этом!.. Как можно было так растеряться!"
и нажал первую кнопку сверху -- "органика". Сразу замерли верхние ряды
крабов, подогнулись под ними высокие коленчатые ноги, бессильно упали
поднятые кверху клешни. В следующий момент вся пирамида рассыпалась, как
карточный домик, и крабы со скрюченными, поджатыми ногами безжизненно
покатились вниз. Павлик тихо, сам не сознавая этого, смеялся и упоенно водил
зигзагами дуло пистолета справа налево, слева направо, все дальше и дальше
от скалы. Оцепеневшие под лучом пистолета ряды крабов оседали на дно, словно
подкошенные. Забыв все на свете, мстя за свой испуг, за пережитый страх,
Павлик беспощадно косил своей невидимой косой полчища осаждавших.
сильного рывка за ногу он покачнулся и чуть не упал. Павлик оглянулся.
Огромный краб, высотой больше полуметра, сжав клешней колено Павлика и
упираясь ногами в скалу, с невероятной силой тянул его к другому краю
площадки. Оттуда виднелись поднимавшиеся снизу клешни и когтистые, тонкие,
как стальные прутья, ноги. Прежде чем Павлик смог что-нибудь сообразить, на
площадке появились еще несколько крабов и бросились к нему. Опять раздался
ужасный, пронизывающий до мозга костей скрежет, сильный рывок за другую
ногу, и Павлик, судорожно сжимая пистолет, упал на колено. Первый краб,
отпустив ногу, быстро перехватил клешней руку Павлика около локтя. Дуло
пистолета оказалось как раз против панцирной груди краба. Лишь одно
мгновение глаза человека и животного встретились в упор, и сейчас же клешни
краба разжались, его ноги подломились, и он осел на площадку скалы с
замирающими движениями длинных усов. Павлик повернул дуло против новых
набегающих врагов, и, не успев приблизиться к нему, словно придавленные
невидимой силой, они покорно и тихо падали перед ним на колени, чтобы уже
больше не встать. Лихорадочно водя пистолетом, Павлик даже не заметил, как
освободилась его вторая нога из ужасных тисков. Он вскочил и подбежал к краю
площадки. Там оказалась другая пирамида, и по ней упорно поднимались кверху
все новые ряды нападающих. Убийственные звуковые волны в несколько мгновений
разрушили и эту пирамиду. Продолжая зигзагообразно водить дулом по
копошившейся внизу, на дне, массе, Павлик другой рукой пустил мотор
прожектора на максимальное число оборотов. Световой конус быстро побежал по
дну вокруг основания скалы, и за ним не отрываясь следовал смертоносный
звуковой лич. Наконец среди нападающих полчищ появились первые признаки
смятения. То здесь, то там при приближении луча крабы бросались в разные
стороны, налезая друг на друга, стремительно убегая по спинам задних рядов в
темноту, дальше от несущего гибель луча.
Павлик наконец увидел покрытое лишь трупами дно ущелья и вдали, в сумраке
крайних, слабых лучей прожектора, последние ряды быстро убегавших крабов...
тело, покрытое испариной. Павлик едва держался на ослабевших, размякших
ногах. В полном изнеможении, почти теряя сознание, он опустился на
аккумуляторный ящик и закрыл глаза...
словно пробивавшийся сквозь вату, голос Скворешни. -- Ты заснул там, что ли?
ответил Павлик.
как во сне.
Скворешни. Он устало приближался к скале и вдруг остановился окаменев.
трупы, устилавшие дно.
напали на меня... Вы ничего не нашли, Андрей Васильевич?
Матвеев, Марат, зоолог, люди из отряда. Внезапно из тьмы появился комиссар,
который пришел самостоятельно. Все шли медленно, усталые и огорченные
безрезультатными поисками. Никто не нашел Шелавина, никто не видел даже его
следов... Приближаясь к скале и слыша возбужденные восклицания и вопросы
Скворешни, каждый спешил скорее на сборный пункт, встревоженный и
недоумевающий. И потом не было конца удивлению, когда пришедший уже в себя
Павлик торопливо и бессвязно рассказал о выдержанной им осаде.
