и он служит
второстепенным, вспомогательным пунктом проявления для открывающего или
закрывающего объекта, каким бы он ни был. Как правило, мы все приносим
что-нибудь, чтобы бросить в него, и он взаимодействует со всеми нами на
протяжении всего ритуала. Например, я помочился на одну из наших палок за
несколько дней до этого. Случалось, что языки пламени нападали на игроков;
и я помню случай, когда одного из игроков защитила созданная им стена
огня. Он еще годится для уничтожения вещественных доказательств. Полезен
он и в особенно холодные ночи.

- Добрый вечер, - сказал Джек, когда мы приблизились, и добавил к
груде хвороста свои поленья.

- Добрый вечер, Джек, - отозвался викарий, а Моррис и Маккаб кивнули.

Линет лежала на спине на алтаре, голова повернута к нам, глаза
закрыты, дыхание замедленное. Наркотики, конечно. На ней было длинное
белое одеяние, черные волосы распущены. Я отвел взгляд. Очевидно, протест
был отклонен. Принюхался к запахам в воздухе. Пока никаких следов Джил и
Серой Метелки.

Костер разгорелся ярче. Джек положил свою сумку и пошел помогать у
костра. Я решил быстро обойти дозором местность и сделал большой круг.
Ничего необычного не обнаружил. Пошел посмотреть на огромный камень. Как
раз в этот момент из-за облаков показался краешек луны. Его свет упал на
камень. Знаки опять стали видны - черные на фоне освещенной поверхности. Я
вернулся и сел возле сумки Джека.

На викарии был надет темный плащ, который при каждом его движении
издавал шуршание, похожее на свист. Он не скрывал того факта, что викарий
- низенький и толстоватый человечек, и никак не усиливал и не уменьшал
впечатление угрозы, исходившей от него. Она была в его лице, в напряженном
выражении контролируемой одержимости. Двойное отражение луны плясало в его
очках.

От их совместных усилий гибельный костер разгорелся до внушительных
размеров. Викарий первым что-то бросил в него, маленький сверток, который
затрещал и вспыхнул синим пламенем. Я принюхался. В нем были травы,
которые мне уже раньше встречались. Моррис добавил еще два свертка, в
которых, как я почувствовал по запаху, лежали кости. Джек прибавил очень
маленький пакетик, давший зеленую вспышку. Я швырнул в огонь кое-что от
себя, вместе с помеченной мною палкой. Луна полностью выскользнула из-за
облаков.

Викарий подошел и пристально посмотрел на надпись, даже не взглянув
на падчерицу. Потом попятился назад, повернулся направо, сделал несколько
шагов, остановился, снова повернулся к камню. Слегка сдвинулся в сторону,