продолжает жить в нем прочнее, чем когда-либо, все это не кончено, Джерри не
удовлетворен, жена подвела его - подвела, не сумела по своей нескладности
даже умереть, во всем виновата она одна, и никогда ей не знать покоя. Каждый
вечер, возвращаясь с работы, он с надеждой спрашивал:
нее могла появиться привычка мной командовать.
Мне, например, кажется, что я теряю рассудок.
Всякий раз, когда ты меня об этом спрашиваешь, мне хочется схватить тарелку
и швырнуть об пол, хочется пробить кулаком эти стекла. Чего ты ждешь, что
должно произойти?
она может сделать?
встряхнуть, но тут же разжала пальцы: плечи у него оказались такие тощие.
сомнамбула. - Нельзя так быстро перейти от наполненности к пустоте.
ребенка, но он оказался слишком большой, и она встряхнула только себя. -
Женщины зависят от мужчин. Она любила тебя, но ты не оправдал ее надежд, и
теперь она вынуждена держаться за Ричарда. Ей нужен Ричард. У нее дети от
Ричарда. Ты не должен больше вмешиваться в их жизнь.
из своего брака.
детей.
мной, ты бы не колебался.
Что ты делаешь со мной, Джерри?
слишком унизительно.
Думай на пляже. А когда ты со мной дома, - думай обо мне. И если хочешь
спать со мной, то чтоб я чувствовала, что именно со мной. Лги мне. Соблазняй
меня.
ты будешь счастлива. Неужели ты не счастлива?
отправился стричься, не сказав мне, и пропадал всю вторую половину дня, я то
и дело смотрела в окно - отчетливо помню каждый листик на вязе - и около
половины шестого подумала: ?Он ушел. Он бросил меня?. И почувствовала
облегчение.
могла полностью отдаться ему, потому что в объятиях Джерри чувствовала
что-то недоброе, как в силе земного притяжения: ему доставляло удовольствие
то, что она пошатнулась, что разум отказывает ей.
перестала быть четкой. Сентябрь уходил в небытие: явился рабочий,
отрегулировал печь, и остывающими ночами она теперь сама включалась и
выключалась. Когда Руфь лежала без сна, ей не давало покоя непривычное
урчание: она не была уверена, реальный ли это звук, и если да, то откуда он
- то ли печь гудит внизу, то ли самолет в небе, то ли трансформаторы на
столбе за окном спальни. Где-то на просторах ее жизни работал мотор - но
где? Джерри и Салли - она была уверена - так сильно ранили друг друга, что
ни о какой возможности примирения не могло быть и речи, но Руфь чувствовала,
что судьба ткет свое полотно и события складываются в рисунок, родившийся в
темных закоулках ее мозга. Мир таков, какой он в общем-то есть; чего мы
ждем, то и случается; а ждем мы того, чего жаждем. Как негатив порождает
отпечаток, так и Руфь породила Салли. Откуда иначе то раздражение, с каким
она относится к изъянам в красоте Салли - горькой складочке в уголке рта,
слишком пышным бедрам? Руфи хотелось, чтобы Салли была более безупречной, -
как ей хотелось, чтобы Джерри был более решительным. Руфь, воспитанную в
иной вере, раздражало то, что Джерри так радуется своей раздвоенности, как
доказательству глубокой пропасти между телом и душой, благодаря которой
человек только и может избегнуть забвения. Все это слишком уж отдает
религиозными бреднями, фантасмагорией. Дикий зверь его страсти чересчур
легко подчинился велениям разума Руфи. Он застыл на три месяца, стоило ей
взять и попросить, и совсем исчез с горизонта, лишь только она замахнулась,
а у Чарли слезы блеснули в глазах. Слишком все получилось легко, слишком
странно. Наверно, думала Руфь, надо бы поднапрячься и теперь, когда ночи
стали равны дням, усилием воли разрядить напряжение лета. Она - пленница:
пропасть между ее рассудком и миром, через которую был перекинут мостик из
тысячи догадок, сомкнулась, и она оказалась плененной, как белый единорог на
гобелене.
***
вечер греческих плясок. Старый Кэннонпорт, прижатый к морю, со своими
скрипучими причалами и рыдающими чайками. Пляски были устроены в подвальном
помещении местного зала Ветеранов войны, большого дощатого строения с
квадратной башней, стоявшего на откосе среди четырехэтажных, крытых
черепицей, жилых домов. Здесь, в нижней части улицы, соленая вода оставила
на домах черные потеки. Матовые стекла в окнах зала молочно светились - за
ними находился гулкий, как пещера, подвал: грохот музыки проникал наружу
даже сквозь стены. Джерри, Руфь, Дэвид и Линда спустились по бетонным
ступенькам бокового входа; какой-то тип, сверкавший столь безупречной
лысиной, что просматривались швы на черепе, продал им малиновые билеты.
Внутри было светло, жарко, шумно и людно; люди стояли, сидели, пили пиво,
плясали, извиваясь длинной, крепко сбитой цепочкой, - лица блестели,
нелепые, сумасшедшие. Были тут и Матиасы. Они приехали с Хорнунгами.
сообщить Руфи Линда, когда Ричард направился к ним, а следом и Салли.
или собирается завести роман с Джейнет Хорнунг. На Салли было оранжевое
платье - цвет этот шел ей и одновременно придавал трагический вид. У Руфи
заломило виски. Ричард взял ее за руку, и они присоединились к танцующим,
разорвав цепь, - она потащила их за собой, вовлекла в движущуюся людскую
массу.
Салли. Порою они оказывались друг против друга, следуя спиралям цепи; лицо
Салли было опущено, она танцевала как бы вне связи с окружающими, словно
вставленная в общий фриз, тогда как Руфь чувствовала себя накрепко
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Акунин Борис
Контровский Владимир
Белов Вольф
Шилова Юлия