который валялся на земле с раздробленной головой, соскочили с коней и,
набросившись на Жана Грандье, стали крутить ему руки.
связали, а вслед за ним та же участь постигла и Фанфана, который, проявляя
чудеса храбрости в борьбе за своего друга, ожесточенно колотил англичан
ногами.
ярости, кричал прерывающимся голосом:
не должны унижать человека только за то, что он защищался до конца. Если вы
принадлежите к таким людям, обращайтесь с нами, как подобает обращаться с
пленными солдатами. Развяжите нас! Эти веревки позорят вас самих гораздо
больше, чем нас. Развяжите! Я не убегу, даю честное слово! .
право только офицер. Узнав по голосу капитана Сорви-голова, офицер слегка
вздрогнул и покраснел, но быстро справился с собой. Его губы сложились в
ехидную улыбку.
искал вас, видит бог. Но уж раз вы попались мне, я вынужден ради
собственного спокойствия вас уничтожить.
испытанное мужество, побледнел.
злобно усмехаясь, ответил англичанин,-один из пяти членов военного суда,
которых вы преследуете с яростью краснокожих...
Сорви-голова.
Якобсдаля, передал майору Колвиллу ваши слова, а Колвилл повторил их мне.
Сегодня вы мне попались - и уж теперь-то не ускользнете! Прежде мы только
смеялись над вашими словами, принимая их за пустое бахвальство, но теперь
вынуждены относиться к ним всерьез, так как убедились, что вы человек
способный выполнить все свои угрозы. Поэтому мы дали себе слово - я и мой
друг, майор Колвилл, - при первом же удобном случае вычеркнуть вас из списка
живых. Но так как я терпеть не могу проливать кровь безоружных людей и не
могу даже видеть спокойно, как ее проливают другие, то мы вас просто
повесим.
из пут.
веревки на одной из веток вот этой прелестной белой акации,- произнес
капитан Руссел, указывая рукой на дерево, раскинувшее свою пышную крону над
шпилем одного из домиков Питерсбурга.
смерти все разрешается.
невинных людей - это вам так пристало, подлец! Иногда вы делаете это,
соблюдая юридические формы, чаще же-обходясь без них, но всегда без риска
для себя, подлый трус! Палач!
устыдившись мужественного протеста пленника, смущенно опустили головы. -
Веревку! - приказал он одному из солдат.
накиньте петлю на шею осужденного! - продолжал он.
под пристальным взглядом офицера, готового обрушиться на него за малейшее
неповиновение.
Приготовления к казни привели их в ужас. Дети плакали; женщины, рыдая,
молили о пощаде.
замерло в безумной надежде: может быть, это бежавшие от англичан буры спешат
к нему на помощь?
свернул с дороги и скрылся за фермой.
сейчас ему придется умереть позор-ной смертью. Солдаты уже вели его к
дереву.
пощадить его друга Англичанин ударом хлыста рассек ему лицо. Невзирая на
страшную боль, несмотря на стыд, Фанфан продолжал просить.
которых, наверно, смягчилось бы и сердце тигра.
совсем еще ребенок, сжальтесь над ним! Наши мужья обращаются с
военнопленными по-че-ловечески, будьте же и вы таким...
беззащитных женщин, начал раздавать направо и налево удары хлыстом.
движением не выдал он своей душевной тревоги. Чтобы казаться невозмутимым,
он призвал на помощь всю свою волю. А между тем как улыбалась ему жизнь!
Богатый, красивый, отважный и сильный, поборник всего великого и
благородного, он находился в том возрасте, когда человек смело глядит в
будущее и мечтает помочь всем угнетенным, обездоленным, слабым. Увы! Недолго
длились эти мечты.
независимости маленького народа!
озарившее восток своим торжественным сиянием, на яркую синеву неба, на
широкие просторы вельдта, в бесконечную даль которою уходили, колыхаясь,
высокие травы.
промелькнула вся его жизнь, такая короткая и в то же время такая богатая
событиями.
приказанию капитана Руссела согласился выполнить сержант, более выутюженный
дисциплиной и потому более покладистый, чем рядовой солдат. Сержант встал на
седло и, подняв руки вверх, старался перекинуть конец веревки через самую
крепкую ветку белой акации Когда после некоторых усилий это ему удалось, он
спрыгнул на землю, не выпуская из рук конца веревки.
приготовились налечь на веревку, все уже казалось потерянным, и вот-вот
должна была совершиться эта неслыханная подлость. Но вдруг над стеной,
приходившейся как раз против того места, где стояли Сорви-голова, Фанфан и
их убийцы, показалось дуло ружья. Почти одновременно один за другим
прогремели два выстрела Оба солдата, державшие верев-ку, даже не вскрикнув,
рухнули на землю с раздробленными черепами.
от такого неожиданного поворота событий и боясь, как бы жертва не
ускользнула, выхватил револьвер с явным намерением всадить Жану пулю в лоб
Однако, прежде чем англичанин успел прицелиться, раздался еще один выстрел,
и рука, сжимавшая револьвер, повисла, раздробленная пулей, которая разбила
также и рукоятку револьвера. Капитан взвыл от бешенства и боли, махая
изуродованной кистью руки. Он был близок к обмороку.
Это был молодой человек, вернее, подросток в форме английского лейтенанта.
Сжимая в руке ружье, он метнул в капитана полный ненависти взгляд и
воскликнул:
несмотря на переодевание, своего верного друга, которого они считали
погибшим, вскричали в один голос:
к козырьку, но, поняв свою ошибку, схватился за ружье. Однако юный бур
опередил солдата и, разрядив в него свое ружье, убил его наповал.
скрежетал зубами, не помня себя от бешенства, но рана не позволяла ему ни
защи-щаться, ни даже бежать.
Сорви-голова.
руке наготове ружье, а другой, не спуская глаз с англичанина, перерезал
ножом веревки на своих друзьях.
объявил он капитану Русселу.
Сорви-голова. - Превратности войны, как говорит мой друг Франсуа Жюно.
мастер шоссона*, ловко сшиб его подножкой. Затем, крепко прижав преступника