мог примириться с мыслью о непоправимом несчастье, которое могло постигнуть
его ученого друга. К этому добавлялось тайное огорчение по поводу того, что
ему опять не удалось видеть воочию живыми, действующими этих необыкновенных,
неизвестных до сих пор науке крабов. Даже их трупы он не мог хорошенько
осмотреть, так как при первом прикосновении они расползались под пальцами,
превращаясь в бесформенную, кашицеобразную массу. Ультразвуковые волны
уничтожили всякую связь между молекулами их тел, вызвав полный распад
вещества.
рыбешка, неизвестным до сих пор науке способом одолевающая и заглатывающая
добычу, которая гораздо больше самого охотника! И этот таинственный,
необычайный способ охоты он должен узнать но не вполне, может быть, точному
описанию из уст мальчика, почти еще ребенка, вместо того чтобы самому
наблюдать его! Неудачный день! Ужасный... ужасный день!
товарищам, горячо обсуждавшим сегодняшние необычайные происшествия, и вдруг
взволнованно закричал:
действительно не было среди них.
шагал по каменистому, заметно идущему под уклон проходу, лавируя среди
обломков, покрывающих дно. Стены ущелья, неровные, с многочисленными
выступами, то сближались, то расходились.
поворотом перед ним неожиданно встала гладкая, словно обработанная
гигантским топором, стена. Дальше идти было некуда, и он повернул обратно.
Дойдя до выхода, Горелов остановился и задумался. Пока вернутся остальные
товарищи с поисков, пройдет еще немало времени. Было бы недурно использовать
это время для поисков в других ущельях. Да, это было бы недурно во всех
отношениях... А если, к тому же, удастся найти Шелавина именно ему,
Горелову?.. Он ярко представил себе, какой это будет для него триумф. Кроме
того, если сказать правду, ему было жаль этого простодушного, горячего и
бесхитростного, как ребенок, человека. Конечно, это чепуха, но все-таки
жаль...
проходов, которые должны были обследовать Матвеев и Белоголовый, и углубился
в следующий, шестой.
фонаря все более окрашивается в желто-оранжевый цвет. На дне, сначала в
ложбинах и выемках, потом и на ровных местах, появился ил -- плотный,
слежавшийся. С каждым шагом толщина илистого слоя все возрастала, и
поднимавшиеся под ногами облачка становились все гуще.
течения?"
дальше и иногда вплотную смыкались над головой Горелова. Впрочем, видно
было, что их высота и мощность объяснялись наслоениями ила, лежавшего на
них, словно огромные шапки. Иногда на Горелова, когда он проходил под ними,
сваливались комки ила, тут же таявшие, не доходя до дна.
именно здесь нужно искать Шелавина. Он протискивался между выступами стен,
перелезал через обломки скал. Голова его горела, пот заливал лицо, дыхание
становилось тяжелым, прерывистым.
трудом начал подниматься на него. Ил здесь был почему-то не такой, какой
встречался до сих пор. Ноги тонули в его пушистой, словно бездонной глубине,
не находя себе опоры внизу. С невероятными усилиями Горелов выполз наконец
на вершину холма и встал на ноги, по колено уйдя в ил. Задыхаясь, он
осмотрелся и, подняв глаза, увидел вдруг над своей головой свод. Его вид
поразил Горелова. Свод был не гранитный -- черный, матово поблескивающий под
лучами фонаря, а серый, как будто из сырого цемента, с большими,
неправильной формы выбоинами. Казалось, время еще не успело сгладить их
резкие, угловатые очертания, и они зияли в своде, как свежие, открытые раны.
ударившись металлическим локтем о выступ стены. В то же мгновение он с
ужасом увидел внезапно появившуюся в своде тонкую извилистую трещину. Прежде
чем он успел сделать движение, огромная серая глыба с мягким шумом
отделилась от свода и обрушилась вниз. Горелов почувствовал сильный удар,
сваливший его с ног, и страшную боль в виске.
исчезло в черной, окутавшей сознание мгле...