белья, белейшей стопкой сложенного на краю стола. Ася в ситцевом
сарафанчике, в тапочках на босу ногу - смуглые плечи обнажены - послюнила
палец, осторожно потрогала зашипевший в ее руках утюг; помотала пальцами,
стала гладить, от старательности высунув кончик языка; лицо озабоченно,
капельки пота выступили над верхней губой.
меня как на не приспособленного ни к чему балбеса. Прошу вас, не надо.
полусерьезно, однако не пытаясь, как обычно, вызвать у нее улыбку, смотрел
на ее движения утюгом, на разгоряченное лицо, видел дрожащие росинки пота
на верхней губе, втайне наслаждаясь и нежностью к этим чистым капелькам, и
легкостью ее движений, - она не прогоняла его, как прежде, а
снисходительно разрешала быть здесь, и он был рад этому.
помогу. Я умру от безделья.
Ася и сдунула волосы со щеки. - Действительно: просто какая-то Сахара! Я,
например, чувствую себя бедуинкой.
шея, от этого Ася будто стала выше ростом, и было что-то новое, взрослое в
ее плечах, спине, голых руках, даже в интонации голоса.
щеки - видимо, не привыкла к новой прическе, короткие волосы мешали ей, -
потом спросила с легкой насмешкой:
штреки, копры? Наверно, было бормотание, а не ответ?
грустных воспоминаний.
трудный был первый курс. В медицинском вообще трудно учиться. Впрочем, это
не жалобы, а факт. Я довольна.
спросила, словно вспомнив сейчас:
блеснула на Константина глазами. - Сами не знаете, чего хотите! Ну чего вы
хотите вообще?
животные признаки. Иногда сам себя не понимаю. Потом - я ведь чуточку
старше вас.
а Гамлет, принц датский!
прогоню немедленно.
дома, она обманывала.
слово! - Она настороженно посмотрела на него.
довольны. Вот через неделю уеду на практику, и такого усердного дурака не
найдете, который будет вам брызгать водой. Я сделаю это талантливо.
тотчас Ася, проворно повернувшись к нему, выхватила стакан, гладкое стекло
скользнуло в ее пальцах, и Константин торопливым движением подхватил
стакан на лету, расплескивая воду на ее сарафанчик. От неожиданности Ася
ахнула, поспешно двумя руками отряхивая намокший подол, взглянула быстро -
чернота глаз будто от головы до ног уничтожающе перечеркнула Константина.
делать? Облили меня талантливо, вот что! Уходите сейчас же, вы мне не
нужны со своей помощью!
стало сердитым; когда она наклонилась, Константин увидел трогательную
нежную округлость ее груди в разрезе сарафанчика и сейчас же отвел глаза,
растерянный, боясь, как бы она не перехватила его случайный взгляд, боясь
ее стыда и гнева. Ему хотелось поцеловать ее в худенькую склоненную шею.
с неуклюжей осторожностью поставил стакан на стол и, не решаясь оглянуться
на нее, почему-то на цыпочках подошел к раскрытому окну. В черноте двора
сопело, хлюпало, шелестело, точно ломали веточки на кустах: сквозь
световой конус сыпались капли дождя, свежего, неожиданного, летнего.
в этой льющейся сверху влаге, снова сдавленно говоря туда, в дождь, будто
убеждая, казня себя:
Тогда идите в ванную! - И она несдержанно засмеялась. - У вас такой вид,
будто вас из бочки с водой вынули! Возьмите мой зонтик!
себе физиономию, глупую, развратную физиономию. Не смейтесь, я себя знаю!
Великолепно знаю!
руками по влажному сарафану. - Что вы так смотрите? Вы совершенно мне
гладить не дайте. Вы что это сказали?
на окне половину занавески, уже заявила полуснисходительно:
плохо, - глухо сказал Константин. - Вы почему-то все, что угодно, можете
мне говорить. А я ведь не мумия.
летели на худенькие плечи Аси, они были неподвижны, она смотрела, замерев
(так показалось ему), только покусывала нижнюю губу, - и вновь его
охватило желание поцеловать ее в подбородок, в тонкую обнаженную шею.
по-дурацки бодро, так показалось ему, выговорил:
ждал спешащий стук Асиных каблуков по коридору, ее голос на кухне
заставлял его вздрагивать, он даже знал, когда набирала из крана воду -
доносился снизу стремительный плеск: она зачем-то отворачивала кран до
отказа. Иногда хотелось встретить Асю не дома, не в коридоре, а одну на
улице, серьезно и отчаянно сказать ей: "Ася, если бы вы меня знали, все
было бы иначе. Я могу быть другим... Просто была война. Я могу все
забыть... Я даже могу быть серьезным, только поверьте мне. Только
поверьте".
его на шесть лет, жила, думала иначе, чем он, не знала всего, что знал он,
и то, что она была сестрой Сергея, создавало нечто непреодолимое между ним
и ею.
холодная, Ася?
быть холодным, злым, чем легкомысленным, пустым! - заговорила Ася с
непонятной мстительностью. - Вы себя достаточно показали! Терпеть не могу
грязных людей!
и, торопясь, закрыл ее, шагнул в коридор.
в проеме двери стояла Ася, вся напряженная, глаза встревоженно увеличены.
Он видел одни глаза, огромные, блестящие сплошной чернотой.
комнату!.. Костя, Костя!
передалась ему, он непроизвольно порывисто сжал их с нерассчитанной
нежностью, и внезапно она испуганно выдернула руку и стала перед ним,
почти касаясь его груди, опустив голову, - он чувствовал чистый запах ее
волос, - теребила на узенькой талии поясок сарафанчика, как бы опасаясь
посмотреть ему в лицо. Потом тихонько отошла от Константина в угол
комнаты, оттуда поглядела пристальным взглядом, вдруг, зажмурясь, ладонью
шлепнула себя по одной щеке, затем по другой, говоря:
не спрашивать! - ожесточенно, едва не плача, проговорила Ася и топнула