что.
Чапа и поднял голову, потому что где-то рядом в шесть-семь
выстрелов ударил крупнокалиберный и сразу в ответ ему сыпанули
автоматы. - То не начало, - уверенно определил он. - То Гера
на ихних нервах грает.
Я буду тебе помогать. Пушка заряжена?
Ведь надеялся, что удастся промолчать; так не хотелось
признаваться! - ну просто слов нет. А вот пришлось. Это же
уметь надо - вляпаться в такое неловкое положение. Натурально:
командир хоть и не виновен ни в чем - он же сам и виноват.
Надо ему было спрашивать! Но опять же: откуда он мог знать,
что своим вопросом ставит Чапу в глупое положение? Не задай
Тимофей этого вопроса - и все бы тихо сошло; а так получается,
что раненый командир тратил последние силы, чтобы сделать как
лучше - и все зря. И только он один, Нечипор Драбына, в этом
виноват...
копырсается, - приободрился Чапа. - То я его и стережу.
просто механик-водитель на нем был классный. Танк шел
уверенней других, и подъем брал легче, и техника вождения
здесь была мастерская - сразу видать. Его цепкость и ловкость
приводили к поразительному эффекту: моментами танк казался
гибким. Он должен был взобраться наверх; во всяком случае,
Чапу его действия убедили настолько, что он предпочел не
рисковать, оставил на время в покое полуразгромленную
автоколонну и сторожил только этого подкрадывающегося к нему
врага.
в болоте; оно лежало справа от холма, по всей почти пойме
между рекой и старицей. Это, впрочем, не остановило немцев;
танк прошел по краю топкого места, уткнулся в старицу и замер
на нешироком песчаном пляже; в метре от него раскачивались
потревоженные им кувшинки - словно вдруг предостерегающе
всплыли на поверхность огромное минное поле, красивенькие
такие мины с белыми и желтыми взрывателями.
встал на капоте, широко расставив ноги, и, закрывшись от
бокового солнца ладонью, разглядывал холм. Второй вылез
сначала до пояса, затем отжался руками и сел на край башни, и
они стали о чем-то спорить, это даже издали было ясно. Их
поведение не было нахальным, скорее просто беззаботным. Ведь
система огня русских не была известна до конца; почему бы не
допустить в таком случае - а рельеф местности подсказывал
именно этот вывод, - что танк уже вошел в мертвую зону не
только для артиллерийского, но и для стрелкового оружия? Но
танкистам не повезло. Во-первых, пляж простреливался, а
во-вторых, сейчас за ШКАСом в этом секторе сидел Герка
Залогин. Он снял обоих совсем короткой очередью (ее-то и
прокомментировал Чапа, и ошибся в ее смысле, как видим), если
учесть, конечно, расстояние, которое Герку от них отделяло:
шесть-семь выстрелов, не больше. Выстрелы демаскировали Герку
раньше времени; он шел на это сознательно; внезапный удар по
автоматчикам стоил бы немцам лишних двух-трех человек, если не
больше, но и соблазн был велик: смешно даже сравнивать
автоматчиков и танкистов. Герка пошел на это не колеблясь.
Первые же пули сбили обоих танкистов на песок, но одного
словно ветром понесло: он катился по пляжу, как бревно, весь
вытянутый в струнку, с закинутыми над головой руками, катился,
подгоняемый черт те какой силой, может быть, даже ударами тех
же пуль; он прокатился так несколько метров, но шестая или
седьмая пуля пригвоздила его к песку, он затих лицом вверх, с
закинутыми за голову руками, и больше не шелохнулся ни разу.
