лукавым, - если нам удастся кончить с Плеве, то будут деньги, а если
прибавить Сергея, то и вовсе.
сопротивления Кони Циллиакуса, через него на террор хотят дать большие
деньги. Я проверял: -верно, дают.
деньги, то наверное не из-за симпатии к русской революции, а чтоб облегчить
избиение русского народа на фронте ударами с тылу.
кто дает, не все ли равно?
нас отвернется все общество.
слюну. - Общество? Нужны деньги, мы их возьмем. Если сделаем дело, общество
и прочая сволочь, само побежит за нами. А если ничего не сделаем, нас же
затопчут. Без денег, что ты сделаешь? Ты убил бы Сергея без денег? Ведь я
тебе деньги давал. Почем ты знаешь откуда они? Да ты плечами не пожимай! -
проговорил бешено Азеф, - это важный вопрос. Я настоял на твоей кооптации в
ЦК. Нам надо это дело провести, могут быть возражения. Деньги дают Б. О., а
не ЦК, и их надо взять во что бы то ни стало, - рокотал Азеф, низко
наклонясь над столом. - Не понимаешь? Ведь деньги на террор, стало быть, я и
ты держим ЦК и всю партию в руках.
взволнован, даже хрипит. А оттого, что действительно, с чего он вздумал
разводить эти сахарные теории? Ведь на самом деле, не все ли равно от кого?
Неужто он вдруг "пожалел, видите ли" каких-то там вшивых солдат, которых как
баранов запарывает царь, гоняя то под японские шимозы, то на усмирение
крестьянских бунтов.
толстые губы.
хотите, верно Гоц тебя скрипкой Страдивариуса зовет. Все рефлексии,
вопросики, декаденщина всякая, как это - "о, закрой свои бледные ноги!" - и
Азеф залился долгим гнусавым хохотом.
Швейцера, решил петербургских пока оставить. Утром, идя к Чернову, пощупать
как мыслит теоретик относительно не то американских, не то японских денег,
Азеф сдал тяжеловесное заказное Ратаеву об общепартийных мелочах: - "Наконец
то я выбрался вам написать. Дело в том, что не хотелось писать, пока не
нащупаешь чего-нибудь существенного. От Чернова я только что узнал, что
теперь государь на очереди. Его слова, что Россия не прекратит войны до тех
пор, пока жив еще один солдат и в казне имеется один рубль, сделают государя
очень непопулярным в России и Европе и покушение, вероятно, будет встречено
также сочувственно, как и Плеве. Письмо, мне кажется, из Бадена писано
Селюк. Содержание его вами понято правильно. Что касается ряда имен, о
которых мне приходилось с вами говорить, то удалось выяснить следующее:
Еремей - это Ст. Ник. Слетов. Наталья - Мария Селюк, в Киеве известна под
именем Натальи Игнатьевны. Веньямин живет заграницей с прошлого года, пишет
в "Р. Р." изредка на рев. темы, его перу принадлежит статья в No 44 "Р. Р."
- "Без адреса" за подписью "быв. социал-демократ", постоянно, говорят, живет
во Фрейбурге, без сомнения террорист, ездивший в Россию, предполагаю, по
делам террора. Веньямина здесь теперь уже нет. Я его не застал. Считают его
очень талантливым. Павел Иванович молодой человек, черные усы,
ориентироваться в его роли, но во всяком случае шишка. С Пав. Ив. (данные
вами приметы Савинкова не совсем подходят к нему - для установления пришлите
карточку) я стараюсь сблизиться. Тоже с кн. Хилковым, хотя последний,
обладая аристократическим воспитанием, нелегко поддается сближению. Вежлив и
только. Удалось мне открыть здесь Кудрявцева. Он в Женеве живет под фамилией
Мешковского. Высокого роста, бородка светлая, в очках, одет с претензиями на
Чайльд-Гарольда, в плаще, с черным, широким бантом. Ева послана в Одессу для
работы в типографии, неважная особа и мало опасная, нелегальная хотя. Маша -
не знаю кто, только не Тумаркина, которая живет с Авксентьевым. О Леопольде
ничего здесь не слышно и никто такого имени не упоминал. Деньги получаемые
Минором от Гав. - это от Гавронского, который живет в Москве и женат на
сестре Минора. Платит 100 рублей в месяц. Саша, - который пишет Вере Гоц, -
это Саша-Ангел, транспортист. Деньги мы уславливались, что пришлете, как
только получите мой адрес, который я и прислал, - другой адрес назначался
для открыток. Во всяком случае деньги переводом через банк на Вольде, а чек
заказным пришлите немедленно, пост рестант, так как сижу без денег. Пришлите
мне расходных 500 рублей и жалованья за этот месяц 500.
готовых умереть за революцию. Никогда не были так заняты Азеф и Савинков.
Весь день не расставались. Везде их видели вместе. Непосвященные удивлялись:
- что общего меж этим молодым человеком и тучным, черным, животно-громадным
уродом? Посвященные знали, что связывает Павла Ивановича с Иваном
Николаевичем. Кровь. Они сливались у партии в крепкую, однорукую силу.
монгольского разреза не были рентгенами. Савинков не умел узнавать людей.
Был сух, надменно спрашивал:
рекомендую торопиться. Сюда должны идти те, кому нет психологической
возможности участвовать в мирной работе. Но если вы настаиваете, поговорите
с Иваном Николаевичем.
вывороченные губы. Но глаза! Глаза были рентгенами. Искоса взглядывая, Азеф
насквозь угадывал человека.
деле и к веревочке ведь надо готовиться? - гнусаво рокотал Азеф, чиркая
пухлой рукой по короткому горлу.
ему "ползущим глетчером, правимым пустотой". "Ни на чем, вот на чем я
построил свое дело", - любил он повторять Макса Штирнера.
внутри. Это доставляло удовольствие. Но надо идти на заседание и не
опаздывать, просил Азеф, вопрос американо-японских денег Циллиакуса важен.
Савинков чуть-чуть задержался. Стихотворение он написал без помарок.
Савинков пошел на заседание ЦК.
и через сановное лицо получились данные о перепуге и растерянности
правительства. Принятие денег от Кони Циллиакуса бури тоже не возбудило.
Акунин Борис
Перумов Ник
Никитин Юрий
Корнев Павел
Орлов Алекс
Афанасьев Роман