Герка поглядывал, не выберется ли он, чтобы подобрать убитых
товарищей, но немец попался терпеливый. А потом Герке стало не
до него, автоматчики подобрались совсем близко и так густо
лепили из своих машинок по амбразуре, что одна пуля ввинтилась
внутрь бронеколпака и рикошетом саданула Герку по башке. На
счастье, не оглушила совсем, но все же это была контузия: он
потерял на какое-то время способность говорить, а может быть,
ему это только казалось; как бы там ни было, а Тимофею он
отвечал только "в уме", хоть тот, судя по его голосу в
наушниках на том конце провода, готов был разнести телефон
вдребезги.
от автоматчиков. Танка на месте не было. Герка поискал - и
увидел его в стороне: танк уже приближался к исходной позиции
своего батальона; оба трупа лежали позади башни на капоте.
Произошло это случайно: в спешке Герка заскочил не в тот люк,
а когда разобрался в ошибке, меняться было поздно.
бою? Трудно сказать. Ему было не до размышлений. Его затянуло
так стремительно - успевай поворачиваться! Единственное, чего
он боялся, - это отстать от других, подвести своих новых
товарищей. И потому он излишне суетился, и опять начал
тушеваться - на этот раз перед Залогиным; он так волновался,
что почти ничего не видел; но едва нырнул в железобетонную
трубу и прикрыл за собой люк - едва остался наедине с собою,
без командиров и просто свидетелей, - как уверенность
возвратилась к нему. Правда: только уверенность, но не
спокойствие.
разбита и завалена обломками камней и землей. Поверх завала
светлела узкая серповидная отдушина.
пятьдесят будет. Но откуда у этой дивизии такой калибр? - даже
у тяжелых танков пушки в два раза слабее, и приданная
артиллерия у них тоже должна быть легкой. Неужто три или
четыре снаряда угодили в одну точку? Ну и дела! А еще говорят:
дважды в одну воронку не попадает. Вот и слушай кого после
такой картинки...
всего оказалось отгибать изнутри прутья арматуры: лежишь на
спине, упираешься в спину, а ведь под лопатками битый
камень... Но кто в бою придает значение такой ерунде? -
Медведев только в первый момент отметил про себя: больно! - и
больше не думал об этом.
увидел совсем близко цепь автоматчиков; не просто немцев - он
насмотрелся на них за последние сутки, - а немцев, которые шли
на него, которые хотели убить именно его, Саню Медведева. Их
было так много... А в долине - настоящий муравейник!
этому Медведев не был подвержен; напротив: природное
спокойствие и уверенность в себе (если он оставался один на
один с любым делом). Уже иными глазами он оценил расстояние до
автоматчиков, решил - успеваю, - и теперь его обстоятельности
хватило даже на осмотр бронеколпака снаружи, и лишь затем он
спустился через уцелевший огрызок трубы на свое боевое место.
креслице и открыл амбразуру; легче не стало. Амбразура была
узкая: узкий крест с короткой горизонтальной щелью и длинной -
от основания колпака до самого зенита - вертикальной. По левую
руку был штурвальчик с рукояткой; если его крутить, весь
колпак поворачивался. Медведев проверил. Порядок, колпак
поворачивался очень легко, но все равно к этому надо было еще
привыкнуть, и, окажись на месте Медведева кто угодно другой,
он не преминул бы побрюзжать по поводу этой сложной
конструкции, и был бы прав, потому что, когда тихо да покойно,
это вполне приятное занятие: покручивать ручку да
посматривать, что делается слева от тебя, а что справа; а как
бой? да ведь и бой на бой не приходится; ведь если окружат, да
будут настырно лезть со всех сторон, несмотря ни на что, ни на
какие потери - вот уже где помянешь конструктора в Христа,
бога и душу, потому как голова кругом пойдет, за что сначала
хвататься: крутить штурвальчик или бить из пулемета... Ведь
заклюют!
он один. Неудобно? - что с того! Большего бы горя не было!..
Главное: можно расслабиться, не думать о том, что другие
Суворов Виктор
Сертаков Виталий
Маккарти Кормак
Прозоров Александр
Корнев Павел
Апраксина Татьяна